Устим покосился на старшего лейтенанта, вновь начал внимательно вглядываться в щели между половыми досками.

— Известно вам, кого упустили при встрече в чистом поле? — спросил Каден.

— Кто его знает. Призрак какой-то. Только что был и сразу пропал. Туда-сюда, а его след простыл. Если бы не фуфайка, сам бы себе не поверил.

— Какая фуфайка? — спросил Бодров.

— Которую он бросил мне в лицо.

— Где она сейчас? — обратился Каден к Сергею.

— Я ее не взял, больно она вонючей оказалась, — упавшим голосом ответил Лисячко.

— Вот за это уже трибунал положен, — даже встал со своего места старший лейтенант. — Вы не знаете, что в ее карманах было?

— Не обыскивал.

— Дурак, — не сдержался Каден. — Штрафной батальон по тебе плачет.

— В следующий раз умнее буду.

— Прекратите вы свое «в следующий раз»! С первого не надо быть глупцом, — теперь возмутился и Бодров.

— Кто вас предупредил о нападении?

— Марина.

— Кто она такая? — насторожился Каден.

— Девочка, вернее, девушка. Мы с нею любовались снежинками.

— Чем-чем?

— Снежинками, пропадавшими в дыму.

— Пощупайте, у вас голова не горячая?

— Нет, — простодушно ответил Лисячко, приложив ладонь ко лбу.

— Смех и грех с такими кадрами, — махнул рукой Каден. — Что будем с ним делать? — обратился он к Бодрову.

— Звание ему задержу на полгода, предупрежу о неполном служебном соответствии, назначу другого начальника гарнизона.

— Командиру решать, но менять начальника гарнизона не стоит. Пусть наладит с девушкой хорошие отношений. Она нам еще пригодится.

— Девушка вам нравится?

— Даже очень. Вы не знаете, какая она хорошая!

— Представляем! — улыбнулся Бодров. — Возможно, жизнь вам спасла, так что берегите ее, не обижайте. Пусть служит, — обратился он теперь к Кадену, — есть хорошая пословица по поводу битых и небитых. Она тут уместна.

Когда Сергей с Каденом остались вдвоем, разговор сам собою возник о Батурино, вспоминали общих знакомых, которых на удивление оказалось мало.

— Да! — воскликнул Сергей. — Новость забыл сообщить. Брат Вадим женился, он теперь следователь, разбирается с воровством хлеба в Горшовке. Задержал одного бандита.

— На ком женился?

Было видно, вопрос чрезвычайно заинтересовал старшего лейтенанта.

Глаза его расширились, лицо приобрело напряженное выражение.

— На Юльке. Они встречались еще до армии, потом и после ранения.

— Да-а… — коротко прокомментировал Каден.

— Вы ее знаете?

— Она была у меня секретарем.

— Я ее не видел. Что она собою представляет?

— Был бы поэтом, назвал бы ее божественной!

— Ого! Даже так? Тогда я не завидую брату.

Каден на минуту задумался, отошел к окну. Представил Юльку лежащей рядом с мужчиной, стало не по себе. Чистая, скромная девочка.

— Нет! Что вы! Она высокопорядочная девушка, то есть женщина. Будете писать, передайте мои поздравления. А брату подскажите, пусть досконально, день за днем выяснит жизненный путь задержанного. В свое время пойманный Вадимом Хлюст не успел выложить все что знал. Брат ваш тогда перестарался.

— Напишу, что с земляком изредка встречаемся.

— Меня назначили курировать ваш полк. Встречаться будем часто. Со временем количество совместных дел вряд ли уменьшится.

Попросил разрешения войти майор Шалевич:

— Есть неутешительная новость по поводу казни девочек.

Сергей рассказал Кадену о фотографии, на которой запечатлен момент перед расстрелом, добавил, что майору поручено провести работу среди военнопленных для выявления лиц, причастных к злодеянию.

— Теперь заместитель по политической части имеет на этот счет какую-то информацию.

— Вместе с Фесселем удалось выяснить: в казни принимали участие не немцы.

— Посмотрите на фотографию, — показал Бодров документ контрразведчику из СМЕРШ.

— Немцы! А кто же еще?!

— Если приглядеться, видно, что погоны у карателей другие, поясные ремни не немецкие.

— Ну и что из этого?

— Это полицаи из Украинской вспомогательной полиции.

— И такая еще есть? — удивился Каден.

— Значит, существует. Фессель говорит, на фото видны размытые контуры каких-то разрушенных кирпичных зданий. Сталинград, похоже!

— Фессель, кто это?

— Пленный немецкий капитан, кадровый разведчик. Достойный уважения человек. Вас с ним познакомлю, не пожалеете.

— Кадровый — это хорошо. К его мнению следует прислушаться.

— Нам от этого не легче. Сталинград от нас теперь далеко, там следов уже не поищешь.

— Давайте мне фотографию. У меня связей побольше, да и само дело к СМЕРШ относится. Буду вас информировать о результатах. Появится у вас что-то, сообщите. Разберемся, подлецов найдем. Наши ведь, идиоты!

Событие в Горобцах подтолкнуло командование войск НКВД к проведению чекистско-войсковой операции в лесу «Темный». За основу были приняты замысел и решение, подготовленные оперативным отделением для ночного двухстороннего поиска, с учетом поправок начальника штаба.

Хорек добрался до леса с рассветом. Предстояло пройти какой-то километр, а ноги подкашивались от усталости. Вечером в спешке некогда было поесть, теперь голод давал о себе знать, даже туманило в голове. Не давало покоя, кто мог выдать план захвата гарнизона. Вторая мысль была приятная. Он в сотый раз благодарил Опанаса за раскрытие тайны крыевки на двоих. «Что бы я сейчас делал? Медведь-шатун в заснеженном лесу, да и только».

Едва ли не на четвереньках приблизился к знакомой поляне. Сел на поваленное дерево, обозначавшее границу движения по земле, отдышался. Предстояло сделать десять прыжков с одного пня на другой, чтобы добраться до цели. Когда изучал маршрут, прыжки совершенно не представляли сложности. Сейчас он с дерева едва допрыгнул до ближайшего, но устоял, до следующего было подальше. Отдохнул, поднял валявшуюся крючковатую палку, опершись о землю, свободно преодолел расстояние. Вот наконец цель, к которой стремился из последних сил. Дерево имело полуметровый комель с двумя не спиленными ветвями. Под рядом стоявшим пнем Хорек нащупал стальной стержень, вставил в едва заметное отверстие, повернул, и в нижней части комля со скрипом открылась невысокая удлиненная дверка. Внутри обозначился овальный люк. Быстро протиснулся головой вперед, оперся о выступ и оказался в небольшом конусообразном помещении. Тут же включил полуторавольтовую лампочку с абажуром от электрического фонаря, потянул за скобу, входная дверка встала на свое место. Не раздеваясь плюхнулся на лежак, успел выключить свет и сразу же уснул, напрочь забыв о еде.

Хорек спал недолго, разбудил голод. Он проглотил куски тушенки, не доеденные еще Опанасом. Сон как рукой сняло. Лежал, глядя на стены, видимые как в едва обозначившемся рассвете. День пробивался сюда через отверстие в потолке, соединенное с дуплом. У него не было еще времени оглядеться, сейчас новый хозяин крыевки, ворочая головой, осматривал свои «хоромы», нежданно-негаданно полученные в наследство.

«Почему дерево не падает? — пришла ненужная в данный момент мысль. — И почему не сохнет?»

Включил лампочку. Дерево оказалось с подгнившей сердцевиной, но еще с крепкой древесиной, корни образовывали основу для стен и пола. Особенно не разбежишься, но подземелье годилось для жизни. На улице холодно, а тут можно лежать в одной рубашке. Пестрое лоскутное одеяло обещало надежно защитить, если похолодает.

«Хорек, он и есть хорек», — подумал о себе безразлично.

Больно кольнула мысль: что дальше? Только что начала сколачиваться подпольная ячейка из людей, принимавших идеи ОУН, готовых даже вступить в ряды УПА, но нелепая авантюра ликвидировать военный гарнизон все перечеркнула. «Где просчет?» — задавал себе вопрос несостоявшийся эмиссар.

— Все надо начинать сначала, — сказал он вслух и удивился своему голосу, глухо прозвучавшему в склепе.

Оборвались связи в поселках Крынки, Борщовка, Голушки. Но стоп! Есть список людей, завербованных Опанасом, царство ему небесное. Раскрыл листок, прочитал девять фамилий с адресами. Осталось выяснить, кто участвовал в провальной операции, их можно вычеркнуть, с оставшимися начинать работу в Горобцах, а оттуда и соседних селах.