В доме пять этажей. Сколько может быть в нем комнат: двести, триста… И в каждой их ждали враги, подстерегала смерть. Всю ночь до утра шел бой в доме. И когда легкий мартовский рассвет высветил небо над городом, дело было сделано: бой отгремел и потух. Карайбог, Шугаев и остальные уцелевшие бойцы штурмовой группы вышли на улицу. Красив был город в розоватой утренней дымке. Шпили костелов, островерхие крыши домов, тонкие пальцы фабричных труб!

Только мрачный дом на перекрестке, который они отвоевали минувшей ночью, чернел пустыми глазницами мертвых окон. Теперь он не мешал продвижению наших войск. Приказ был выполнен. И батальон ушел вперед, к центру города.

Завтра или, может быть, даже сегодня к вечеру московское радио передаст приказ Верховного Главнокомандующего, который сообщит всей Красной Армии и всему советскому народу, что войска 2-го Белорусского фронта овладели городом Гданьском. Будут, как всегда, перечислены отличившиеся части и их командиры. Столица нашей Родины Москва услышит салют в честь доблестных войск: вероятно, двенадцать артиллерийских залпов из ста двадцати четырех орудий.

Сколько домов в городе Данциге? Десять тысяч, двадцать тысяч? А они, штурмовая группа Семена Карайбога, взяли только один дом. Только один из многих тысяч…

Все же салют будет и в их честь!

Догнав батальон, Карайбог со своими бойцами расположился на отдых возле НП командира полка. Сидели грязные, уставшие, но довольные. Всегда хорошо на душе, когда сделаешь трудное, но нужное дело!

К НП полка подкатила бронемашина. Сразу видно — начальство прибыло. Из машины легко и привычно вышел высокий военный в каске и плащ-палатке, так что знаков различия Карайбог не разобрал. Решил: командир дивизии, а то и корпуса. Приезжий сразу понравился Семену: красивый, сероглазый, стройный. В его продолговатом чистом лице была приятная мягкость и, как показалось Карайбогу, душевность. Ему даже показалось, что он уже где-то видел этого командира. По тому, как к нему подскочил командир полка и начал рапортовать перепуганным деревянным голосом, Семен заключил: прибывший большой чин, может быть, даже командующий армией…

Вскоре к бойцам штурмовой группы прибежал связной:

— Карайбог, к начальству. Живо!

Карайбог рысцой бросился к бронемашине. Прибежал запыхавшийся, в ночной копоти и известке, с черной коростой крови на виске. Остановился в трех метрах от начальства и, чтобы не попасть впросак, глядя в пустое пространство между командиром полка и приезжим неизвестного звания, доложил:

— Гвардии старшина Карайбог по вашему приказанию…

Высокий командир подошел к Семену, протянул руку:

— Здравствуйте, товарищ Карайбог! Благодарю за отважные и умелые действия при освобождении Данцига.

— Служу Советскому Союзу! — гаркнул Семен, стараясь вспомнить, где он видел этого высокого красивого сероглазого человека.

Высокий обернулся к командиру полка:

— Старшина командует взводом?

— Так точно! При взятии Торна командир взвода был убит, и я временно…

— Со своими обязанностями, я вижу, он справляется.

— Воюет отлично. Его взвод один из лучших в полку.

— Какие награды у товарища Карайбога?

— Орден Красной Звезды, ордена Славы третьей и второй степени, медали…

— Представьте товарища Карайбога к ордену Славы первой степени и подготовьте аттестацию на присвоение ему звания младшего лейтенанта.

— Слушаюсь, товарищ маршал!

Высокий снова протянул руку Карайбогу:

— Желаю новых боевых успехов, товарищ младший лейтенант! — и улыбнулся удивительно приятной сердечной улыбкой.

Когда уехал командующий фронтом, Семен подошел к Назару. Шугаев спросил шепотом:

— Рокоссовский?

— Сам.

— Ну и что?

— Ничего. Поручкались. Говорил я тебе, что войну майором закончу?

— Говорил.

— Семен Карайбог трепаться не любит. Беги раздобывай мне офицерские погоны. Пока можно с одной звездочкой.

Сбывались мечты и надежды Назара Шугаева. После боев на Балтике их дивизию бросили на юг, нацелили на Берлин. Стали готовиться к форсированию Одера. Двумя рукавами — Ост Одер и Вест Одер, — как две гигантские змеи, изгибаясь и петляя, пролегла река. А посередине двух рукавов Одера темнела осокой и камышом широкая, в два-три километра, пойма. Даже с нашего берега видно: болото, заросли, гиблые места.

Командиром группы захвата плацдарма на западном берегу Одера был назначен недавний гвардии старшина, а теперь гвардии младший лейтенант Семен Карайбог. Группе захвата поставлена задача: на рыбацких лодках ночью преодолеть первое русло реки и по пойме добраться до второго русла. А затем, после артподготовки, форсировать Вест Одер и захватить плацдарм на другом, вражеском берегу.

В помощники себе гвардии младший лейтенант, как обычно, взял гвардии старшего сержанта Назара Шугаева. На вечерней зорьке группа захвата пробралась прибрежным лозняком к реке и стала, как выразился Карайбог, «вживаться» в обстановку. Младший лейтенант в огромный трофейный артиллерийский бинокль осмотрел далекий вражеский берег, прикидывая, как лучше выполнить приказ.

— Широкий, дьявол, этот Одер! Да еще пойма. Болото. Ила наглотаемся.

Минувшей ночью саперный батальон закончил приготовления к форсированию. У самого берега сложены понтоны, подготовлены штурмовые мостики. Со всех ближних мест в район форсирования стянуты рыбацкие лодки, припасены и другие подручные средства. В прибрежном лесу, затянутые маскировочными сетями и еловыми ветками, покорно ждут пушки, гаубицы, тяжелые минометы.

— Верно, ночью пойдем? — вопросительно посмотрел на своего друга Назар.

— Должны! — кивнул Карайбог. — Все готово. Рванем и — четыре с бока, ваших нет!

Лежавший возле командиров молодой солдат, прибывший в полк с последним пополнением и еще не обстрелянный, поежился и от холодного ветерка, дующего с реки, и от предстоящего ночью первого в его жизни боя. Проговорил неуверенно:

— Трудновато будет…

Карайбог оглянулся и сразу опытным глазом оценил и понял все, что испытывает сейчас молоденький белобрысый парнишка в неуклюже сидящей шинели, с болтающимися голенищами сапог. По всему видно: нужна дополнительная политбеседа.

— Проще пареной репы! Днепр форсировали, Березину форсировали, Вислу форсировали. Опыт имеется. Сиганем на тот берег, фашист охнуть не успеет.

Молодой солдат с уважением и верой смотрел на бойкого командира взвода. Товарищи его уже просветили: взводный подходящий. Войну рядовым начал, а сейчас младший лейтенант. Хорошо, что к такому попал. И воевать будешь, и уцелеешь. Все же заметил:

— Вот пойма только болотистая…

— И хорошо, что болото, — отрубил Карайбог. — Ты в своей Зачухраевке, верно, и не слыхал, что есть на свете грязевые ванны.

— Я из Барнаула, товарищ гвардии младший лейтенант, — несколько обиделся солдат.

— Все едино. Это у вас в Барнаулке грязь самая обыкновенная, как деготь. А здесь грязь лечебная. Заграничная.

— От каких же она болезней, товарищ младший лейтенант? — простодушно вклинился в разговор Ваня Дударев, не без оснований слывший во взводе первейшим остряком.

Карайбог, как и положено командиру, начал объяснять спокойно, обстоятельно:

— Против разных болезней. Ревматизма, скажем, ломоты и трясения конечностей. Бабы, так те до войны в Крым, в известную местность Саки, ездили грязи принимать, чтобы рожать.

— Может, кто другой, а я, товарищ младший лейтенант, рожать пока не собираюсь, — скромно заметил Дударев.

Сзади прыснул смешок. Улыбнулся и Карайбог:

— Как знать! После такой войны народ сильно поредел. Выйдет указ — будешь и ты рожать.

— У нас для баб, чтобы рожали, другое средство есть. Без указа обойдемся, — не сдавался Дударев.

Теперь смеялся весь взвод. Почувствовав, что беседа приняла слишком фривольный характер, Карайбог насупился:

— С тобой, Дударев, серьезно говорят, а ты на кобылятину сворачиваешь. Пойди лучше посмотри, ужин готов? Нам сегодня заправиться хорошенько надо.