— Ты этого не знаешь! — возразил Бен.

— Ты знаешь статистику так же хорошо, как и я.

Только пятьдесят процентов людей выживают после аневризмы. Из них только

пятьдесят процентов выживают после операции, а шансы полностью восстановиться

без осложнений были ещѐ меньше. Бен повторял эти факты в своей голове снова и

снова. Он мог только представить, как часто это делает Джейс.

— Пожалуйста, я не хочу, чтобы мы ругались, не сейчас, и я не хочу умереть в

больнице.

— Джейс.

— Пожалуйста, сделай это ради меня. Я люблю тебя, Бен.

Бен обнимал и целовал его, и сотню раз говорил, как сильно его любит. Он не

останавливался, даже когда дыхание Джейса стало прерывистым. Он обнимал его,

пока его тело не стало болеть от дискомфорта, а желудок не заурчал от голода, долгое

время после того, как Джейс перестал дышать. Когда комнату покинул последний

свет, Бен забрал Самсона и закрыл за собой дверь.

***

То, что солнце всѐ равно встало на следующее утро, было невероятно

несправедливо. Умер кто-то хороший. Люди по-прежнему вставали, завтракали, шли

на работу, и это было неправильно. Лепестки цветов по-прежнему раскрывались

раннему солнечному свету, а животные по-прежнему паслись день напролѐт, их разум

ничего не тревожило. Кто-то хороший умер, а мир имел наглость двигаться вперѐд.

Бен отказывался. Он больше не ел, а когда пил, это не подпитывало его тело. Он

не читал, не смотрел телевизор, не развлекался. Он не работал, не принимал душ и не

174

Что-то похожее на лето. Джей Белл

убирался в доме. Единственным заданием, которое он себе позволял, было

позаботиться о необходимых мерах с телом Джейса, и даже это быстро взяла на себя

Эллисон, когда обнаружила, в каком он состоянии.

Задолго до похорон Бен знал, что умрѐт от разбитого сердца. Если нет, он нашѐл

бы другой способ снова быть с Джейсом, не важно, какой экстремальный. Бен никогда

не думал о жизни после смерти, но теперь это стало его одержимостью. Если он

сможет попасть туда, они смогут воссоединиться.

Через три дня после смерти Джейса Бен понял, что не кормил Самсона. В своѐм

горе он забыл обо всѐм, но вопли кота больше нельзя было игнорировать. Он

неуверенно колебался, прежде чем открыть банку кошачьего корма. Что станет с

Самсоном? Кто позаботится о нѐм после того, как Бен умрѐт? Кто-нибудь позаботится,

конечно, но что, если он будет нежеланным, и с ним будут плохо обращаться? Джейс

любил Самсона больше всего на свете и не хотел бы видеть его с чужаками. Что Бену

сделать, убить кота, прежде чем покончить с собой?

Самсон начал отчаянно мяукать, пока Бен пытался принять решение. Последние

пару дней кот был отчуждѐнным и несчастным, но, очевидно, по-прежнему хотел есть.

Бен открыл банку, его рот наполнился слюной от запаха. На него нахлынул сильный

голод, заставляя желудок сжаться, а голову кружиться. Он выложил корм в миску на

полу, прежде чем открыть шкафчик и схватить буханку белого хлеба.

Он бросил кусок себе в рот. Вкус был изумительным. После семидесяти двух

часов голода он считал водянистый кусок хлеба пищей богов. Бен не думал о том, что

сделал, пока не сглотнул. Он, как весь остальной мир, решил двигаться дальше, и эта

мысль заставила его расплакаться.

Бен обещал себе никогда не прекращать испытывать боль, никогда не позволять

боли покинуть его. Ему будет больно внутри и снаружи, так же сильно, как и сегодня,

и он никогда не позволит этому исчезнуть. Он никогда не позволит никому поверить,

что с ним всѐ в порядке. Время никогда не залечит его раны. Больше всего, он

пообещал себе, что никогда не полюбит снова.

Эпилог

Остин, 2008 год

Глава 28

Снова раздался звонок в дверь, который прозвучал более механически ворчливо,

чем в первые два раза.

— Иду я, иду!

Бен поплѐлся к двери, скинув туфлю, которую надевал. Открывая дверь, он

ожидал поздней доставки посылок или кого-нибудь с религиозными буклетами.

Вместо этого он обнаружил элегантную женщину в чѐрном, расшитом пайетками

платье, и с причѐской достаточно сложной, чтобы озадачить М.К. Эшера ( Прим. пер:

Ма́уриц Корне́лис Э́шер — нидерландский художник- график. Известен, прежде всего, своими концептуальными литографиями, гравюрами на дереве и металле, в которых

он мастерски исследовал пластические аспекты понятий бесконечности и

симметрии, а также особенности психологического восприятия сложных

трѐхмерных объектов, самый яркий представитель имп-арта).

175

Что-то похожее на лето. Джей Белл

— Как я выгляжу? — произнесла Эллисон, жестами демонстрируя своѐ тело как

продающая себя на показе девушка.

— Потрясающе, но с каких пор ты звонишь в звонок? — спросил Бен. — Дверь

была не заперта, и у тебя всѐ равно есть ключ.

— Мы должны вести себя должным образом, — сказала Эллисон со своим

лучшим английским акцентом, проскальзывая в дом. — Ты же знаешь, мы на

свидании.

— Ну, мне ещѐ нужно надеть туфли и проверить причѐску. — Бен нашѐл одну

туфлю в коридоре, прежде чем обыскать гостиную в поисках второй. — Боже, ты

потрясающе выглядишь, — произнѐс он, оглядывая Эллисон, пока завязывал шнурки.

— Думаю, по сравнению с тобой я как-то скромно одет.

— Хм, — Эллисон рассматривала его сквозь ресницы, которые были длиннее,

чем за день до этого. — У тебя ещѐ есть тот спортивный пиджак?

— Думаю, да, он чистый. Но серый с розовой рубашкой? Это не из разряда

восьмидесятых?

— Ты в нѐм хорошо смотришься, и там, куда мы идѐм, люди будут одеты ещѐ

более разноцветно.

— Хотел бы я, чтобы ты сказала мне, где это, — пожаловался Бен.

— Но это бы разрушило наше тайное, романтическое и таинственное свидание!

— Прекрати это так называть, — нахмурился Бен.

— Мне нужно свидание! — надулась Эллисон. — Их никогда не бывает, когда

ты замужем.

— Обсуди это с Брайаном, — сказал Бен, скрываясь в спальне, чтобы найти свой

пиджак.

— Знаешь, тебе тоже не помешало бы свидание, — проговорила Эллисон, когда

он вернулся. — Прошло два года, — как можно аккуратнее добавила она.

Бен накинул пиджак, стараясь сделать так, чтобы он хорошо сидел у него на

плечах. Мужчина внезапно остановился и пригвоздил Эллисон к месту взглядом.

— Ты ведь не это делаешь, да?

— Что? — слишком небрежно спросила Эллисон.

— Нет, — сказал Бен, начиная снимать пиджак. — В таком случае, забудь.

Эллисон закатила глаза.

— Я ни с кем тебя не свожу.

— Никакого свидания вслепую?

— Ни вслепую, ни вглухую, ни в ампутированную, ни в какую-либо другую.

Только я и ты выходим вечером в город. Обещаю.

Бен смотрел на неѐ ещѐ мгновение, прежде чем почувствовал удовлетворение. Он

взглянул на фото Джейса в рамке на краю стола. Снимок в полный рост

демонстрировал Джейса, с иголочки одетого в униформу стюарда, каждая деталь была

безупречна: от белого накрахмаленного воротничка до остроносых туфель.

Бен улыбнулся. Он устал от того, что имя Джейса служило синонимом печали.

Он больше не будет пятнать память о нѐм. Джейс ушѐл с его пути, чтобы сделать его

счастливым, и не будет доволен, что Бен хандрит. Остались только воспоминания,

которые они создали вместе, и в эти дни Бен изо всех сил старался найти в них

радость.