«А не от оставшихся ли произошла утечка информации? — сдавило сердце. Но тут же успокоил себя: — Не должно бы. Опанас не мог ошибиться в подборе людей. Кто же тогда?» Начал анализировать каждый свой шаг в тот злополучный день. Лес был вне подозрений. Там люди собирались из ближайших сел, оттуда потом двинулись в Горобцы. Тут тоже ничего подозрительного. Но… Всплыла в памяти картинка: они с Опанасом договаривались о нападении на гарнизон, когда увидели идущую мимо девчушку.

Заметили с опозданием. Хорек не помнил даже, о чем конкретно в этот момент говорили. Круглое личико девочки отвлекло тогда внимание. «Не могла же она кому-то сказать об услышанном, да и слышала ли что-нибудь?». Опанас назвал ее Мариной, сказал, что живет по соседству.

«И все же это она!» — подсказывала интуиция.

Тут же возникло решение направиться в Горобцы, разыскать Марину, выяснить, кому она могла сообщить услышанное, наказать. Стоило прийти к определенному мнению, наметить план действий, наступило расслабление души и тела. Хорек снова уснул мертвецким сном.

Проснулся, когда из-за облаков выглянуло солнце и едва заметной ниткой просочилось сквозь щели во входной двери. Было тихо, тепло. Хозяин подземелья в щель посмотрел наружу. На поляне ни души. Приоткрыл люк, впустил солнечные лучи, они осветили убогость жилища. Выступали темные корни, на прикрытых кое-как картоном стенах зияли разрывы, красовались мокрые пятна, рядом с лежанкой стояло зловонное ведро, между корнями в головах постели из хвои приткнулись две бутылки. Понюхал — самогон! Сверху висел мешочек с черствой краюхой хлеба.

— Да-а… — сказал он вслух. — На таком харче долго не протянешь.

Гостеприимного Опанаса нет. Как его теперь примет жена погибшего после того, что случилось?

Хорьку уже стала надоедать гробовая тишина. Собственный голос начал слушать.

Подошел к Горобцам в сумерках. Выждал на задворках до темноты. Двинулся к дому Опанаса. Женщина встретила незваного гостя настороженно.

— Почему ты живой, а Опанаса нет? — спросила она пришельца на пороге.

— Можно войду?

Жена Опанаса неохотно пропустила Хорька в комнату, села на лавку, скорбно сложила руки на коленях.

— Рассказывай, как подвел мужа под убийство, а сам жив и здоров!

— Хочу найти того, кто предал.

— Зачем полезли на рожон? Там ведь несколько десятков хорошо подготовленных автоматчиков, а вы, мужичье, поперлись на них. Безголовые! Неужели трудно было сообразить, чем это закончится? Стратеги проклятые!

— Если бы нас не предали, мы бы сделали большое дело.

— Если бы да кабы, как говорится. Возьмите бабу в советчики, она наставит на путь истиный. Сейчас зачем ко мне пожаловал?

— Накорми в память моего друга Опанаса, потом уйду. Но сначала помоги найти Марину, соседскую девчушку.

— Она-то зачем понадобилась. Ребенок еще, — посмотрела женщина на гостя косо.

— Ты не о том подумала. Она вроде бы слышала наш разговор с твоим мужем о нападении на гарнизон.

— Хорошо тайну сохраняли, коли слышали все кому не лень.

Ворчливая женщина тем не менее собрала ужин, налила полстакана самогона — от мужа остался, не пропадать же добру. Потом довела до дома Марины.

— Заходи, коли припрет…

Хорек постучал, вышла женщина, он отодвинул ее в сторону, вошел в комнату. Одетая по-домашнему Марина выглядела девочкой с двумя короткими косичками. Подсел, глядя в глаза без надежды услышать что-либо нужное, спросил с угрозой в голосе:

— Зачем выдала нас энкагэбистам?

— Я никого не выдавала, дядя, — заплакала девушка.

— Чего пристал к дитю! — опершись о чапельник, надвинулась на гостя мать.

— Она предала своих земляков. Их потом перестреляли. В этом ее вина.

По поведению девушки, ее глазам Хорек определил: он не ошибся.

— Что ты делала после того, как услышала наш разговор с Опанасом?

— Мы только смотрели, как снежинки исчезают в дыму, — не уловила Марина каверзности вопроса.

— С кем? — посмотрел гость шальными глазами на девушку.

— С Устимом.

— Кто он?

— Командир у солдат в купеческом доме.

— Ты ему сказала, что нас слышала?

— Н… нет, — замялась девушка и вновь расплакалась. — Я больше с ним разговаривать не буду, если это нельзя.

— Видишь! — обратился Хорек к побледневшей матери. — А ты «чего пристал»! Знаешь, что за это бывает?

Мать упала на колени перед пришельцем, запричитала:

— Прости ты, ради бога, дитя неразумное. Если что-то и сказала, то не по злобе, неумышленно. Дядя Опанас был нашим соседом, не могла она сказать против него плохого слова.

— Марину следует расстрелять, — жестко сказал Хорек плачущей матери. — Но я этого не сделаю, если она согласится помогать нам.

— Согласится, согласится, — затараторила мать.

— Чем я могу помочь? — начала успокаиваться Марина.

— Во-первых, вы с матерью обеспечьте меня едой. А главное, поддерживай знакомство с младшим лейтенантом, даже подружись. В разговорах будешь как бы невзначай узнавать о намерениях энкагэбистов, обо всем станешь рассказывать мне. Навещать вас придется каждые два-три дня. Но без шуток, — погрозил пришелец пальцем. Не попрощавшись, удалился. Когда Хорек шел вдоль забора в лесу, показался навстречу идущий человек. Прятаться было поздно. Сблизились.

— Ба! Генка! Живой?! А сказали, всех задержанных отконвоировали в трибунал. Как оказался на свободе? — подозрительно нахмурил брови Хорек.

— Сказали, что я еще несовершеннолетний, к тому же отец у меня в Красной Армии, да и не было у меня в руках оружия. Сделали вывод — по глупости я влип в дела взрослых.

— Испугался?

— Как бы не так! Дружка-то моего, Ваньку, убили. Я им отомщу.

Хорек знал, за что этого Ваньку забили прикладами и кто это сделал, но промолчал. Пусть Генка мстит за покойного товарища, да пожестче.

— Если надо будет, поможешь?

— Конечно, сам знаешь, а спрашиваешь.

— Вот тебе первое задание. Узнай, с кем Марина, соседка Опанаса, встречается, о чем говорят, сколько времени проводят вместе. Выполнишь?

— Обязательно!

Довольный результатами посещения Горобцов, Хорек возвратился в свою нору, прикрылся одеялом и провалилс я в глубокий сон. Но вскоре разбудил сам себя громким храпом. Прислушался в темноте, но ничего не было слышно, кроме возни мышей, которых в том году по обе стороны фронта водилось видимо-невидимо. «Если ночью будут искать в лесу, по храпу найдут сразу», — пришла тревожная мысль. После этого какой уж там сон, одно название.

Когда в щелях обозначился свет, решил приоткрыть входную дверь, проверить. Однако тут же ее захлопнул. Во всю ширь поляны шла цепь красноармейцев с проволочными прутьями. Хозяин бункера затих, даже дышать стал осторожно. В щелку видно было, как цепь медленно и неотвратимо приближалась, бойцы простукивали пни, прощупывали снег и землю. Начал молиться, прощаясь с жизнью. К дереву кто-то подошел. Не дыша, боясь моргнуть, Хорек обнаружил внезапно, что из дверной щели что-то потекло и тут же распространился запах мочи.

— Паразит! — выругался эмиссар ОУН вслух, когда шаги наверху стихли. Пронесло на первый раз! Поймать бы этого ссыкуна! Сиди теперь и нюхай, пока появится возможность дверь открыть.

Дневной поиск в лесу «Темный» ощутимых результатов не дал. Найдены были два плохо замаскированных схрона с небольшим запасом немецких автоматов и патронов к ним, задержаны двое мужиков, заготавливающих дрова.

К тому времени, когда идущие навстречу друг другу поисковые цепи вышли к намеченному рубежу встречи — лесной просеке, к руководителю операции прибыл Каден.

В спешке, не здороваясь, выпалил:

— Каковы результаты?

— Здравствуй, земляк! С этого надо начинать!

— Извините, Сергей Николаевич, заторопился.

— Итоги для вас интереса не представляют. Выгнали на просеку десяток лисиц, чуть больше длинноухих зайцев, двух кабанов.

— Только что получил сообщение от… — замялся Каден.

— От Генки, — улыбнулся Бодров.