Ньют молча кивнул и вышел в коридор. Там засек полку, где по-прежнему стояла знакомая фотография одинаково улыбающихся мальчика и женщины, которая успела приобрести несколько иной смысл — если раньше Ньют мысленно уверял себя, что второй родитель явно находится за кадром с фотоаппаратом наперевес, то сейчас очевидно было, что этот второй родитель даже не мог засвидетельствовать маленькую победу сына. Печально, конечно.
— Народу сегодня — единицы! — Томас подвинул принесенный ноутбук и оторвал друг от друга склеенные воедино палочки, неумело перехватывая каждую пальцами. — Я даже позвонил боссу, чтобы он меня отпустил, но он, знаешь, типа принципиальный. «Мало ли, может, ты сейчас уйдешь, а клиенты попрут! Я не прощу тебе упущенную выручку!» — передразнивая босса, Томас чудным образом кривил губы и часто чмокал. — Как дитя, ей-богу.
Ньют сверлил глазами содержимое своего контейнера, словно в него наложили не довольно заманчиво выглядящую лапшу с кусочками мяса, а крысиные трупики. Болтовню Томаса старался слушать и изредка поддерживать короткими, нередко невпопад выданными замечаниями, но получалось все равно неудачно — язык онемел, словно потеряв всякую способность воспроизводить звуки.
— А один (черт, я думал, что убью его)… — Томас умолк на полуслове, заинтересовавшись промелькнувшим на экране бело-оранжевым окошком с оповещением. — Минхо сейчас позвонит. Пить хочешь? В холодильнике что-то должно быть, поищи, — он скосил взгляд на затравленно перебирающего палочкой длинные макаронины Ньюта — тот подпер рукой голову, то и дело убирая со лба обрезки волос. Вопрос Томаса заставил блондина нехотя поднять глаза, кивнуть, плавно, как в замедленной съемке, подняться из-за стола и шаркнуть несколько раз в сторону холодильника.
Пока Ньют изучал достаточно скудное содержимое пластиковых белых полок, Томас успел ответить на звонок Минхо и теперь о чем-то с ним беседовал, нарочно понизив голос — так обычно делают люди в больших компаниях, когда им позарез нужно о чем-то поговорить, а в открытую шептаться не позволяли правила этикета. Хотя Ньют, по правде сказать, даже не вслушивался. Он снял сверху одинокую банку колы, дернул за кольцо и поднес было напиток к губам, но Минхо, видимо, углядевший Ньюта на заднем плане, внезапно вскрикнул.
— Ньют у тебя? Серьезно? Вы что-то от меня скрываете, парни? У вас… что-то было? — на последней фразе Ньют поперхнулся, хотя произнесена она была на порядок тише, явно не припасенная для его ушей. Уши Томаса пунцово вспыхнули, он замялся и оглянулся на блондина, ища поддержки.
— А тебя все время тянет совать нос туда, куда не надо, я смотрю, — Ньют приземлился на свое прежнее место, вяло махнув рукой вместо приветствия и заодно проигнорировав непроизвольно вырвавшееся из динамиков фырканье. — Ты же рассказать что-то хотел, не?
— Да погоди! — Минхо помотал головой. Где-то позади него промелькнул силуэт Терезы, остановившийся на мгновение. Затем до ушей Томаса и Ньюта донесся ее голос, показавшийся на первых порах незнакомым и сильно изменившимся (ведь они не слышали о Терезе ничего с того самого вечера): девушка просила Минхо отстать от парней и подумать о более серьезных вещах. Ее соулмейт оставил замечание без внимания. — Как ты в квартиру к Томми забурился-то, а? Я могу вас с чем-нибудь поздравить?
Ньют и Томас переглянулись, одновременно прикусывая нижние губы.
— Все как обычно, чувак. Ничего нового, — Томас как можно более беспечно развел руками и подцепил новую порцию лапши.
— Вы что-то скрываете. Однозначно. Ну, — Минхо сделал глубокий вдох. — У меня новости, скажем так, не самые приятные… — он специально вытянул недолгую паузу, во время которой Томас успел отобрать у Ньюта колу, миролюбиво ему подмигнув, сделать несколько глотков, а Тереза, снова выплыв неизвестно откуда, — раздраженно посоветовать Минхо «перестать строить из себя загадочную принцесску». — В общем, с работы меня выкинули.
Томас втянул лапшу в рот, громко причмокнув.
— И? К этому давно все шло, — произнося это, Томас выглядел настолько невозмутимо, что по сравнению с ним даже двустворчатый моллюск показался бы эмоциональнее.
— В каком смысле «к этому все шло»? — прокряхтел Минхо. — Ты даже мне не сопереживаешь?
— Как я могу сопереживать тому, кто жаловался на работу двадцать четыре на семь и грезил уволиться по собственному желанию? — Томас передернул плечами, постукивая по контейнеру палочками. — Чувак, я прямо сейчас еле держусь, чтобы тебя не поздравить, а ты тут жалости требуешь.
Ньют измученно вздохнул, замечая краем глаза, как Минхо начинает размахивать руками и захлебываться в клокочущих звуках. Дальше на Томаса полились градом самые колкие фразы, которые только могли прийти азиату на ум, но воспроизводились они все наверняка не со зла, а просто так, наигранно. Томас через каждые несколько реплик позволял себе съязвить в ответ, и Минхо заводился еще больше. Слушать их можно было до бесконечности — шутливо переругиваться эти двое могли часами напролет. В понимании Ньюта тип дружбы, позволяющий материть друг друга на чем свет стоит, был одним из самых лучших и доверительных. Почему — неизвестно.
Минхо внезапно вскинул указательный палец, предупредительно шикнул на Томаса, не давая тому продолжить, и обернулся — позади него застыла Тереза, едва сдерживающая улыбку. Она быстро сказала парню что-то и махнула головой на один из дверных проемов, куда мгновенно направилась, шлепая босыми ногами по полу. Минхо попросил Томаса подождать пару минут, покинул жалобно скрипнувший стул с опасно отклонившейся назад спинкой и побежал вслед за девушкой. На входе в соседнюю комнату догнал ее, обхватил за талию и наскоро поцеловал в макушку, тараторя что-то, от чего Тереза засмеялась смущенно и очарованно.
Томас с Ньютом между тем снова переглянулись, неуверенные, стоит ли разговаривать о чем-то. Ньют осознал наконец, насколько сильно хочет есть, и в спешке доедал остывающую лапшу, а Томас гонял крупинки сушеной зелени по прозрачному пластиковому донышку и опасался поднять на блондина глаза, потому что те обязательно опустились бы не туда, куда нужно. Воспоминания о вчерашнем вечере вспышками мелькали в голове, от них тело покрывалось мурашками и подрагивало, а щеки сами собой покрывались розоватым оттенком. Молчание Ньюта все только усугубляло, но поднять тему их отношений (точнее, стадии, в которой они находились) Томас не решался.
Ньют откашлялся, привлекая к себе внимание Томаса. Постарался состроить на лице нечто более-менее доброжелательное, постукивая палочкой о палочку.
— Я тут подумал, — по спокойному, не обремененному, видимо, никакими сторонними мыслями и переживаниями, голосу Ньюта ясно было, что не пришло еще время для серьезных разговоров. Если оно когда-нибудь вообще придет, — предложить Минхо устроиться ко мн… к нам в мастерскую. До конца курсов осталось чуть больше двух месяцев, Гилмор появляться будет все меньше. Я один не сдюжу. Выручку-то, я думаю, мы поделим с Минхо как-нибудь.
— Хмм, — Томас прижал верхушку палочки к носу, — неплохо. Я же говорил тебе про всяких предприимчивых молодых людей, которые будут на тебя батрачить? Вот он, первый предприимчивый молодой людь.
Ньют хихикнул, снова подпирая рукой голову.
— Только вот умеет ли он? — Ньют задумчиво глянул в экран, на котором все еще отображалась квартира, в глубине которой исчез при загадочных обстоятельствах их друг. Откуда-то шелестом доносились голоса, но ни Томас, ни Ньют не напрягали слух особо, чтобы расслышать, о чем беседуют уединившиеся Минхо и Тереза.
— Мне кажется, Минхо умеет все, — фыркнул Томас, — а в противном случае быстро учится. Пиши Гилмору, пусть документы о принятии на работу готовит. Я уверен на двести процентов, что отказываться Минхо не станет, — Томас наклонился вперед и понизил голос до шепота, будто азиат мог услышать, — потому что сидеть у Терезы на шее он хочет меньше всего.
Томас собирал со стола опустевшие контейнеры, закрывал и убирал в холодильник нетронутое, а Ньют с видом офисного работника строчил Гилмору очередную СМС — звонок за достаточно удобный метод общения он в данный момент, казалось, не считал (или, может, попросту боялся, что не сможет достаточно правдоподобно говорить голосом больного). Телефон блондина при этом беспрестанно раздражающе щелкал, и похоже это было на очередь игрушечного или бракованного пулемета. На заднем плане в телевизоре рассказывали о музыкальных новинках недели, снаружи заливался истеричным воем сигнализации чей-то автомобиль и какой-то мужчина ругался до хрипоты в удивительно писклявом теноре. Несколькими этажами ниже вышла из себя собака и, по всей видимости, носилась по квартире, облаивая каждый поворот. На экране ноутбука заметны были шевелящиеся тени на двери той комнаты, где до сих пор что-то обсуждали Тереза и Минхо. Томас, вслушиваясь в эту какофонию, протирал испещренную жирными бляшками разноцветных пятен столешницу у микроволновки — пытался имитировать полезную деятельность, избегая по-прежнему нависшего над ними неловкого молчания. Он подумывал отключиться пока, чтобы зря не растрачивать заряд аккумулятора на ноутбуке, но сделать этого ему не позволили: Минхо выбежал из комнаты, заскользил по полу в своих огромных махровых носках и прыгнул обратно на стул, от тяжести заметно осевший к полу.
