— Что они говорят?
— То, что он такой, каким его и следует ожидать увидеть, если учесть, что он находился под влиянием Серой Драгоценности многие годы! — сказал Дуган, раздраженно глядя на Танина. — Он безумный человек!
Способный на великое добро или великое зло, в зависимости от его настроения или, точнее, от настроения Камня. Некоторые говорят, — тихо прибавил гном, переведя взгляд на Палина, — что он колдун-ренегат, не примкнувший ни к белому, ни к черному, ни к красному. Он живет лишь для себя… и Камня.
Поежившись, Палин сильнее сжал в руке жезл. Колдуны-ренегаты отказывались следовать законам и постановлениям Конклава Колдунов, законам, передающимся через века для того, чтобы поддержать жизнь колдовства в мире, в котором его презирают и в котором ему не доверяют.
Все колдуны, и те, что следуют дорогой добра, и те, что идут дорогой зла, подписываются под этими законами. Ренегаты представляли собой угрозу для всех, так что жизнь их объявлялась вне закона.
Это долг Палина как мага Белой Мантии — попытаться привлечь ренегата или, если это не удастся, схватить его и доставить Конклаву для суда. Это будет трудной задачей даже для могущественного колдуна, не говоря уже о начинающем маге. Тем, кто в Черных Мантиях, проще.
— Ты, мой дядя, просто его убил бы, — тихо пробормотал Палин, прислоняясь щекой к жезлу.
— Как ты думаешь, что он сделал с женщинами? — спросил Стурм озабоченно.
Гном пожал плечами:
— Использовал в свое удовольствие, столкнул в кратер вулкана, принес в жертву во время какого-нибудь мерзкого колдовского ритуала. Откуда мне знать?
— Ну вот, мы вроде готовы, — проговорил уныло Танин, собирая с земли копья. — Кажутся игрушками, — пробормотал он. — Возможно, гном и прав. Если мы идем против взбесившегося злого колдуна, мы можем умереть, сражаясь с достоинством, а не играя, словно какие-то мальчишки, в рыцарей и гоблинов.
— Оружие есть оружие. Танин, — деловито произнес Стурм, беря в руку копье. — По крайней мере, оно дает нам хоть какое-то преимущество…
Трое братьев и гном подошли к стене, которая все еще меняла свой вид так часто, что кружилась голова.
— Думаю, нет смысла искать потайной ход, — сказал Танин.
— К тому времени, когда мы найдем его, он скорее всего уже начнет превращаться в главные ворота, — согласился Дуган. — Если подождем здесь подольше, то какой-нибудь вход обязательно появится.
Так и произошло: хотя и не такой, какой они ждали, но вход действительно появился.
Они глядели на стену из плотно пригнанных друг к другу камней («Как у гномов», — восхищенно заметил Дуган), как вдруг она сменилась на стену воды, которая с грохотом лилась из ниоткуда и обдавала их дождем брызг.
— Мне кажется, мы можем пройти сквозь нее! — прокричал Стурм, пытаясь быть услышанным за шумом водопада. — Я вижу сквозь нее! Замок на той стороне!
— Да на той стороне, скорее всего, еще и пропасть! — ответил Танин.
— Подождите, — сказал Палин. — Ширак! — Он произнес волшебное слово, и тут же граненый кристалл на конце жезла вспыхнул светом.
— Как жаль, что вождь этого не видел! — с досадой воскликнул гном.
Палин сунул жезл в воду, просто желая лучше осветить то, что находится за этой стеной. К его удивлению, вода расступилась в то же мгновение, как жезл коснулся ее. Обтекая жезл, она образовала арку, через которую можно было пройти, не замочившись.
— Будь я проклят! — воскликнул пораженный Танин. — Ты знал, что так получится?
— Нет, — робко признался Палин, думая о том, какие еще способности заложил Рейстлин в жезл.
— Ладно, слава Паладайну, что так вышло, — сказал Стурм, глядя сквозь образовавшуюся арку. — Тут безопасно, — доложил он, сделав шаг внутрь. — Действительно, — прибавил Стурм, когда Палин, Танин и Дуган, с тоской глядящий на жезл, проследовали за ним, — здесь трава! — Стурм удивленно вглядывался в темноту, лишь немного разгоняемую светом жезла.
За спиной стена снова изменилась, сделавшись теперь стеной из бамбука. Впереди простиралась длинная ровная лужайка, полого поднимающаяся к замку.
— Сейчас это трава, но в любой момент она может превратиться в поток лавы, — заметил Палин.
— Ты прав, младший брат, — проворчал Танин, — лучше бежим.
И они побежали: Палин, задрав белый балахон, толстый гном, пыхтя и фыркая в трех шагах позади. Действительно ли они успели добежать до цели, прежде чем лужайка превратилась во что-нибудь зловещее, или лужайка всегда оставалась лужайкой, они так и не узнали. Как бы то ни было, они достигли стен замка как раз тогда, когда черные ночные тени сомкнулись.
— Теперь нам всего лишь нужно, — сказал Стурм, — пробраться внутрь…
Гладкая серая мраморная стена, освещенная светом жезла, заколебалась, и в ней появилась деревянная дверь, да еще и с железными петлями и железным замком.
Танин поспешил подергать ее.
— Крепко заперта, — доложил он.
— Вот когда пригодился бы кендер, — со вздохом произнес Стурм.
— Кендер! Прикуси язык! — пробормотал с отвращением Дуган.
— Палин, попробуй жезлом, — приказал Танин, отходя в сторону.
Палин неуверенно коснулся ярко светящимся кристаллом замка. Замок не просто отомкнулся, а буквально расплавился, образовав у ног Палина лужицу жидкого металла.
— Друг, — заявил гном, проглотив слюну, — твой дядя, должно быть, был замечательным человеком. Это все, что я могу сказать.
— Интересно, что еще он может делать? — Палин глядел на жезл со смешанным чувством благоговения, гордости и отчаяния.
— Этим вопросом мы займемся позднее! Внутрь, — сказал Танин, распахнув дверь. — Стурм, входи первым. Палин за ним. Свети жезлом.
Дуган, я пойду сразу за тобой.
Они обнаружили, что столпились на узкой винтовой лестнице, уходящей вверх. Со всех сторон их окружали стены, и они ничего не видели, кроме исчезающих в темноте ступеней.
— Ты понимаешь, — произнес вдруг Палин, — что дверь обязательно…
— Он резко обернулся назад и осветил ровную стену.
— …исчезнет, — мрачно закончил Танин.
— Пути назад нет! — Стурм, поеживаясь, огляделся по сторонам. — Эта лестница может измениться! В любой момент нас сдавит стена!
— Вперед! — решительно приказал Танин. Пробегая по крутым ступенькам как можно быстрее, в любой момент ожидая, что ноги их ступят на что угодно — от раскаленных углей до качающегося моста, они забирались все выше и выше, до тех пор, пока, наконец, гном бежать больше не мог.
— Мне надо отдохнуть, друзья, — проговорил Дуган, тяжело переводя дыхание и опираясь на каменную стену, которая по необъяснимой причине оставалась каменной стеной.
— Внутри, кажется, ничего не изменяется, — воскликнул Палин, и сам уставший от непривычной нагрузки. Он с завистью поглядел на братьев. Их бронзовые мускулистые тела блестели в свете жезла. Ни тот ни другой даже не запыхались.
— Палин, посвети сюда! — приказал Танин, вглядываясь в темноту впереди.
Ноги у Палина болели так, что он сомневался, сможет ли пошевелить ими, однако заставил себя сделать еще шаг и посветил жезлом за поворотом лестницы.
— Там дверь! — тихо, но радостно произнес Стурм. — Мы добрались до верха!
— Интересно, что за ней, — угрюмо проговорил Танин.
Его прервало не что иное, как смех.
— Почему бы тебе не открыть и не посмотреть? — крикнул чей-то смеющийся голос из-за двери. — Она не заперта.
Братья переглянулись. Дуган нахмурился. Палин позабыл о боли во всем теле и, сделав усилие, сосредоточился на том, чтобы сбросить заклятие.
Лицо Танина напряглось, и мышцы на скулах надулись. Сжав копье, он протолкался мимо Дугана и Палина и встал рядом со Стурмом.
Оба воина осторожно положили руки на дверь.
— Раз, два, три, — шепотом сосчитал Стурм. По счету «три» он и Танин навалились на дверь, распахнули ее и вскочили внутрь, держа копья наготове. Палин вбежал следом, воздев руки, готовый произнести огненное заклятие. Он услышал, как за спиной завопил гном.
