========== Глава 1.1. Томас ==========
Каждый год, когда наступал особенный день, именуемый «Днем Икс» и несколько лет подряд выделяемый всеми цветами радуги в календаре на стене, Томас старался одеваться менее мешковато. Если раньше он просыпался слишком поздно, времени катастрофически не хватало даже на то, чтобы надеть линзы, то в такой день звеневший в шесть утра будильник не становился сигналом к тому, что у него есть еще часок или полтора на сон. Сегодня же времени оказалось достаточно и для неспешного завтрака, и для рытья в одежде в поисках чего-нибудь особенного, и для глажки недавно купленной рубашки, которую обязательно нарекут счастливой, если день удастся, и будут носить на самые важные и волнительные мероприятия, чтобы лишний раз уверить себя в том, что все обязательно пройдет хорошо. Томас засучил рукава до локтей, нарочно обнажая как будто бы вытатуированную запись, идущую вдоль костей.
11.07.ХХХХ
Было бы, наверное, забавно, если бы эта запись мерцала каким-нибудь цветом, как в фильме «Время», а потом затухала, когда ты наконец-то встречаешь своего соулмейта, своего самого дорогого человека, который может значить для тебя целый мир. У Томаса будоражилось воображение от одной только мысли об этом. Сегодня — возможно, сегодня! — он все-таки увидит того или ту единственную, с кем проживет всю оставшуюся жизнь, зная прекрасно, что этот человек идеален для него, и никто другой не будет ему нужен. Если встреча все-таки состоится, на руке появится нынешний год, ознаменовав точную дату долгожданной встречи, но чтобы понять, действительно ли этот человек именно тот самый (потому что дней в году всего лишь триста шестьдесят пять, а людей — миллиарды, конфузные совпадения могли слишком часто происходить), необходимо прикосновение. Даже самое мимолетное, случайное. Но обязательно теми руками, на которых написана дата.
Томас не сказал бы, что его заурядная профессия — согласитесь, продавцы в книжных магазинах явно не числятся в списках самых желанных, опасных или каких-либо других «самых-самых» должностей — предоставляла ему возможность как можно чаще касаться людей. Обычно это выходило чисто случайно, когда он передавал полный книг и канцтоваров пакет через прилавок, а покупатель забирал его, чиркнув костяшками по коже Томаса, но никто не придавал этому особого значения: люди здесь не особо защищали свое личное пространство и были готовы в случае чего с ним поделиться. Никто из тех, кто подолгу любил расхаживать вдоль полок, тщательно выбирая себе что-нибудь, не противился, если Томас трогал его за плечо, потому что это стало нормой. Многие искали своих соулмейтов (некоторые были настолько одержимы этой идеей, что заканчивали свои дни в психушках, оставляя и себя, и родственную душу несчастным), и прикосновения стали неотъемлемой частью этого всеобщего поиска неизвестно чего.
Томас работал в книжном с шестнадцати лет (тогда его рабочий день, конечно, был сокращенным из-за школы), и только единожды День Икс выпал на выходной, который брюнет провел, бесцельно слоняясь по улицам и подозрительно провожая взглядом каждого прохожего. Целенаправленно искать своего соулмейта он начал, кажется, лет в пятнадцать, несколько раз встречал ребят с идентичной его датой на руке, но они оказывались не теми людьми. Не теми, кто ему нужен. И вот уже несколько лет подряд он приходил на работу в этот особый день, стараясь выглядеть как можно презентабельнее и опрятнее, но дата никогда не менялась.
Конечно, никто не был застрахован от «интересных случаев»: от того, что его соулмейт даже не родился (один раз Томас встретил мужчину, который в свои шестнадцать качал будущую жену на руках, ибо его соулмейтом оказалась новорожденная дочь знакомых его семьи), уже умер (тогда дата на руке попросту перечеркивалась жирной линией), является родственной душой другого человека или живет где-нибудь на краю Земли, не имея возможности даже отыскать того самого. Но если оба соулмейта были живы, они обязательно встречались. Это было своего рода обещанием при рождении от неизвестно кого. Можно было забрать у него перед носом последнюю банку сардин с прилавка в супермаркете, поругаться в очереди в банке или случайно пересечься взглядом на улице, но это означало лишь появление четырех новых цифр на коже. Вы могли встретиться, но никогда не узнать друг друга, хотя это тоже случалось не слишком часто.
Возможно, Томас в свои двадцать два слишком параноидально относился к одиночеству. Да, он много думал о том, кем мог быть его соулмейт и где он сейчас находился, и каждый раз, когда одиннадцатого июля запись на предплечье неизменно оставалась лишь с днем и месяцем, он расстраивался чуточку больше и придумывал себе все то, что не стоило бы придумывать, потому что он был еще слишком молод. Его соулмейт был жив и бродил где-то по огромной планете, а это значило, что шанс увидеться все-таки был. Может быть, не сегодня, не через год и даже не через пять, но они увидятся. Просто каждый раз Томас надеялся, что нынешний день все-таки будет особенным.
Томас долго держал на ладони галстук, поглядывая на себя в зеркало, но потом решил пойти без него: непривычно резкая смена имиджа на один день привлекла бы слишком много внимания. Чашка с кофе осталась практически полной на столе, усеянном крошками от сэндвича и дешевого печенья, которое парень обещал больше никогда не покупать. На выходе брюнет глянул на всякий случай на дату на предплечье: мало ли, вдруг день спутал - и сделал глубокий вдох, молясь, чтобы сегодня ему повезло.
***
Перво-наперво — войти в систему рабочего компьютера и подключиться к сети, через которую начальник проверяет своих подчиненных на опоздания. Далее — проверить, все ли стенды с книгами стоят ровно и не перемешали ли вчерашние покупатели аккуратные стопки с новыми изданиями. И только потом повернуть табличку на двери на «Открыто!», включить кондиционер и занять место у прилавка. Томас делал все на удивление быстро, как будто ему нужно было куда-то срочно уйти, но, к сожалению, дальше тесной подсобки он удалиться не мог.
В учебное время года самыми ранними покупателями обычно оказывались ученики, которым позарез нужна была чистая тетрадь, простой карандаш или ручка. Вместе с ними в магазин врывался шум и странное ощущение, что тебе обязательно нужно спешить. Неизвестно куда и зачем, но спешить, причем безотлагательно, прямо сейчас. Работать с учениками надо было как можно быстрее, потому что Томас не понаслышке знал, каково это — забыть что-нибудь дома и бежать в магазин за несколько минут до начала занятий. Получив канцтовары на руки, ребята бросали на прилавок монеты, не заботясь о сдаче, выдыхали гулкое «спасибо» и уносились, громко хлопая стеклянными дверьми. После них наступала тишина, прерываемая, разве что, редкими визитами знакомых из соседних магазинов и мелких кафе, которым тоже нужно было купить что-то типа ластика, ножниц или точилки. Сейчас же, в летний период, когда о покупке принадлежностей к школе думали лишь с содроганием, тихо радуясь, что учеба начнется как минимум через месяц, магазин большую часть времени пустовал. [1]
Первую половину дня Томас обычно проводил, борясь с желанием закинуть ноги на прилавок и подремать, но из углов под потолком за ним пристально наблюдали мигающие красными точками объективы скрытых камер, что автоматически исключало любое прохлаждение. Парень знал, что запись в прямом эфире транслируется начальнику на домашний компьютер, и пусть тот явно не сидит часами перед монитором, бдительно глядя на движущиеся в прямоугольниках объекты, рисковать не стоило. Хотя Томасу до сих пор было трудно понять, почему хозяин книжного продолжает играть с ним в надзирателя спустя шесть лет после его первого рабочего дня.
Когда крошечные часы на прилавке перевели стрелку за цифру одиннадцать, а на горизонте не показался ни один человек, желающий купить именно книги, а не какую-нибудь письменную ерунду, Томас поймал себя на мысли, что сегодняшний День Икс пройдет так же, как и предыдущие. И его не волновало, что до конца рабочего дня оставалось еще около семи часов, что основной поток покупателей всегда приходился на четыре пополудни и позже, что затем его ждет путь до дома и несколько этажей до квартиры (всякое возможно!): пессимистичный настрой определенно брал верх.
