Временами из тьмы появляется черный амур и пускает стрелу в звезду, горящую внутри небесной девушки. Но всякий раз стрела пролетает мимо. Тень от летящей стрелы падает на дорогу, и свет, излучаемый девушкой, на мгновенье тускнеет. Чем ближе пролетает стрела, тем слабее свет и тем чернее тень. Но как только стрела пролетит, девушка светится по-прежнему ярко.

Периодически из тьмы выползает крокодил с намерением проглотить солнце в пупке обнаженной женщины. Когда он раскрывает пасть, женщина начинает чернеть, а солнце — меркнуть.

Но черный амур и темный крокодил появляются лишь временами и не надолго. Обе женщины вновь восстанавливают прежний вид.

Юноша смотрит то в сторону черного сфинкса, то в сторону красного.

Когда он глядит на черного сфинкса, то чернеет, черты его лица приобретают зрелость мужа и его притягивает к себе обнаженная женщина. Но его по-прежнему держит за левую руку небесная дева, и он не может пойти за обнаженной женщиной слишком далеко от серединной линии, разделяющей дорогу.

Когда юноша смотрит на красного сфинкса, он бледнеет, потом розовеет, черты его лица приобретают вид ребенка, его перетягивает к себе небесная девушка, но обнаженная женщина тоже крепко держит его за руку. И он не может перейти серединную линию дороги.

Тем временем черный сфинкс все приближается, а красный сфинкс всегда угрожает неожиданным броском.

Сердце юноши разрывается между двумя женщинами. Обе одинаково дороги ему, хотя временами он чувствует более сильное притяжение то к одной из них, то к другой.

На мгновенье все погружается во тьму, сменяемую вдруг ослепительно голубым небом, в котором угадывается чья-то неуловимая улыбка. Юноша неожиданно повинуется ей и больше не колеблется, делая самое малое, почти ничтожное усилие притянуть к себе обеих женщин сразу. В этот же момент обе женщины сливаются в одну, красотой превосходящую обеих прежних.

Черный сфинкс превращается в небесный дворец. На месте красного сфинкса цветет райский сад, наполненный прекрасными существами, тела которых образованы из музыки и света. Каменная дорога превращается в Млечный Путь, усыпанный живыми звездами.

Но все это длится недолго. Постепенно картина тускнеет, и таинственным образом все возвращается в прежнее состояние.

Анахата — средняя чакра в человеке. И среди 7 чакр, и среди 5 (5 — число человека, если две крайние чакры, верхнюю и нижнюю, отбросить, поскольку они носят космический характер). Анахата — число 10 (1 и 0). Эта чакра, в отличие от сахасрары и муладхары, существует отдельно и для Адама, и для Евы, как два разных входа. В отличие от остальных чакр (тоже отдельных входов) эта чакра равна и у Адама, и у Евы, то есть в ней ни у кого нет доминанты по отношению к другому.

Анахата — это окно в живой дух. Он явлен неуловимой улыбкой в ослепительно голубом небе. Он пронизывает все и всегда с человеческим Я и всеми его телами и ситуациями. Но человек не знает тайны общения с ним. Человек не слышит его голоса, не видит его улыбки. Почему? Он целиком занят выбором. С двух сторон опасности: старение всего, физического и психического — черный сфинкс; умирание всего, физического и психического — красный сфинкс. С двух сторон противоречивые стремления: к девушке и женщине. На этом кресте распят человек.

Освобождение не достигается в уходе следом за небесной девой. Освобождает неуловимая улыбка и легкое, едва заметное усилие самого человека.

Небесная дева — символ чакры вишуддха, этой королевы нейтральных точек, вершины их пирамиды, сверкающей звезды в глубине затылка эфирного тела. В ней сила бесконечности. Нет сопротивления этой силе. Воля, действующая через нейтральные точки, не знает препятствий. Но чтобы действовать так, нужно находить эти нейтральные точки, сознавать и видеть их, жить в них. Для этого нужна абсолютная чистота и сознания, и жизни. Где их взять? Ибо если чистота будет затемнена, то усилие воли сместится с нейтральных точек. Смещение воли — это черные стрелы черного Амура. Тогда потребуется огромная воля, и она будет все же представлять насилие, а не силу. Это насилие и символизировано красным сфинксом. А на насилии восседает произвол.

Жизнь и сознание всегда идеальны и чисты. Их не нужно очищать. Но в восприятии, в чувствительности человека они затемнены от почти абсолютного света до абсолютной тьмы. Чакра манипура (за солнечным сплетением) и есть окно в ощущение, в восприятие жизни и сознания. Раскрытие чакры (символ — солнце в пупке женщины) дает чистоту восприятия жизни и сознания. У мужчины доминанта на стороне жизни, у женщины — сознания. Но оба обладают в чакре (через взаимопроникновение) двойной чистотой. Одно свойство чакры — саттва. Ее враг — тамас, то есть тьма, инертность, привычка. Их символ — черный сфинкс, старость, дряхлость. Чтобы раскрыть манипуру, Я человека, казалось бы, должно отказаться от активности, от всех дерзаний, быть пассивным к собственным усилиям, отдаться потоку жизни и сознания, несущему его. Кажется, что нужно отказаться от своей воли и принять волю Бога, смириться со всем, что происходит, принять «божественное надо» — «на все воля Твоя». Но чистоту восприятия жизни и сознания в манипуре затуманивает тамас (тьма). Тамас не может быть сразу превращен в саттву. Нужна третья, промежуточная, средняя гуна (раджас — огонь дерзания, активность).

Путь превращений таков: тамас — раджас — саттва. А для этого нужно сверхусилие воли, напряжение огня дерзания. Но это создает вибрации, мешает чистоте восприятий жизни и сознания (манипура — чакра не жизни, не сознания, а чакра именно чистоты и полноты их восприятия). Итог таков: для раскрытия вишуддхи нужна манипура. А путь к манипуре требует удаления покрывала тьмы, тамаса и в то же время пассивной бездеятельности воли Я. Всякое усилие воли есть противопоставление Я течению жизни и сознания, а потому удаление восприятия Я от сознания и жизни. Снимая покрывало с манипуры, Я удаляется от нее. Отказываясь от усилий по преодолению покрывала, Я приближается к манипуре, но не может достигнуть ее из-за покрывала. Поднимаясь же сверхусилием и сверхсознанием (но все же далеких от чистоты прямого созерцания нейтральных точек, чистоты восприятий самого сознания, а не его состава, поляризованного развитием ума), Я достигает не высшей силы, а создает архифизическое насилие. И человек колеблется между этими двумя путями: сверхусилием воли и покорностью судьбе.

Темный крокодил — это тамас, который хочет проглотить солнце манипуры.

Человеку трудно выйти из этого противоречия, из этой карты. Он колеблется между духом (ворота в него — вишуддха) и материей (а за ней манипура, окно в чистоту восприятия сознания и жизни).

И вдруг улыбка. Это явился живой дух. Окно в него — чакра анахата. Это и есть начало истинного пути. Это окно в волшебный мир, в царство сказок, в королевство грез и сновидений, но более реальных, чем грубая материя. В анахате живым духом таинственно совмещаются в одно и вишуддха, и манипура. Чистота восприятия жизни и сознания позволяет воле идти только по нейтральным точкам, и ей нет препятствий. И тогда воля преобразует карикатуру жизни в виде дороги и двух сфинксов из врагов в волшебных друзей и помощников. Тайна действий в живом духе — это компромисс высшего и низшего в человеке. И все низшее, начиная с абсолютной тьмы, маленькими ступеньками, образующими грандиозную лестницу восхождения, связано с предельной высотой абсолютного света. Усилие в живом духе, в его компромиссе, самое пустяшное, размером с улыбку. Но оно всегда направлено вверх, к духу, будучи легким для Я. Поскольку живой дух обнимает все ступени развития, он мгновенно возносит Я на вершину лестницы. Компромисс — это не борьба, а союз света и тьмы, но такой, когда ступенька тьмы переходит в ступеньку осветления. Этот путь кажется медленным, но он самый легкий и самый быстрый.

Этому духовному компромиссу противостоят два искажения:

1) компромисс с низшими наклонностями человека, уводящий вниз, от светлых к темным кольцам материи;