Сама молитва начиналась лишь тогда, когда в храме наступала абсолютная темнота. Но Лаудвиг обычно на этом месте засыпал. И нередко -- стоя на коленях...

   Единственная гостиница в Париже оказалось не такой просторной как мечталось бы, а хозяин -- не таким приветливым как хотелось бы. Он что-то принялся ворчать по поводу "всяких заезжих проходимцев", несколько раз менял цену, говорил, что есть у него особо нечего. Но как только лейтенант Минесс намекнул его недовольной морде с кем он вообще имеет дело, тот быстро подобрел, расселил всех по номерам и приказал хозяйке накрывать стол. Ольгу отвели в отдельную маленькую комнатушку и заперли на огромный замок. Князь Мельник всякий раз вздрагивал и тянулся к мечу, как только в ее адрес раздавались ругательства и грязные проклятия. Сказать об истинном положении вещей он не мог, опасаясь предательства. Ибо секрет страшной безобразной ведьмы, кроме нее самой, знал только он один. Правда, еще король Эдвур и советник Альтинор, но оба сейчас в Нанте и занимаются совершенно иными делами.

   -- Послушайте, князь, -- хмуро произнес Лаудвиг, сидя уже за накрытым столом. -- Неужели эта ведьма натворила столько зла в вашем мираже, что царь Василий не терпит лично ее наказать? Мы бы смогли провернуть это дело ничуть не хуже его. Подумайте только: столько волокиты из-за какой-то старой вшивой колдуньи! Отведем ее сейчас в лес да сожжем ко всем чертям! Доложите царю Василию, что сожгли ее со всеми почестями. И делу конец!

   Мельник напряг кулаки и опустил голову, чтобы никто не увидел злобного блеска в его глазах. Сидящие рядом солдаты, запихивая в свои масляные рты огромные куски мяса, принялись поддакивать и предлагать свои идеи. Кто-то крикнул:

   -- Да скажем, что сбежала где-нибудь по дороге! Или использовала какое чародейство! Стоит ли тащиться в такую даль из-за этой дряни?!

   -- А как вам вот эта идея: она совершила над нами массовое изнасилование и улетела на небо! -- раздался гомерический хохот, солдаты затряслись от приступа смеха, и у них изо рта вместе со слюной полетели куски недожеванного мяса. -- Клянусь, это самое верное, что с нами может случиться по дороге! Король Эдвур скажет: я так и знал, что этим закончится!

   -- Тогда у герцога Альтинора надо было попросить еще двадцать человек для охраны самой охраны! Впрочем, она бы и тех изнасиловала! -- один из солдат, спешно проглотив остатки вина, продолжал: -- Ни разу в жизни еще не участвовал в деле более глупом, чем это! Давайте лучше выпьем за здоровье нашего принца Лаудвига! Сьир, вы не против?

   Князь сидел весь побагровевший от гнева. Его меч прямо-таки прожигал ножны от желания выскочить и укоротить пару болтливых языков. А вино, что предлагали выпить за здоровье Лаудвига, хотелось плеснуть ему в морду. И если тот сочтет, что этот жест поможет его здоровью, -- пожалуйста! Но Мельник понимал, как опасны неподвластные эмоции, и знал, что лишь один неосторожный жест с его стороны, может испортить Ольге все ее будущее. Поэтому для своих действий он нашел альтернативный вариант. Он неспеша поднялся из-за стола.

   -- Я пойду отнесу ей немного еды.

   -- Да полно вам, князь, -- крикнул кто-то вдогонку. -- Я где-то читал, что ведьмы могут целую эпоху питаться одной травой да земляными червями!.. -- повисла непродолжительная пауза. -- Или я это сам только что сочинил?.. Нет, точно читал! Я же читать умею!

   Пьяный гомон становился тише по мере того, как Владимир Мельник удалялся от оравы голосящих франзарских солдат. Когда колдовская тема стала для них неактуальной, они всем хором затянули какую-то песню. Потом стали рассказывать похабные анекдоты, и сам Лаудвиг оказался среди них словоплетом высшего ранга.

   -- Черт бы отодрал их душу, таких провожатых! -- Князь грязно выругался и принялся открывать замок...

   В маленькой грязной комнатушке стоял невыносимый смрад. Ольга забилась в угол кровати и опустила лицо себе на колени. Ее серые страшные патлы, как дохлые змеи свисающие с головы, обвивали худые плечи. Искусно изуродованные морщинами руки уныло теребили грубую власяницу.

   -- Госпожа...

   -- Уходите, князь. Я не могу с вами разговаривать в таком виде. Дайте мне побыть одной! -- звонкий девичий голос был смешан с болезненной хрипотой, будто внутри нее жило некое шипящее существо, эхом повторяющее все ее слова.

   -- Госпожа, умоляю вас, наберитесь терпения! У нас нет другого выхода. Я бы мог и один сопроводить вас до Москвы, но... это действительно очень опасно. В первую очередь -- для вас. Поймите, хорошая или плохая охрана, но она необходима. Герцог Альтинор придумал единственный разумный выход. И не переживайте, в обиду я вас никому не дам. А за свои слова... они еще ответят!

   Ольга подняла голову, и Мельник слегка вздрогнул. Да, он уже неоднократно видел ее новое обличье, но сейчас... при мрачном свете какого-то тлеющего огарка, при зловещей игре бесчувственных теней ее лицо выглядело просто отвратительным. Жгучее мгновение он сомневался: да она ли это вообще? Та ли это румяная прекрасная дева, вокруг которой водили хороводы, ради которой бились на турнирах, чьей красотой восхищались многие князья рауссов? Ее мечтали заполучить в спутницу жизни короли влиятельных миражей. Ее совсем маленькой, еще девчонкой, видел даже король Эдвур.

   -- Я отвратительна, да?

   Мельник не ответил. Вернее, просто не расслышал вопроса. Его внимание привлекли большие неповоротливые пауки, похожие на почерневший завядший цветок, листья которого высохли и превратились в палочки. Из паутины они ткали целые ковры, придавая стенам этой мрачной комнатушки свое понятие изящества. Кое-где в их липкую сеть запутались неосторожные мухи: дергались, дрыгали лапками, отчаянно жужжали, даже не подозревая, насколько вздорным является сам факт их существования в черной вселенной.

   -- Я распоряжусь, чтобы вас перевели в другую комнату.

   -- Нет, не надо. Мне здесь спокойно. К тому же вы сами сказали -- все должно выглядеть натурально.

   Князь поставил еду на стол, поклонился и нехотя поковылял в общество пьяных солдат. У тех уже заплетались языки. И в проспиртовавшемся воздухе, казалось, даже канделябры стали ярче гореть. На столе частично стояло, частично валялось множество опустошенных бутылок. Каждый что-то вдохновенно кричал и слушал лишь самого себя. Лаудвиг при полном отсутствии сквозняка пошатывался из стороны в сторону. Его красивые голубые глаза подернулись мутной пленкой. Небрежно слипшиеся от пота волосы и взгляд, постоянно косящийся на дочь хозяина гостиницы. Девица хоть и не вышла лицом, но зато фигурой поднялась как на дрожжах. Лейтенант Минесс, пожалуй, выглядел самым трезвым. Это было видно по тому как, наливая себе вина, он не лил мимо бокала, и закусывая, не проносил ложку мимо рта. Один из солдат загорланил:

   --Эй, князь! Выпьем-ка за здоровье короля Эдвура и за благополучие царя... этого, как его?

   -- Доблестные воины королевской гвардии, не пора ли нам отоспаться да продолжать наш путь? -- Мельник говорил спокойно и совершенно беззлобно, так как сердиться на пьяных и убогих он не умел.

   -- Бросьте, князь! Мы уже находимся на подступах к Москве! Еще один бокал, и будем там! -- Какой-то низкорослый толстячок с огромной пятнистой плешью влил в свое нутрище очередной бокал, да так сильно, что перевернулся от струи вина. Его массивная фигура грохнулась с лавки, а короткие пухлые ножки, торчащие вверх, лихорадочно задергались.

   Взрыв многотонального хохота перекрыл все его скверные ругательства. Лейтенант даже зааплодировал. Лаудвиг наконец изловчился, выкинул вперед руку и схватил за юбку подносящую блюда девушку. Та взвизгнула, вырвалась и побежала наверх, к отцу, придерживая руками разорванную по шву юбку.

   -- Ох сьир! -- печально заметил самый седой солдат. -- Чует мое каменное сердце, нынче вам придется довольствоваться обществом одной ведьмы! Ха! Не удивлюсь, если она еще дева!