- Morituri? – хриплым голосом спросил, ни к кому не обращаясь, скандинав.

Это слово знали все, столкнувшиеся с чумой. Единственное слово на латыни, не нуждающееся в переводе на другие языки.

Скандинаву никто не ответил, а он внезапно упёр в бока свои пудовые кулаки и расхохотался. И от искреннего смеха его всех нас мороз продрал по коже.

Несмотря на безумный смех, прервавшись, скандинав дальше вёл себя как обычно. Он не проронил ни единого слова, и шагал со всеми наравне. Тевтон теперь сторонился бывшего товарища. Понимаю его, не слишком приятно идти рядом с ещё живым, но уже покойником. Ведь скандинав в этих катакомбах вполне может стать нечистым, а то вовсе скатиться до плакальщика. Но об этом я предпочитал не думать. Все мы вполне можем разделить его участь. Достаточно всего пары укусов musca mali, чтобы кровь начала медленно, но верно напитываться заразой, превращаясь в кишащие чумой чернила.

- Много было мух, - на ходу выдохнул вор.

Он теперь не ходил в разведку, держась рядом с нами.

- Плакальщиков ведь было сколько? – добавил он. – Пятеро, верно? А рой над ними вился, как над вскрытым чумным кладбищем. Ты видел, сколько мух покусало скандинава? Сколько тевтон из кольчуги достал?

- Я просто не хочу думать об этом, - честно ответил я. – Я понимаю, куда ты клонишь, но нам сейчас от этого никакого проку нет. Встретим повелителя, так тому и быть.

- Ты так просто говоришь об этом, - вспылил и так находившийся на грани тевтон.

Он, конечно же, слышал весь наш короткий диалог.

- Если здесь есть повелитель мух, то все мы уже покойники!

- Поменьше кричи для начала, - в который уже раз осадил я тевтона. – И подумай об одной очень простой вещи: у нас нет выбора. Мы либо выходим из катакомб, либо остаёмся тут. Даже если сумеем вернуться к решётке, обратно нас уже никто не пустит.

Тевтон как-то совсем сник, осознав окончательность своего выбора. Он, видимо, уже записал себя – да и всех нас, скорее всего, - в покойники, и теперь переставлял ноги, скорее по необходимости. Ложиться и помирать он пока не собирался.

Шум большого количества людей – или кто тут ещё может быть – мы услышали почти одновременно. Наверное, с нами сыграла шутку архитектура этого места, наполненного эхом и звуками, которые неясно где именно раздаются.

Я поднял руку, давая знак остальным остановиться, и кивнул вору, который и без моей команды уже направился дальше по коридору. Я же присел прямо на грязный пол, поставив перед собой фонарь – сейчас нужны были свободные руки, и занимать их факелами было попросту глупо.

Развернув карту, я в очередной раз попытался сориентироваться по ней, и снова у меня ничего не вышло. Я не мог и приблизительно понять, где мы сейчас находимся. В катакомбах главными ориентирами служили тупики и выходы наружу или в Подгород, но нам пока не попался ни один из них. Я скорее занимал себя бессмысленным занятием, чтобы убить время до возвращения вора.

Тевтон нервно вышагивал рядом, то и дело заглядывая мне через плечо. Скандинав же, как и прежде, замер молчаливой громадой. В свете фонаря были отлично видны расползающиеся не голому торсу и рукам его чёрные узоры отмеченных чернилами сосудов. Зараза распространялась очень быстро, что было ещё одним доказательством присутствия тут повелителя мух. Вдали от своих кошмарных творцов musca mali не могли разносить чуму столь эффективно.

Вор вернулся довольно скоро. По виду его было понятно, что он бежал, и очень быстро. Как бы ни был ловок человек в чёрном, а возвращение его, похоже, основательно потрепало.

- Большой отряд, - сообщил он. – Несколько сотен, никак не меньше. Это не патруль, больше похоже на облаву. Нечистые, плакальщики, а ведут их здоровяки размером со скандинава. В броне из костей и с коровьими черепами вместо голов. Я таких даже в городах скорби не встречал.

- А вооружены они секирами, - уточнил я, поднимаясь на ноги и цепляя к поясу фонарь, - тоже вполне подошедшими бы нашему скандинаву?

- Именно ими, - кивнул вор. – Тут не во всех коридорах такими секирами помашешь.

- Им всё равно, - сказал я. – Если так уж интересно, это големы, созданные иудейскими мудрецами, что перешли на службу к султану Чёрной порты. Силой не уступят скандинаву, это верно.

- Говорят ещё, что в каждого вложена душа военачальника порты, - добавил тевтон, - чем-то провинившегося перед султаном. И тот служит своему повелителю вечно, пока не будет освобождён от службы.

- Или пока голема не уничтожат, - кивнул я.

- Может, ещё скажете, как это сделать? – ехидно заметил вор.

- Это просто груда скреплённых вместе костей и жил, - пожал плечами я. – Её достаточно разбить на части, и голем перестанет существовать.

- Глядя на них, не сказал бы, что это сделать также просто, как сказать.

- А когда оно было так?

Я сложил карту и сунул её обратно в планшет.

- Раз ты так запыхался, то нам, думаю, стоит поспешить.

Вор только кивнул в ответ.

- Уходим в первое же ответвление от этого коридора, - сказал я, и мы продолжили путь прежним быстрым шагом.

Мы почти бегом миновали несколько коридоров, прежде чем буквально нос к носу столкнулись с очередным патрулём. На сей раз он состоял из одних только нечистых, и возглавлял небольшой отряд турецкой внешности человек в чёрном кафтане, того же цвета чалме, намотанной поверх стального шлема с личиной. Под кафтаном скрывалась вполне приличная кольчуга, а в руках турок держал пару кривых сабель. И отчего-то сразу становилось ясно, что он, как боец, нечета сопровождавшим его нечистым.

Турок выкрикнул команду, указывая в нашу сторону одним из ятаганов, и тут же получил стрелу в горло. Вор бил без промаха, и использовал всякую заминку противника. Турок покачнулся, будто не веря в то, что уже мёртв, и осел на камни коридора. Мы же бросились на не успевших прийти в себя после смерти командира нечистых.

Я лишь раз успел взмахнуть палашом, отбивая в сторону выставленный в неумелой защите меч противника, его сразил тевтон, глубоко погрузив клинок в живот нечистого. Я пинком отправил умирающего врага подальше, отбил неуклюжий выпад другого, только хотел вскрыть ему горло кинжалом, но меня опередил скандинав, могучим ударом разваливший нечистого от плеча до паха. Ещё двое врагов упали, пронзённые стрелами вора. И на этом всё закончилось. Как всегда, резко и в одно мгновение. Враги просто закончились. Я опустил палаш, на клинке которого появилась лишь одна мелкая царапинка, и не следа крови.

Однако радоваться было рано – из двух коридоров отчётливо доносились тяжёлые шаги, и дополнял их топот множества ног. На разведку времени не было, и я просто махнул рукой в тот коридор, откуда вышли нечистые с турком во главе. Мы кинулись туда уже почти бегом. Нас явно настигали – звуки погони доносились почти изо всех коридоров. Мы бежали, не разбирая дороги, лишь бы не столкнуться с врагом. Однажды бежавший первым вор повернул налево, и тут же выскочил из коридора, будто кипятком ошпаренный.

Он молча бросился в противоположный коридор, и мы вместе с ним. Однако я кинул взгляд через плечо, чтобы понять, что же так напугало нашего вора. Причина для страха у него была более чем достойная. Прежде чем повернуть за угол коридора, я успел разглядеть тех, с кем он столкнулся буквально нос к носу. Отряд не меньше чем в десяток нечистых вперемежку с плакальщиками, и вёл их тот самый голем – или подобный ему – почти двух метров ростом скелет с бычьим черепом на плечах, несущий в руках здоровенную секиру, чьи два лезвия были словно не выкованы из стали, а вырезаны из кости. Не хотел бы столкнуться с таким в бою. Вряд ли даже скандинав станет нечувствительному к боли и не ведающему страха голему достойным противником.

- Нас загоняют, - выдохнул на бегу вор, поравнявшись со мной. – Они давно могут поймать нас. Но гонят куда-то. Как загонщики, дичь.