— Так говорят городские власти, и для них это истинная правда. В этом районе не платят податей и не ведут никаких дел с Правителями. Но те люди, кто не может найти другого места, живут там. Если тебе негде переночевать, там всегда можно найти какую-нибудь нору, где ты будешь в безопасности и даже в относительном тепле.

— А почему говорят, что там очень опасно?

— Так ведь там бандит на бандите. Они охотятся за воришками вроде меня, вытряхивая добычу за день. Мало того, начнут пытать, так ты им про все заначки расскажешь, где что спрятала. Многие из этих ребят явно не в себе. Убить могут просто так, даже не для того, чтобы ограбить.

— Ну а теперь у тебя есть шанс стать официальным лицом.

— Еще чего не хватало. Моя жизнь — это моя жизнь, и я не собираюсь менять ее на другую.

— Давайте лучше займемся нашими делами, — прервал их разговор Железное Дерево. — Жаль, что труп обмыли да и одежду постирали.

— Согласен. Он, конечно, много выиграл с точки зрения эстетики, но улики уничтожены начисто. Хорошо еще, что мы его вообще застали здесь.

— Что будем делать теперь? — спросила Ракушка.

— Мы знаем, что многие высшие аристократы Тарсиса были задействованы в дипломатических играх с посланниками. Конечно, первое подозрение падает на них.

Но я не считаю, что мы должны начинать допрашивать их всех подряд.

— Почему же? — спросил Железное Дерево.

— Не забывай один из них нанял меня, чтобы убить тебя. Значит, он не откажется еще от одной попытки нанять убийц, увидев нас вместе. А кроме того, он с полным правом может считать себя обманутым и оскорбленным мною. Я ведь так и не вернул деньги.

— Понятное дело, — вздохнул солдат.

— Хотя найти его все же не помешало бы.

— Зачем? — поинтересовалась Ракушка.

— Да чтоб деньги вернуть, я же сказал. Мне не нужно того, что я не заработал.

Железное Дерево что-то напряженно обдумывал. Наконец он сказал:

— В моих путешествиях я только один раз встретился с людьми, которые используют удавки в качестве повседневного оружия. Это одинокие кочевники, изгнанники нескольких далеких племен, которые таким образом расправляются с застигнутой врасплох жертвой. Обычно они пользуются тетивой или кожаным шнурком, но стальная струна подойдет для такого дела еще лучше. Сдается мне, что в армии, стоящей за городскими стенами, найдется не один десяток мастеров обращения с этой штукой.

— Ценный вывод, — заметил Нистур. — Вот видишь, ты уже начинаешь оправдывать доверие Правителя.

— Но зачем тащить тело или еще живую жертву на постамент? — спросила Ракушка.

— Я как раз думал над этим, — ответил Нистур. — И, похоже, нашел ответ.

Пошли со мной.

Вскоре Нистур вновь привел их к площади у Дворца Правосудия и попросил приятеля подсадить его на пьедестал.

— Смотрите, — сказал он.

Сняв с шеи шарф, он взял его за концы и сел на корточки на самом краю верхней площадки мраморного куба. Шарф длинной дугой свешивался вдоль боковой поверхности пьедестала.

— Видите? Жертва проходит мимо, а убийце остается только набросить удавку ей на шею и затянуть петлю. А потом ему нужно всего-навсего выпрямить ноги, вот так. — Нистур медленно встал, словно поднимая в руках тяжелый груз. — Так работают мышцы ног и спины, а они гораздо сильнее, чем руки, которыми приходится тянуть, если душить человека сзади, с одного с ним уровня. А так человек даже средней силы может не только легко убить, но и поднять труп на пьедестал, вытянув его за веревку или, в нашем случае, за концы проволоки. Шаг назад — и жертва остается на постаменте, агонизируя на глазах убийцы. Отличный вариант для того, чтобы убить человека, физически более сильного. Так что нам вовсе не нужно разыскивать богатыря и великана, хотя это, быть может, и ограничило бы круг подозреваемых.

— Эффективно и к тому же эффектно, — заметил Железное Дерево.

— Вот-вот, и это очень важно, — подтвердил Нистур.

— Что именно?

— А то, что это не просто рядовое убийство, — сказал Нистур, слезая с пьедестала. — Оно не только уничтожает жертву, но и оставляет в недоумении и в неведении того, кто обнаружит случившееся. Это говорит нам об одной важнейшей детали, редчайшем качестве для убийцы. Этот человек чувствует стиль.

— Я полагаю, — сказал Нистур, — что нам нужна база, место расположения, — в общем, называйте как хотите.

Троица «следователей» стояла на высоком и круто изогнутом мосту, пересекавшем то, что некогда было одним из полноводных каналов, соединявших все районы Тарсиса с гаванью. По этим каналам товары и продукты доставлялись в город и развозились по рынкам, магазинам и домам. Теперь же от каналов остались лишь сухие русла, заваленные грязью и опавшей листвой, которую не могли смыть даже редкие осенние ливни. Несколько старых барж, осев на дно, так и остались стоять у набережных, превратившись в некое подобие жилых домов.

Железное Дерево потрогал висевшую на груди печать Правителя.

— С этими штуками мы можем расположиться хоть во дворце, хоть в самой шикарной гостинице или богатом доме Тарсиса. Но что-то мне эта идея не нравится.

— Совершенно справедливое ощущение, — подхватил Нистур. — Ведь наши первые подозреваемые — это важные городские шишки. У нас, конечно, есть большие полномочия и гордое звание, но защитить нас могут только наши головы и руки.

Что касается меня, то мало кто из местных вояк мог бы потягаться со мной в бою один на один. В том, что ты, Железное Дерево, настоящий воин, я убедился лично.

Ракушка умеет исчезать и уходить от погони. Замечательно, но нужно быть реалистами — мы не сможем ничего сделать, если по приказу кого-либо из аристократов Тарсиса нас окружат две-три дюжины вооруженных солдат или бандитов. С наступлением темноты я бы вообще не стал соваться в сам город.

Надеюсь, что никто не осмелится напасть на нас днем, опасаясь непрошеных свидетелей.

— Можно занять одну из башен городской стены. Самое безопасное место, — предложил Железное Дерево.

— Ты говоришь как солдат, — возразил Нистур, — и забываешь о том, как там будет неуютно и неудобно. А кроме того, вокруг будет полно народу — квартирующие там наемники и ополченцы из местных, поднимающиеся на стену и спускающиеся обратно караульные смены… Нет, я предпочел бы место, где мы могли бы появляться и исчезать, не привлекая лишнего внимания. Быть может, мы будем прибегать к тайным операциям в ходе расследования нашего дела.

— В Старом Городе я знаю множество укромных уголков. Но вот насчет комфорта — даже я чувствую себя там неуютно, — сказала Ракушка, а затем, помолчав, добавила:

— А почему бы нам не остаться там, где мы уже бывали?

Корабль Станбога — довольно безопасное место. Во всяком случае, окрестные жители любят старика и всегда предупреждают об опасности.

— Неплохая идея, — согласился солдат. — К тому же у нас теперь есть чем расплатиться со стариком.

Нистур кивнул:

— Хоть он и клянется, что не занимается колдовством, я более чем уверен в том, что он сумеет применить к делу парочку защитных заклинаний. К тому же Мирса, по-моему, стоит трех-четырех наемников, которых сплошь и рядом вербуют в эти дни в городе.

— Итак, к Станбогу, — сказал Железное Дерево. — Если он, понятно, не будет против. Кстати, а что ты скажешь о самом Правителе города?

— Ты имеешь в виду, не сам ли он разделался с посланником? — поинтересовался Нистур.

— Для нас никто не может быть свободен от подозрений. Это же гнилой город, одни торгаши. Как ведь обычно начинаются все мелкие войны, в которых такие, как я, добывают свой хлеб? Два аристократа не поделят титул или кусок земли и, подумав, решают выяснить это дело при помощи силы. Все честно и открыто. У кого больше денег, чтобы нанять солдат, больше мозгов в голове, чтобы правильно вести войну, тот и победил. Здесь же все наоборот. Все клянутся друг другу и Правителю в верности, а на самом деле каждый второй готов вступить в сделку хоть с Киагой, хоть с чертом, лишь бы сорвать свой куш.