- Вот, значит, оно что. Это объясняет, откуда по городу ходят красноармейцы. Значит, они не имеют боевого опыта, но всё же не стоит их недооценивать. Всё-таки они вооружены «трёхлинейками», уж посерьёзнее, чем те же чекисты или рабочие.

Оторвавшись от стенда, я направился вперёд. На углу следующего дома я, наконец, заметил вывеску: «Улица Рабочая, дом 16».Я понял, что нахожусь достаточно далеко отОктябрьской площади,где находилось здание Горсовета, а заодно и проводился парад.

- Нужно найти место, где я могу отдохнуть и продумать свой дальнейший план действий.

Завернув за угол, я внезапно столкнулся нос к носу с очередным красноармейцем. Тот безмолвно нацелил свою винтовку на меня, но я, издав победный клич, ринулся на него со штыком наперевес. Штык легко проткнул грубую шинель. Я прижал его к стенке и надавил на штык изо всех сил. Но противник, резко опустив руки, сломал штык и ударил меня прикладом в висок. Я упал перед ним на разбитый асфальт, сумев удержать в руках винтовку. Сломанный штык торчал из груди красноармейца, а из рваной раны сочилась бурая кровь.

- Ёлки зелёные, как же это он так?

Внезапно где-то из глубины улиц раздался громкий выстрел. Красноармеец повернул голову на звук, и эта короткая заминка спасла мне жизнь. Лёжа на спине, я резво прицелился в голову красноармейцу. Уж не думал я, что когда-то на линии моего огня окажутся советские солдаты. Но выбора сейчас не было. Либо они меня, либо я их. И я спустил курок. Прогрохотал выстрел – и голова красноармейца откинулась назад, забрызгав кровью стенку позади него. Вскочив на ноги, я потёр ушибленный висок и передернул затвор винтовки. Тем временем на соседней улице раздалось несколько громких выстрелов. Похоже, красноармейцы нашли серьёзного нарушителя комендантского часа – кого-то вроде меня.

- Может, поблизости есть ещё кто-то нормальный? Это стоит проверить, пока не стало поздно.

Подхватив винтовку красноармейца, я на бегу повесил её за спину и побежал на выстрелы. Перепрыгнув небольшую яму в бетоне, я начал вилять между разбитыми машинами и бетонными конструкциями, разорёнными телефонными будками, сломанными мусорными корзинами. Завернув на очередную улицу, я резко присел, потому что увидел противника.

Красноармейцев было шестеро. Они неспешно шли по улице, навострив уши и держа наготове свои винтовки. У правой стенки, прямо под строительными лесами, которые того и гляди развалятся, стоял приземистый мужчина в офицерской форме и фуражке. Лицо его было скрыто чёрным противогазом, по типу тех, что носили чекисты в больнице и колхозе.В руках он держал самозарядную винтовку Токарева: такую винтовку я часто видел не только у наших бойцов, но и некоторых егерских полков фрицев в ходе боёв в Восточной Польше. Винтовка сама по себе хорошая и стреляет быстрее Мосинки, но заклинивает, правда, часто. Исходя из всего того, что я увидел, я понял – он командует красноармейцами, и если не всеми, то, по крайней мере, отдельным их взводом.

- Не самая полезная сейчас встреча! Нужно уходить, я здесь не пройду!

Я был всего в нескольких метрах от их политрука. О том, чтобы помогать неизвестному союзнику не могло быть и речи.

- Вполне возможно, что это вовсе не был нормальный человек. Может пара припозднившихся рабочих. Прорываться сейчас через улицу – чистой воды самоубийство.

А «Прощание славянки» всё надрывисто звучало где-то далеко. Я стал потихоньку отступать, как вдруг услышал позади чей-то рёв.Обернувшись, увидел пожарника, который мчался ко мне, размахивая своим топором.

- Ёлки зелёные, как не вовремя-то!

Развернувшись на 180 градусов, я, быстро прицелившись, выпалил в пожарника. Пуля отбросила его, и он грохнулся на землю, со звоном выронив топор.

Политрук сразу же среагировал. Поднявшись, я увидел, как он коротко выкрикнул, указывая на меня своим бойцам. Хладнокровно передернув затвор, я прицелился в трос, поддерживающий леса над политруком.

- Большая ошибка, товарищ!

Раздался жуткий грохот. Политрук поднял голову и лишь успел увидеть, как на него рушатся строительные материалы. Спустя две секунды пыль рассеялась, и я увидел лишь руку, безвольно торчавшую из-под горы мусора. А рядом с ней – СВТ-40 политрука.

Красноармейцы несколько растерялись. Но потом, понимая, что должны убить нарушителя, как будто бы по команде подняли свои винтовки к плечу и прицелились.

Отбросив «трёхлинейку»,я кинулся к самозарядке, и тут загрохотали винтовки красноармейцев. Мне не раз случалось вместе со своими ребятами бежать под градом выстрелов на фронте. Пригнувшись, я подскочил к винтовке, схватил её и укрылся за горой строительных материалов. Красноармейцы выбрали откровенно неудачную тактику: все шестеро просто расходовали свои магазины впустую, паля из «трёхлинеек» и не давая мне высунуться. Но тут все шесть винтовок красноармейцев замолчали. Тогда я выкатился из укрытия и выстрелил из СВТ в ближайшего бойца, но промахнулся. Следующий выстрел оказался точнее: красноармеец согнулся от пули, попавшей ему ниже пояса. Тут СВТ сухо щёлкнула: как и следовало ожидать, заклинила. Бросившись бежать, я держал самозарядку на уровне груди, надеясь, что красноармейцы ещё не перезарядились. Но тут я услышал, как они пустились за мной в погоню: их казённые сапоги застучали по разбитому асфальту. Свернув на улицу, я обогнул брошенный грузовик с надписью на борту «ХЛЕБ» и увидел распахнутые ворота в какой-то двор.

- Скорее, скорее туда!

Едва не зацепившись винтовкой, находившейся за спиной, я перемахнул через решётку и помчался в подворотню. Зайдя за угол, я перевёл дух и, поставив СВТ-40 у стенки, вытащил из-за спины «трёхлинейку». Но, к счастью пронесло. Я вновь обманул красноармейцев, которые промчались дальше по улице.

- Ух, оторвался!

Вновь повесив «трёхлинейку» за спину, я взял в руки самозарядку и направился к небольшой постройке рядом с домом – похоже, это была дворницкая. Дверь была открыта, и я заглянул внутрь. Меня сразу встретил хозяин дворницкой – длиннобородый старик в фуражке с безумно огромными зелёными глазами. Но прежде чем он сумел открыть рот, я вырубил его ударом приклада СВТ, и он свалился на пол, повалив старую трухлявую табуретку. Прислонив самозарядку к столу, я открыл ящик стола, чтобы найти какой-нибудь план района или участков для уборки. Нужно было узнать, куда именно мне идти, чтобы найти горсовет. Но, я нашёлкое-что другое. В глубине я нащупал ключ.

- Ключ…

В памяти всплыла та записка Люде. Ключ от квартиры. Улыбнувшись, я взял его. Но вот план достать не удалось, а жаль. Выбравшись из дворницкой, не забыв при этом захватить СВТ, я направился к двери подъезда К счастью, подъездная дверь была открыта.Держа перед собой самозарядку, я был готов пустить в ход приклад, в случае чего. На первом этаже не было ничего интересного. Пусто и безжизненно. Второй этаж был всё такой же безжизненный и заброшенный. Вынув ключ из кармана, я попробовал егона дверях, но безрезультатно. Удача улыбнулась мне на третьем этаже. Ключ вошёл в замочную скважину легко и просто. Повернув два раза ключ, я открыл дверь и вошёл внутрь.

Квартира была пустой и мёртвой, почти как город. Исходя из того, что ключ лежал в дворницкой, я заключил, что Люда не возвращалась домой.Не хотелось даже думать где теперь она и что с ней. Захлопнув дверь, я закрыл её на ключ и прошёл в комнату.

Скромная комнатка. Круглый стол, на нём скатерть. Позади – буфет, в котором стоит чайный сервиз. Везде – толстый слой пыли. Мёртвая тишина. В полутьме я вижу на стене настенные часы-ходики, но они не идут. Время застыло на 7 часах. Рядом с окном – кровать с продавленным матрасом. Между столом и кроватью – один-единственный стул со спинкой.

Я положил свою СВТ-40 на стол, затем стащил со спины «трёхлинейку», поставил её к краю кровати и присел – в первый раз за этот день. Тем временем за окном раздалисьочередные выстрелы, чей-то сдавленный крик.