— Готов? — подтолкнула его Эллисон.

— Ага.

Роли были немного изменѐнными для традиционного свидания. Эллисон не

только сидела за рулѐм, но и за всѐ платила. Бен был счастлив подчиниться, так как

176

Что-то похожее на лето. Джей Белл

последнее время у него было туго с деньгами. Еда где-нибудь вне дома ценилась

высоко, но тем не менее он был ошарашен еѐ выбором заведения для ужина.

Ресторан должен был быть каджунским, но то, как при этом в нем сочетались

мексиканская кухня и караоке, было за гранью понимания. Бен и Эллисон были одеты

слишком нарядно, учитывая шумную энергетику обеденного зала, но, по крайней

мере, он был рад, что не увидит никаких полных надежд романтиков, ожидающих за

столиками. Зная Эллисон, она выбрала этот кабак только для того, чтобы они смогли

спеть вместе, против чего он не возражал. Они выбрали себе жирную еду, а затем

бросили еѐ ради сцены, где вместе пропели множество своих любимых песен.

Они продолжили петь в машине на пути к своему следующему пункту

назначения. Бен подозревал, что они заедут в пару клубов, но Эллисон повезла их в

центр ко Второй улице. Она нашла свободное место для парковки, ведя себя так, будто

только что выиграли в лотерею. Бену пришлось усмехнуться, завидуя еѐ энтузиазму.

Они вместе прошли несколько кварталов, пока не дошли до художественной галереи,

где туда-сюда сновали люди.

— Поэтому нам нужно было изобразить модников? — спросил Бен.

— Угу, — кивнула Эллисон. — Будешь жвачку?

Бен взял у неѐ подушечку жвачки с подозрением.

— Никаких свиданий вслепую? — снова спросил он.

Эллисон широко улыбнулась, и Бен понял, что уже слишком поздно. Но всѐ

равно закинул жвачку в рот. Бен окинул взглядом людей, которые стояли рядом с

галереей, ища кого-то, кто казался особенно ожидающим или нервным. Но никого не

заметил.

— Мы здесь для того, чтобы посмотреть на искусство, — невинно произнесла

Эллисон.

Бен заглянул в ближайшее окно и снова отвернулся, прежде чем посмотрел

второй раз. На картине на ближайшей стене был изображѐн бульдог, ограниченный

холстом, сияющим радужными цветами. Эмоции пробежали через его организм,

скопившись в груди и уютно там устроившись, будучи были обрадованы снова

оказаться дома после стольких лет.

— Хочешь зайти внутрь? — мягко спросила Эллисон.

— Не знаю, смогу ли я с этим справиться, — признался Бен.

— В любом случае, я тебя заставлю, — прошептала девушка.

— Ладно, — Бен нервно рассмеялся. — Он... Нет, не говори мне. Давай просто

посмотрим на искусство.

Они бродили по галерее, Бен пытался сосредоточиться только на картинах, но его

голова поворачивалась каждые несколько секунд в попытках увидеть художника. Он

узнал несколько картин с дней их юности. Другие он никогда раньше не видел, это

были кусочки жизни, частью которой он не был. Одна была крайне проста:

нарисованная пальцами лягушка на какой-то коробке, что заставило Бена рассмеяться,

несмотря на его нервозность. А затем шѐл портрет Эрика, теперь завершѐнный и

великолепный в своей красе. Его окружала небольшая толпа поклонников.

Звук реверберации ( Прим.пер: Реверберация — это процесс постепенного

уменьшения интенсивности звука при его многократных отражениях) микрофона, похожий на скрежет зубов, раздался на всю галерею.

— Эта штука включена? Воу! Слишком громко. Извините.

Бен чуть не побежал на звук этого голоса. Остальные посетители галереи

двинулись вместе с ним, заполняя коридоры и мешая его попыткам добраться туда

первым. К тому времени, как Бен добрался до главного зала, тот уже был наполовину

заполнен. Бен встал на носочки, напрягаясь, чтобы увидеть необходимое за людьми

177

Что-то похожее на лето. Джей Белл

впереди. Пожилой мужчина прямо перед ним передвинулся к своей жене, а затем

полная дама отодвинулась в сторону, вероятно, чувствуя лучи лазера, которыми Бен

мысленно стрелял из глаз.

И там стоял он. Тим Уаймэн. Он превосходно выглядел. Его толстоватый живот

исчез, узкая рубашка не скрывала слишком уж идеальное телосложение, которое было

у Тима до встречи с Райаном. Его чѐрные как смоль волосы немного отросли и в

беспорядочной причѐске обрамляли серебристые глаза, которые больше не казались

уставшими. Вместо этого в них блестел свет, который Бен видел только в их самые

личные моменты. Эти глаза изучали толпу, но прежде чем они нашли Бена, полная

дама вернулась на место, загораживая его.

— Эм, я действительно рад, что вы все решили прийти сюда, — начал Тим. — Я

не очень хорошо умею произносить речи, так что потерпите меня.

Публика рассмеялась. Бен начал пробираться к краю толпы, разыскивая проход

вперѐд.

— Картины, которые вы видите здесь, создавались практически двадцать лет. Я

уверен, что большая часть из вас видела моѐ главное достижение, картину под

названием «Лягушка отправляется в плавание на лодке».

Зрители снова рассмеялись.

— Она была написана, когда мне было восемь, и это моя самая первая картина.

Бен, наконец, прорвался вперѐд, но находился слишком далеко сбоку, за гранью

бокового зрения Тима. По крайней мере, теперь он мог видеть его, нервно

переминающегося с ноги на ногу и бормочущего в микрофон.

— Я обязан этим искусством многим людям. Конечно, объекту каждой картины.

Моей собаке Шиншилле или Эрику, который был для меня отцом, героем и много кем

ещѐ. Даже незнакомцам, например, пожилой женщине, которую я увидел лежащей на

траве в парке, когда она смотрела на облака и хихикала как маленькая девочка над

тем, что там увидела, — Тим сделал паузу, снова исследуя толпу. — Меня вдохновило

множество людей, но только один дал мне мужество показать свои рисунки другим.

Надеюсь, он сегодня где-то здесь, и, заканчивая эту неловкую речь, я хотел бы, чтобы

вы все поаплодировали ему, а не мне. Спасибо, в первую очередь, Бенджамину

Бентли.

Публика разразилась аплодисментами. Бен покраснел, хотя оставался инкогнито.

Тим выключил микрофон и слегка поклонился, и люди начали медленно расходиться.

Некоторые задержались, чтобы поговорить с художником. Бен наблюдал за ними с

завистью. Как легко они могли подойти к Тиму, не переполняясь чувствами, которые

жили с ним десятилетиями.

Тим вежливо отвечал, жал руки, слушал, кивал и проделывал всякие другие

жесты, которых ожидали от гостеприимного хозяина. Время от времени он рисковал и

отводил от них взгляд, чтобы снова осмотреть зал, и с каждым провалом выглядел

немного более разочарованным. С гудящими нервами Бен вышел на центр зала, где

его легко можно было увидеть.

Тим кивнул, попрощался с пожилым джентльменом и попытался снова. На этот

раз он нашѐл Бена и без малейших сомнений подбежал к нему и сгрѐб в свои объятия.

— Я так рад, что ты здесь! — сказал Тим, несколько раз покружив Бена, прежде

чем снова опустить его. — И ещѐ больше рад, что ты опоздал! Я только что произнѐс

самую постыдную речь!

— Я думаю, ты был очень хорош, — произнѐс Бен, усмехнувшись, когда Тим

ярко покраснел.

— Я на секунду подумал, что Эллисон передумала.

— В любом случае, где она? — спросил Бен.

178

Что-то похожее на лето. Джей Белл

— Бегает у меня на посылках, — загадочно ответил Тим. — Эй, ты видел много

картин?

— Немного, — ответил Бен, — но экскурсия от самого художника была бы очень

информативной.

Тим провѐл его по галерее, привычно и неожиданно двигаясь зигзагами от зала к

залу. Одна картина напоминала ему о другой, заставляя утаскивать Бена в совершенно