-- Дьессар, давай поговорим по-хорошему. Что тебе надо? Чего ты добиваешься? Ты погубишь всех нас! Ведь там нет даже пространства и материи! Ты ищешь себе легендарную смерть? Я предложу тебе тысячу более экзотичных способов...

   -- Там должна быть Америка!

   "Любимец ветров", периодически вздымаемый настойчивыми волнами, прорезал своим носом мертвый воздух, устремляясь в пеклище жидкого времени -- туда, куда даже человеческая мысль не могла проникнуть, чтобы при этом не обжечься. Мегабездна раскинула свои испепеляющие объятья, готовая, как соринку, поглотить любой предмет из холодной полуреальности. Протоплазма жидкого времени кипела в ее недрах, она была способна в любой момент вырваться и уничтожить всю черную вселенную вместе с ее обитателями, вместе с ее зыбкими миражами и иллюзией жизни.

   -- Остановись, Дьессар! Я исполню все, что ты пожелаешь! Я отпущу тебя на свободу! Дам денег! Верь в свое солнце, сколько влезет! Но зачем тебе губить столько невинных людей?!

   "Любимец ветров" вздымал свой нос от набегающей волны и наклонялся вниз, сползая во впадину. Он точно кивал своей огромной деревянной головой, раскачивал острием мачты, выражая тем жест одобрения только что произнесенным словам капитана. Он стремился к собственной гибели, неся на своем борту многочисленное сборище смертников.

   -- Дьессар, остановись! Будь благоразумен!

   -- Там должна быть Америка!

   -- Кто вдолбил в твою голову эту чушь?! Если ты не веришь собственным глазам, что заставляет тебя верить каким-то слухам?!

   Мегабездна уже обжигала взор. Гигантский океан Протоплазмы кипел необъятным ужасом. Всякая человеческая психика, взирая на него, расплющивалась от страха. Началось Рассеяние. Все предметы потеряли свои очертания и краски, став аморфными, как невзрачные человеческие мысли. Капитан Бьюти и его матросы впали в пассивное сумасшествие. Уже не способные сопротивляться летящему кому событий, они лишь с округлевшими глазами взирали на лохмотья пространства, словно порванные флаги трепещущие на ветру. Море заканчивалось. Заканчивалась зона жизни и само понятие бытия.

   -- Будь ты проклят, Дьессар!!

   Солнцепоклонник почувствовал, как тело капитана обмякло, а его собственные руки стали немыми и бесчувственными. Синие концентрические круги пенились красками и расплывались прямо-таки впритык ко взору, будто кипела слизистая оболочка глаза. Тьмы больше не существовало. Голубое свечение Мегабездны заняло все мыслимое пространство. Раскаленная масса жидкого времени надвигалась необъятной стеной. "Любимец ветров", которого уже не в состоянии были спасти даже его любимые ветра, медленно, но уверенно сползал к собственной гибели. В ушах у Дьессара стоял страшный рев -- рев, извергаемый разорванным в клочья морем. Человеческие голоса канули далеко за борт корабля.

   Дьессар оглянулся. Увидел застывшие в ужасе, похожие на небрежные мазки красок фигурки матросов. Увидел раздвоенную, словно при плохой резкости, мачту. Ни с правого, ни с левого борта моря больше не было. Голубая плазма сжимала корабль в своих объятиях. Дьессар глянул вперед, и его изведавшее всякие страхи сердце панически дрогнуло. Впереди болтался трепещущий огрызок водного пространства. Мироздания, в привычном понимании этого слова, дальше попросту не существовало. Откуда-то сзади, из нереальности, до его ушей донесся слабый, еле ощутимый для слуха голос:

   -- Будь ты проклят, Дьессар!!

   Последнее, что он увидел -- это то, как нос корабля окунулся в голубой огонь. Последнее, что он услышал -- собственный истерический крик. То, что из него невозможно было вытянуть даже пытками инквизитора Жоэрса. Мегабездна, казалось, вся состояла из кричащего ужаса...

   Даур Альтинор устроился в уютном кресле и задумчиво смотрел на молящийся камин. Король Эдвур, кстати, тоже любил глядеть в камин. Говорил, что это успокаивает нервы. Старший же советник почившего монарха видел в пламени огня лишь немого собеседника собственным размышлениям. А подумать, между прочим, было о чем. Перед взором герцога на маленьком фигурном столике стояли шесть деревянных солдатиков из старой детской игры. Он ее приобрел еще тогда, когда думал, что у него родится сын. Тешил себя надеждами и радужными ожиданиями. Но увы. На свет появилась Мариаса. А некоторое время спустя -- Кастилита. Никому не нужные деревянные солдатики так и стояли запечатанными в картонной коробке. Простояли бы еще, может, полвечности, если б герцог о них с какой-то стати не вспомнил.

   Послышалось приятное для ушей бульканье жидкости. Альтинор налил себе вина и, не долго думая, опустошил бокал. В камине слышался треск. Кастилита, когда была маленькой, говорила, что это невидимые гномики ломают прутья и подбрасывают их в огонь. Альтинор с этим никогда и не спорил. Он взял со стола одного солдатика и вслух произнес:

   -- Итак, займемся подсчетами. Из претендентов на трон вычеркивается принц Жерас Ольвинг... На сей раз, надеюсь, окончательно. -- Солдатик, кувыркаясь в воздухе, полетел в пасть камина. -- Не может быть, чтобы человек три раза подряд фактически воскресал из мертвых. А?.. Как думаешь, друг мой Горацций?

   Попугай потоптался на жердочке, вхолостую похлопал своими размашистыми крыльями и возгласил:

   -- Кошмар-р-р!! Какой кошмар-р-р!!

   -- Далее. Из претендентов на трон вычеркивается принц Лаудвиг Ольвинг. Если он уже не погиб в пути, то смерть к нему неизбежно придет от руки царя Василия. -- Еще один солдатик отправился в недра камина.

   Огонь лизнул его деревянное тельце, будто испробовав на вкус, лизнул другой раз, третий... Солдатик почернел и очень скоро превратился в обугленную мумию. Попугай вытянул шею, посмотрел своим единственным зрячим глазом на происходящее, моргнул пару раз, потом расфуфырил хохолок и что-то задумчиво пробормотал себе под клюв.

   -- Из претендентов на трон вычеркивается также граф Ламинье. -- Третий солдатик полетел туда же. -- Впрочем... остался бы граф в живых, ему вряд ли б светило это счастье.

   Альтинор налил еще бокал вина и, прежде чем его выпить, приставил к глазу и посмотрел на искаженный жидкостью мир. Все вокруг стало красным. Формы предметов неестественно вытянулись. Горацций стал худым и высоким -- как только еще удерживался на своей жердочке?

   -- Из претендентов на трон также исключается герцог Оранский. Признаюсь, довольно серьезный соперник. -- Деревянный прототип герцога Оранского попал точно в центр огня. Пламя лишь слегка колыхнулось, взглотнув новую жертву.

   Альтинор принялся медленно цедить вино, не столь наслаждаясь его вкусом, сколь растягивая удовольствие перед тем, что он сейчас произнесет. Когда пустой бокал легонько стукнул по столу, старший советник взял еще одного солдатика, повертел им, всмотрелся в неясные черты его нарисованного лица. Покачал головой и подумал: "не похож...".

   -- Наконец, из претендентов на трон вычеркивается жирным и беспощадным росчерком моего пера сам король Эдвур. -- Пятый по счету солдатик направился в камин.

   Герцог взял в руки последнего солдатика, печально вздохнул, даже погладил его по головке.

   -- Итак, остается один Пьер... Знаешь, друг мой Горацций, во мне просыпается постыдная человеческая жалость, когда я вспоминаю о нем. Не поднимается... просто не поднимается рука его убить. Хотя сделать это легче, чем опрокинуть кубок с вином... А может, пусть пока живет? Он будет послушной тряпочной куклой в моих руках. К тому же, он вроде как неравнодушен к нашей Кастилите. Я научу ее, как надо вертеть мужчинами. Как считаешь, Горацций?

   Попугай похлопал крыльями, но ничего так и не сказал. Альтинор взял солдатика двумя пальцами и попрыгал им по столику, поставил на грань пустого бокала и щелчком направил его на дно.