- Тварь, да отцепись же ты!

Найдя момент, когда пёс ослабит хватку, я схватил обеими руками за эту конструкцию и резко дернул в сторону. Собака жутко взвыла: по-видимому, эта конструкция была соединена с нервными окончаниями. Сбросив с себя собаку, я утопил её морду в потрескавшийся бетон прикладом изо всех сил. Но тут совсем рядом звякнул кузов машины передо мной, и я, обернувшись, увидел чекиста в противогазе и с неизменным «Маузером».

- Тебя тут ещё не хватало!

Мне стоило уходить отсюда как можно скорее. Но я не смог побороть в себе желание ответить выстрелом. Пуля чиркнула по бугристой от поверхности противогаза голове чекиста, а очередной патрон в СВТ перекосило. Чертыхаясь от злости, я побежал вперёд, пытаясь справиться с заклинившим затвором.

Погоня за мной заставила меня свернуть с улицы Ленина. Раненый чекист позвал подмогу, и теперь он и два его товарища искали меня в витиеватых подворотнях и дворах. Подождав в одном из переулков, когда шаги стихнут, я отсоединил магазин самозарядки, дунул в щель, оттянул затвор, вылетевший патрон загнал обратно в магазин. Всего пять патронов осталось. Глубоко вздохнув, я присоединил магазин к СВТ-40 и вышел из своего укрытия. Вновь вернувшись на улицу, я увидел, что чекисты словно испарились.

- Вполне возможно, потерялись.

Я шёл вперёд, то и дело наблюдая за аэростатом. Он величественно парил возле домов. На правом борту был изображён огромный флаг Советского Союза и надпись: «МИР! ТРУД! МАЙ!», сделанная крупными белыми буквами на фоне красного флага.

- Кругом пропаганда, идеологические плакаты! Эти существа понимают вообще, что эти слова означают?

Улица Ленина на следующем участке была вновь разрыта, поэтому мне пришлось идти дворами. Никого больше я не встретил. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем я вновь вышел на главную улицу и оказался перед Октябрьской площадью. Именно здесь 30 лет назад рабочие подняли восстание, с поддержкой Красной Армии – и Белая армия Колчака была отброшена дальше, за Урал. Именно здесь, согласно «Правде» должны были маршировать на параде красноармейцы. Притаившись за старым «Москвичом» четырёхсотой модели, я изучил площадь. В центре площади стоял огромный монумент Ленина, указывающий рукой на улицу, в данном случае, в мою сторону. Мои опасения подтвердились: вокруг постамента дежурила большая группа красноармейцев: около двух десятков солдат. Политруков с самозарядками я пока не видел.

- Бинокль бы! Или оптику, что было бы лучше!

Что касается красноармейцев, они выглядели как опытные бойцы. Держа «трёхлинейки» на плече, они расхаживали, словно на параде. Скупые в движениях. Издали их черепа не особо видно, так что можно было легко принять за обычных солдат.А позади постамента стояло величественное бордовое здание с высокими колоннами: Горсовет.

- Как же мне их миновать? Стоп.… Если красноармейцы маршируют здесь, то, следовательно, никого из выживших я там не найду. На кой чёрт мне туда идти?

Я отвернулся и, отсоединив магазин от СВТ, вновь взглянул на него. Всё так же – пять патронов. Лезть с нимив атаку – абсурд.

Как бы то ни было, туда стоит пробраться. В Горсовете наверняка знали, что здесь творится, должны были остаться какие-то бумаги, которые прольют свет на дело. Да и идти мне больше некуда.

Я аккуратно наметил себе маршрут. Сначала влево, между машинами, затем вперёд, по-тихому перекатиться через бордюрный камень, укрыться за телефонной будкой. Далее, самое сложное – пробежать метров двадцать на открытом пространстве к очередному троллейбусу. Стоило как-то отвлечь в это время красноармейцев. Чтож, придумаем. Ну а дальше – вдоль автобуса, от машины к машине – и на пороге Горсовета. Там подтянуться, спрятаться за колонну, а затем войти через двойные входные двери. На словах всё просто.

- А на деле не уверен, получится ли.

Всё шло прекрасно до телефонной будки. Теперь стоило как-то отвлечь красноармейцев. Сразу в голову пришёл замечательный вариант. Сняв с плеча СВТ, я высунулся из укрытия и нашёл как можно дальнюю машину, стоявшую на другой стороне площади. Как следует прицелился в лобовое стекло. Палец замер на спусковом крючке.

- Только бы получилось!

Я нажал на спуск. Раздался противный звон разбитого стекла. Красноармейцы все, как один, передернули затворы и резко прицелились в сторону звука. В этот момент, пригнувшись, я побежал к троллейбусу, наблюдая за противниками. Несколько человек побежали к машине, надеясь выяснить, что там произошло. Тут я оказался за троллейбусом и перевёл дух. Выглянув из-за угла, увидел, что красноармейцы были явно встревожены этим происшествием, а те солдаты, что бегали к машине возвращаются на свои места.

- Порядок!

Но едва только я приблизился к противоположному краю троллейбуса, как из-за угла вышел красноармеец.Я был так ошарашен его увидеть, что замешкался. Увидев меня, он издал странный звук, похожий на свист и бросился на меня в атаку, намереваясь проткнуть штыком. Но я успел подставить самозарядку под удар штыка и врезал ему в челюсть прикладом. Красноармеец упал, выронив «трёхлинейку». Было уже поздно! На троллейбус обрушился град выстрелов двух десятков винтовок.

- Проклятье! – в сердцах крикнул я, - Прорываемся, с боем!

Я выбежал из укрытия и поспешил напрямик к дверям Горсовета под градом пуль. На пути я увидел траншею, из которой высунулся по пояс политрук с СВТ-40, всё такой же, как убитый мной вчера. На бегу выпалил в политрука из самозарядки, после чего она вновь заклинила.

- Твою мать, как не вовремя!

Рухнув в траншею, едва не подстреленный в спину, я выхватил штык и несколькими резкими ударами добил упавшего противника, а затем затаился – пули красноармейцев заставили меня вжаться в укрытие.

- Ёлки зелёные, мне не удастся так легко войти в Горсовет. Что же делать?

Руки, шарившие по поверхности бруствера, ощупали до боли знакомую рукоять. Пулемёт «Максим»!Вот это чудо! Схватившись за ручку и приподнявшись, я припал к пулемёту, и, молясь, чтобы пулемёт оказался заряженным, вдавил спусковой механизм.

До боли знакомый стрекот пронзил тишину мёртвого города. Под градом пуль сразу полегли семь красноармейцев. Переведя огонь влево, я скосил очередью ещё троих. Резко вывернув ствол вправо, выпалил прямо в пространство перед постаментом. Горячая струя пламени высилась над стволом. Под шквальным огнём «Максима» полегли и все оставшиеся красноармейцы. Несколько успели перезарядить свои «трёхлинейки», но рой жужжащих пуль положил им конец.

Площадь опустела. Я, наконец, отпустил руки с пулемёта. «Максим» склонен к быстрому перегреву. Из ствола вырвался тонкий серый дымок. Я облегчённо вздохнул.

- Чтож, хорошо,что этот пулемёт оказался боеспособным.

Высунувшись из бруствера, я оглядел поле брани. В этот момент из-за постамента вынырнул последний, чудом выживший красноармеец и выпалил из своей винтовки. Пуля прошла вскользь с левым запястьем, слегка поцарапав его.

- Чёрт! – выкрикнул я и, схватив СВТ-40 убитого политрука,оттянул затвор и, положив ствол на бруствер, выстрелил в ответ. Пуля пронзила красноармейца, и он рухнул на землю.

Я понял, что дело плохо. Услышал стрекот лопастей, который вновь приближался, а также заметил, что аэростат,видневшийся вдали за домами, пришёл в движение.

- Чёрт, они поняли, что я здесь, они летят сюда. Быстрее в Горсовет, пока не поздно.

Самозарядку пришлось бросить. Пытаясь остановить кровь, вытекающую из разорванного пулей рукава, я поспешил в здание Горсовета.

Зайдя в здание, я прислонился к внутренней колонне, стоящей совсем рядом с входными дверями. Прежде всего, я закатал рукав кителя, изучил рану. Это оказался совсем неглубокий порез, кровь почти перестала течь.

- Ну и хорошо! Беспокоиться не о чем.