Желание исполнилось на сто с лишним процентов. Прошло уже две минуты, а противоположный край солнца до сих пор не показывался. По толпе пошли легкие волнения. Еще присутствовали крики: "как это здорово! как это замечательно!", но в голосах уже чувствовалась тревога. Через пять минут люди начали сильно волноваться. Помню, одна пожилая женщина воскликнула: "ура! это самое длительное затмение за всю историю, оно наверняка будет занесено в книгу Гиннеса[7]!".
Еще через несколько минут протуберанец полностью исчез. А когда прошло полчаса безликой тьмы, и солнца до сих пор не было, вот тут началась настоящая паника. Все кричали о конце света, ревели, пытались успокаивать плачущих детей. Почему-то сразу перестало работать электричество: ни радио, ни телевизионных передач, ни даже света в домах. Люди стали жечь костры и керосиновые лампы. Первые час, два, три еще сохранялась надежда, что в наш мир вернется здравый смысл, но небо было абсолютно черным. Хорошо хоть звезды остались. Но если исчезнут и они, то следом исчезнем и мы..."
Пальцы Жераса с внезапно возникшим раздражением перелистнули и эту страницу, взор сам собой упал на другие строки:
"...Я, Жанна Вайст, пишу при свете обыкновенной лучины. Руки мои дрожат, в голове -- полное отчаяние. Я хочу, чтобы вы, читатели моих строк, знали, что происходит у нас, в Белфасте. Прошло уже шесть суток после того, как исчезло солнце. Пишу "шесть суток", так как понятия "день" и "ночь" уже не имеют смысла. Почему-то померк свет не только небесный, но и земной. Перестали вырабатывать энергию все электростанции[8]. Люди жгут костры, чтобы согреться. Повсюду крики. Толпы людей ломанулись в церкви замаливать свои грехи. Говорят, миру осталось совсем немного. Несколько тысяч человек уже покончили жизнь самоубийством: люди выбрасывались из балконов многоэтажных зданий, стрелялись. Вешались, принимали яды. Некоторые утверждают, что наш мир уже мертв. Где-то начались войны, кто-то грабит магазины, запасаясь припасами. На улицах много трупов. Полиция в таком же отчаянии. Они ничего не могут сделать. Я всю жизнь была атеисткой. Но, наверное, и я схожу в церковь. Священники ходят по домам и твердят одно и то же: покайтесь! покайтесь! Поначалу это действовало на нервы, а теперь я задумываюсь. Нет, я точно схожу в церковь... Если кто-нибудь прочитает мои записи, знайте -- ЭТО случилось 17-го августа..."
Очередная лучина потухла, оставив после себя лишь слабый запах дыма. Прохладный мрак вновь поглотил зримые образы. Книга Древностей словно угасла перед взором. Жерас задумчиво потеребил ее невидимые страницы. На душе у него стало как-то скверно. Противоречивые мысли и противоречивые чувства словно раздваивали его единую, целостную личность. Он потеплее укутался в дубленку, зажег еще одну лучину и, громко кашлянув, вновь принялся за чтение.
"...Прошло уже шесть с половиной лет, как исчезло солнце. Мы ведем точный счет времени, не смотря ни на что. Священники говорят, что на седьмой год и наступит настоящий Конец. Но я не верю в их религиозные бредни. Я вообще ничему не верю. Мне сейчас кажется, что солнце было лишь счастливым сном для человечества. То есть, его в принципе и не было. Во всей этой суматохе погибло множество людей. Выжили только самые стойкие. Мы топим свои дома углем и дровами. Ко всякой жизни можно привыкнуть. Вот что странно: ученые еще несколько лет назад утверждали, что наша Земля должна вся покрыться льдом. И нас ждет смерть от холода. Это тот же конец света, только по научному. Но мы не чувствуем особого холода. Более того, на полях продолжает расти хлеб, созревает виноград и ягоды. Только вот сеять и убирать все это настоящее мучение. Приходится жечь костры, ходить с факелами: одни светят, другие занимаются сельскохозяйственными работами. Вот так мы кормим сами себя. Люди разбились на множество кланов, ведущих между собой вражду. Правительства государств существуют чисто символически, они ничего не могут сделать с возникшим хаосом. Скажу честно: я уже не верю, что на небе когда-то вновь засветит солнце, хотя многие на это надеются. Но я думаю, жизнь как-нибудь утрясется. Примет какие-то новые формы. Будет новый социум... А может и ничего не будет. Скатимся до уровня первобытных племен. Недавно появилась какая-то новая секта. Они называют себя "пасынками темноты", сколачивают вооруженные отряды, говорят, что те, кто не с ними, тот против них. Короче, фашисты. Я не вникал в их идеологию, но немудрено, что когда-нибудь они придут к власти..."
"... Я, Агнесса Виллар, решила завести этот блокнот, так как чувствую -- жить мне осталось недолго. Все мои дети погибли, так может не погибнут хоть мысли, изложенные на бумаге. Сколько времени прошло со дня солнечного затмения, никто уже и не считает. Выросло целое поколение подростков, которые и солнца-то в глаза никогда не видели. Они знают о нем лишь с книжных картинок, да по рассказам взрослых. Секта пасынков темноты все больше набирают силу, подавляя другие религии. Традиционное христианство никто уже всерьез не воспринимает. "Пасынки" ходят по домам, убеждают людей в своей правоте, говорят, что предвечная Тьма -- это естественное состояние мира. Солнце было простым недоразумением. И, говорят, если мы поклонимся Тьме, она будет к нам благосклонна. Недавно ко мне в квартиру приходили две девушки и один юноша. У всех троих на руках повязки, где солнечный круг перечеркнут свастикой. Убеждали меня, наверное, час или два. Я сказала, что подумаю... Кто знает, может они и правы. Ничего кроме мрака во вселенной не осталось. Раньше, помниться, я иногда выходила на улицу, задирала голову вверх и подолгу смотрела на пустое небо, ожидая, что вот-вот оно появится. Теперь уже ничего не жду..."
"... Я Джон Давлинг. Мне исполнилось две эпохи и три эпизода от рождения (по старым понятиям где-то 26 лет). Поясняю для дураков: эпоха -- это время, в течение которого Непознаваемый творил наш черный мир. А эпизод (1,4 месяца) -- время отчаяния нашего Творца. Ибо, разочаровавшись, Он понял, что созданная Им вселенная на рунах расслоенного пространства годится лишь в качестве чернового варианта. Целый эпизод Непознаваемый пребывал в разочаровании, потом во гневе скомкал все руны и бросил их в минус-бытие. Но те по ошибке попали в круговорот реального времени.
Да, я вступил в ряды пасынков темноты. Потому что с ними истина! И я вижу эту истину своими глазами. Предвечная Тьма -- она сверху и снизу. Со всех сторон одновременно. Она объемлет все и всех. И отвяжитесь вы со своим солнцем! Хватит этого бреда..."
Жерас потряс головой так сильно, что перед глазами замельтешили разноцветные круги.
-- Хватит этого бреда! -- процитировал он последнего автора и хотел уже закрыть книгу, но нетвердая рука лишь потеребила пожелтевшие страницы, и взор опять уткнулся в их содержимое.
Читая далее, Жерас порою с ужасом для себя отмечал, что еретическая писанина все более ощутимо влияет на психику. Не напрасно епископ Нельтон всячески оберегал их от этого пагубного чтива. Не напрасно еретиков сжигали вместе с их макулатурой, запрещая даже прикасаться к ней. Книга, одно название которой было для него ругательным словом, вступила в ожесточенный поединок с его рассудком. "Нет, я обязан это прочитать хотя бы для того, чтобы опровергнуть все их доводы и умереть со спокойной совестью истинного пасынка!". На каждой странице он внушал себе, что книга еретиков полна внутренних противоречий, выискивал словесные эклектизмы, ляпсусы, нелепые, противоестественные для человеческой логики умозаключения. И всякий раз радовался, найдя что-либо подобное. Но нередко ему приходилось и хмуриться. Некоторые строки он читал с ненавистью, некоторые -- со страхом, а иные -- с полнейшим непониманием написанного. Свидетельства давно умерших людей обладали изумительной живучестью. Они вызывали в душе кипящие чувства, словно Жерас сидел и разговаривал с реальными собеседниками. Ему иногда хотелось крикнуть в книгу: "эй, ну-ка повтори еще раз, чего ты здесь написал?! что за бред ты несешь? ты все это выдумал! выдумал!".
