Волколак снова дал о себе знать, припечатав рыжеватого к стене хаты диким воем. Ребятня завизжала - и на сердце стало немного легче. Хвала богам, живы! Мужик различил, как бабский говор перешел на крик, будто пытался заставить малышей смолкнуть. Да, это ж лекарка Марыся! Всегда такое хорошее и даже доверительное отношение к пожилой женщине стало уменьшаться под давлением разрастающейся тени недоверия. Последняя ширилась и ширилась, вытесняя даже самые небольшие оправдания. Мужик дозволил мыслям пойти на поводу подозрения - и вдруг картинка сложилась, словно из диковинной мозаики, что украшала стены в далекой Византии. Неужто лекарка была заодно с ведьмаком?

А что? Какой бы доброй ни казалась Марыся - ее не раз уличали в сделке с нечистиками. Да и жила наполовину в лесу, на окраине деревни. И травы странные, грибы ядовитые собирала. И сколько Тарас ее помнил, она всегда ворожила, шептала. Да и пропала-то как вовремя. Что ж делать-то? Шальная мысль выступить против ведьмака превратилась в пыль. Где ж тут в одиночку со всеми управиться? А если он погибнет, то в деревне так могут и не узнать, кто детей да скот воровал, да кровь из людей пил. Нет, стоит вернуться домой. Надобно постараться как можно скорее народ собрать да вновь сюда прийти. Только тогда есть шанс здешние поселения от всех этих нечистиков вызволить да детей спасти. Отчаянно не хотелось думать, сколько малышей к тому времени выживет.

***

Жрец молчал. Малк видел, как выцветшие глаза то бегают, то вовсе прячутся под веками от раздумий и сомнений. И тогда юноша решил подсобить сокамернику:

- Ну же, давай! Авось и внучку твою отыскать удастся.

Довод оказался действительно веским. Старик встрепенулся, даже морщины его будто немного разгладились, а щеки от предстоящей авантюры малость зарумянились.

- Что ж, давай попробуем.

- Отлично! Осталось только дождаться темноты. Но не пройдет и часа, как ночь замажет углем последнюю струйку света. Я уверен, все получится. В конце концов, нет смысла сидеть тут и ждать попутного ветра. Он не прилетит.

Жрец кивал все чаще и четче. Слова Малка явно его убежали и придавали уверенности. Что ж, вот и добре. Авось как они выберутся, юноша обратно в деревню вернется. Не мог же ведьмак его так подставить. Хотя, чего душой кривить, парню до сих пор было невдомек, что он тут вообще делает. Все кругом совсем не походило на сон али какое-то колдовское видение и чудилось слишком настоящим. А озябшие ноги в портках и вовсе не давали повода сомневаться в реальности происходящего.

- А ты вообще сам кто будешь? - спросил старик.

- Я-то? Мельников сын.

- А с каких краев родом, да зачем сюда пожаловал?

Малк некоторое время молчал. А что ему было говорить? Рассказать, что его сюда отправил ведьмак? Нет, этого он не мог. Во всяком случае, пока ни выберется из ямы и ни окажется на безопасном расстоянии от этой деревни, а, стало быть, и от топора с виселицей вместе взятых. Врать тоже не хотелось - не умел он этого делать. Да и стоило только попробовать, как проницательный старик наверняка сразу почует неладное и еще чего "доброго" вовсе откажется от побега. Этого Малк допустить не мог. Придется отвечать витиевато, что, к несчастью, тоже не очень-то удавалось.

- Да живу, в общем-то, недалече. Наша деревенька тоже среди лесов затерялась. Глава, как заведено, староста. Андрусем звать.

- А что тебе тут понадобилось?

- Да беда у нас приключилась, - Малк своим ушам не верил. Он сам умудрился разговор завести именно в то русло, где и врать-то не приходилось.

- А что ж такое? - участливо спросил жрец.

- Да вот уже пятую седмицу какой-то нечистик скот из деревни таскает, да детей малых ворует. А с недавних пор так вообще разошелся. Стал в дома к людям пробираться и кровь их сосать. А как мужики на след его напали, так он и вовсе одного до смерти выпил, а остальных до забытья довел. Мою любую в птицу обернул. Я с трудом уразумел, что это она. Прежде все думали: все происходящее - бесчинство и проделки волколаковы. Но потом стало ясно: упырь злодействует.

- Вот те на... Жуть-то, какая. Но у вас хоть нечистики. Такова их природа: живое изводить. А здесь человек злодействует. И нет никого на всем свете страшнее человека, решившего возомнить себя богом, - прозвучала горькая истина.

Снова ненадолго повисла тишина, а после жрец спросил:

- А к нам-то зачем прибыл?

- За водой живой. Тех, кто в забытье к жизни вернуть надобно. А еще любую мою, Ладушку. Да заклятье с нее снять, - Малк, затаив дыхание ждал ответа старика. Тот не замешкал:

- Я дам тебе воды столько, сколько надобно. Как выберемся, я помогу тебе. Но и ты не бросай меня в беде.

- Не брошу, - пообещал Малк.

Еще какое-то время они ждали наступления ночи. Ни питья, ни еды им так и не принесли. Да и вовсе никто из охранников не показывался. Малк даже предположил, что те покинули деревню. Но донесшиеся странные песнопения срубили догадки на корню.

- Молятся, - пояснил жрец, оживившись. - Кажись, сама богиня судьбы Макошь благоволит твоему плану. Мавры во время своей молитвы с места не двигаются. Остерегаться нужно только тех, которые тебя сюда притащили. Они - местные бандиты, на иноземную копейку позарившиеся. Но их немного. Всего пять человек. Трое несут караул у кладбища. Только там им есть возможность поживиться, сняв что-либо с мертвых.

Старик от отвращения сплюнул в сторону.

- Остаются только двое, - легко просчитал Малк.

- Да. Но и они вряд ли упустят возможность прикарманить себе что-нибудь и наверняка сейчас, пока все молятся, тоже мародерствуют на кладбище или по домам шастают, - жрец опять сплюнул.

- Это действительно нам на руку, - согласился Малк.

Лишь только округа погрузилась во тьму, они решили действовать. Стало еще холоднее, но это лишь подстегивало к скорейшему воплощению побега. Юноша прислушался - нет ли кого из стражи поблизости. Но чуткий молодецкий слух не уловил даже вздоха.

- Пора, - шепнул Малк. Жрец стал на четвереньки у одной из земляных стен - и парень аккуратно залез на хрупкую от старости спину. Высунувшись на пол-лица из тюремной ямы, сын мельника огляделся. На расстоянии в триста саженей не прорисовывался ни один силуэт. Хвала богам, ведьмак не лишил ночного зрения. И даже если бы слепящая ночь припрятала пару человек в своей благодатной тени, то Малк их наверняка бы узрел. Тем паче стоило попытаться выбраться из этой сырой темницы. К тому же, маячившие перед глазами образы виселицы и топора заставили ускориться. Не смотря, на свои асилковские размеры, Малк по-кошачьи бесшумно выбрался и тут же припал к земле. Опять прислушался. Ничто не выдавало ни слежки, ни наличия рядом охранников. Правда, молитвы тоже стихли.

Крепкая рука легко вытащила из ямы старика - и уже в следующий миг беглецы во весь опор мчались к лесу. Довольно скоро жрец стал отставать. Но, хвала богам, это случилось уже за первыми соснами. Пряный запах осеннего леса вселял чувство защищенности и непременного успеха. Хотя внутри все колотилось то ли от азарта, то ли от холода, то ли от страха. Малк сбавил темп, дозволяя старику себя догнать. К тому же, продолжать побег на окончательно замерзших ногах было сложно. С каждым шагом чудилось, что остекленевшие конечности вот-вот разобьются. Еще через саженей двести юноша вынуждено остановился. Пока жрец переводил дух, сын мельника растирал ледяные ноги. Но уже в следующую минуту они снова бежали. Когда мимо пролетела очередная поляна, в голове Малка возникла странная мысль - уж слишком прост сдавался их побег, уж слишком все ладно выходило. И стоило ему об этом подумать, как в крохах от уха просвистела стрела и вонзилась в ствол. Погоня!

-Только не останавливайся. Несись что есть мочи! Ради своей внучки! - обратился юноша к старику.

Жрец бежал изо всех сил, как мог, пока возраст ни взял верх. Пропавшее хриплое дыхание напарника заставило Малка обернуться - спутник распластался на земле. Голоса и крики погони становились все четче. Но юноша не привык бросать друзей в беде и нарушать данное слово. Потому, забыв обо всем, он вернулся на выручку. Всего четыре гигантских шага - и сын мельника присел подле старика. Тот лежал на боку, как-то странно скрутившись. Малк склонился ближе - и, неожиданно ударивший в нос запах осел на языке привкусом железа. Юноша проследовал взглядом за лунным лучом, скользнувшим по сухонькой фигурке, и отпрянул. Жрец прижимал руку к правому боку, а его лохмотья, окрасились в бурый. Ранен!