Дмитрий Николаевич хмыкнул, вспомнив недавний разговор с Набелиным.

— Нет, в данном случае наукой.

— Хорошо, остался один Мизин.

— Судя по докладу на центральный пост, профессор покинул лабораторию в девятнадцать пятьдесят, то есть примерно за пять часов до смерти лейтенанта. Задержка Мизина на работе не вызывает подозрения, та: к как год назад Седой ввел свободный график для научных работников. Он считает, что профессора, как поэта или музыканта, муза, то есть идея, может посетить в любое время дня и ночи. За графиком их работы никто не следит и судят лишь по конечным результатам.

— Это я знаю, как и то, что Седой большой демократ. Распустил дармоедов.

Зотов пожал плечами:

— График проверить легко, что я периодически и делаю. Достаточно просмотреть записи в "центральной", так как о каждом входе и выходе из бункера дежурный офицер сообщает старшему дежурному. Креме того, данные автоматически заносятся в компьютер. Уничтожить или стереть их практически нельзя. В этом случае придется стирать не только машинную память, что при желании можно сделать, но и записи в сменном журнале. А они заносятся от руки лично старшим дежурным и в конце смены передаются под роспись следующему дежурному.

— А что Мизин делал ночью, тоже неизвестно?

— Спал, как и все нормальные люди. Свидетелей этому нет.

— Значит, если верить всем показаниям, на момент убийства в блоке никого не было.

— Я уверен, что был. Лейтенант случайно стал свидетелем этого и поплатился жизнью. Вот тебе и мотивы убийства. Нам остается точно установить для каких целей неизвестный проник в лабораторию, и тогда мы сможем вычислить его. Мне кажется, все эти заморочки вертятся вокруг экземпляров. Последняя партия относится к особым. Ее программа составлялась в Москве, поэтому никто из наших не знает кода. Из всех вариантов я отобрал два. Первый: неизвестный или неизвестные пытаются расшифровать московскую программу. Для чего — это вопрос другой. Может быть, убийце уже удалось найти ключ. Второй вариант: неизвестному не нужна московская программа. Под видом ее он хочет запустить свою, тем более, что контрольную проверку делают не у нас, а там, откуда присылают программу. Что с тобой?"

Полковник блеснул глазами и закашлялся.

— Поперхнулся, — произнес он, переведя дыхание. — От твоих идей.

— Надо сделать запрос заказчику, может быть, разрешит нам самим провести проверку.

— Вряд ли. Они скорее прикажут уничтожить всю команду. Хотя попробуем.

— При положительном ответе можно будет провести эксперимент на зондирование.

— Не понял?

— Потом объясню. Надо еще кос-что проверить.

Почему-то Зотов чувствовал, что не надо раскрывать полковнику все карты. Саблин же как-то странно посмотрел на майора, но промолчал.

— Давай-ка выпьем по одной, — неожиданно предложил он, доставая из чемодана бутылку коньяка.

— С удовольствием.

Пропустив по стопке, чекисты с наслаждением закурили, уставившись в потолок.

— Послушай, — спросил Саблин. — Но ведь увеличение нагрузки было кратковременным и почти незаметным. Может быть что-то где-то коротнуло или компьютер взбесился? Если б кто-нибудь нелегально работал в блоке, то нагрузка была бы значительно больше и по силе и по времени.

— Я думал об этом. Мне кажется, убийца не успел сделать то, зачем пришел. Доводить работу до конца после смерти лейтенанта он не рискнул — не такой уж дурак. Он понимал, что в обычной ситуации никто из техников не обратил бы внимание на увеличение нагрузки так ночные опыты проводятся довольно часто. Но не сейчас. Завтра я дам команду. чтобы проверили все свободные от опытов ночные смены за последние полгода. Может, где-нибудь да всплывет слишком большое потребление электроэнергии. Хотя на месте убийцы я бы работал только тогда, когда в соседних блоках проводят опыты. Тогда вообще ничего нельзя определить. Стоп…

Зотов поднял is: небу указательный палец.

— А ведь в ночь убийств, в четвертом блоке должны были проходить опыты, но их перенесли за два дня до этого. Значит, работа неизвестного была запрограммирована еще раньше и изменить дату он был уже не в состоянии.

"Прав Сеня, — подумал майор. — Надо перевернуть всю операционную систему компьютера. "

— Ты, пожалуй, прав, — не очень весело одобрил полковник.

— Чем больше я об этом думаю, — продолжал Зотов, — тем сильнее уверен, что убийцей может быть только одиночка. В этом случае остается один Мизин. Днем он, естественно, не мог проделывать свои штучки, так как об этом сразу доложили бы мне Черков или Куданова. На Зоне каждый следит друг за другом и о малейшем подозрении или, не дай Бог, нарушении, же доносят в Особый отдел. Поэтому профессор вынужден был выбрать ночь, но не учел двух случайностей — лейтенанта, который поперся к своему другу, что не входит ни в какие рамки и Черкова со своими бредовыми идеями обеспечившими алиби не только ему, но и Кудановой.

— И третье, — вставил полковник. — Отмену ночных опытов.

— Точно. А теперь я скажу тебе еще одну любопытную вещь. Как ты знаешь, лаборатория днем и ночью охраняется как в "центральной", так и на заводе и радиоточке. Чтобы проникнуть в бункер и воспользоваться личным кодом, необходимо сначала пройти охрану. Офицеры же в один голос утверждают, что в ту ночь никто не входил.

— А может, они у тебя спали?

— Не думаю, но даже если и так, двери-то открываются изнутри. Чтобы попасть в вестибюль, необходимо разбудить дежурных. Дверь же не вскрывалась — я проверил. Я сейчас прорабатываю вариант с выходом в шахту для спецотходов. Мизин либо нашел способ блокировать сигнализацию шахты, либо влез в операционную систему и изменил время открытия и закрытия дверей. Если ты помнишь, работа шахты строго регламентирована по времени.

— Когда ты проводил спецмероприятия по профилактике системы?

— По инструкции, в начале квартала. Кроме того, мои техники сейчас носятся по всей лаборатории — просматривают и прослушивают каждый сантиметр кабельных линий, электронной защиты и вообще все сети.

— Смотри, Зотов, документация у тебя должна быть в полном порядке, чтобы комар носа не подточил.

Майор тяжело вздохнул.

— Кстати, — спохватился полковник. — Мизина потрошили? Я имею в виду обыск.

— Конечно. Пока на работе — у него дома, а ночью в лаборатории. Безрезультатно.

— А может взять его? Одна ампула — и он мать родную заложит. Хотя без разрешения Москвы мы не можем этого сделать, а чтобы получить разрешение — нужны веские доводы. Замкнутый круг. Ты веришь в привидения?

— Так же как и ты.

— Тогда нам надо придумать что-то очень хитрое, чтобы этот мерзавец как-то себя выдал.

— А тут и выдумывать не надо. Все удачно складывается.

Полковник открыл было рот, чтобы выразить свое удивление, но телефонный звонок перебил его.

— Зотов слушает… Сейчас иду. Извини, Петр Александрович, служба. — произнес майор положив трубку. — Поговорим после. Перед ужином я к тебе зайду.

Полковник кивнул и налил себе еще стопку коньяка.

Когда Зотов появился на пункте связи, телеграмма из Москвы была уже расшифрована. Дмитрий Николаевич взял листок.

"Совершенно секретно. Начальнику Особого отдела в/ч 42127 С майору Зотову Д. Н.

ПРИКАЗЫВАЮ

Провести тщательное расследование убийства лейтенанта Макарина параллельно полковнику Саблину. О всех результатах докладывать мне лично. Посвящать в ход расследования полковника Саблина — на ваше усмотрение.

Генерал-майор Орлов В. С."

Дмитрий Николаевич еще раз пробежал глазами телеграмму и отдал для передачи в архив.

"Ничего не скажешь — вовремя! — думал он, возвращаясь к полковнику. — Еще немного и я бы раскрыл ему свой план. Дело закручивается не на шутку. Не попасть бы между двух огней. А то они там, сволочи, глотки друг другу грызут, а я окажусь крайним. Не нравятся мне все эти игры, ох, не нравятся!"

На Зоне старались жить дружно, одной семьей, как и на всех малочисленных закрытых объектах. Хотя, в некоторое смысле это было чисто внешнее благополучие, и обстановка выглядела очень хорошо лишь для стороннего глаза — то есть проверяющих.