— Ты обещал… Ты обещал мне помочь, — сказала я, отталкивая его руками.
— Не могу, Оттавия.
— Фараг, пожалуйста, — взмолилась я. — Помоги мне! Я так тебя люблю!
Он помедлил, на несколько секунд застыв, точно статуя. Потом нагнулся ко мне и поцеловал.
— Я люблю тебя, Басилея, — сказал он, отстраняясь от меня. — Я подожду.
— Обещаю, что сегодня же вечером позвоню в Рим, — сказала я, проводя рукой по его бородатой щеке. — Я поговорю с сестрой Саролли, заместительницей настоятельницы моего ордена, и объясню ей всю ситуацию.
— Пожалуйста, сделай это, — прошептал он, снова целуя меня. — Пожалуйста.
— Обещаю, — повторила я. — Сегодня вечером.
Пока я приняла душ, сменила повязку на шраме на шейных позвонках (на этот раз там был пнистый крест) и переоделась в чистую одежду, Фараг, послушный моим приказаниям, открыл окна и двери, вытер с мебели пыль и приготовил дом к приёму гостей. Потом мы поменялись местами, и, уже заказав по телефону ужин в ресторане находившейся неподалёку гостиницы «Меркурий», Фараг ушёл в ванную, разумеется, не преминув пригласить меня с собой, и оставил меня в этом незнакомом месте, чтобы я смогла вдоволь удовлетворить своё любопытство. Я лицемерно спросила его, есть ли тут какое-то место, куда мне лучше не заглядывать.
— Чувствуй себя как дома, Басилея. Смотри что хочешь, — сказал он перед тем, как исчезнуть.
Так я и сделала. Если он думал, что у меня нет способностей к шпионажу, он глубоко ошибался, потому что за те полчаса, пока он был в душе, я перевернула весь дом. В квартире Фарага с гладкими белыми стенами и выложенным светлой плиткой полом, кроме гостиной, было только две комнаты, но, как во всех старых домах, огромных размеров. Одна из них, очень строгая, с большой кроватью посередине, была его спальней; в другой, на противоположном конце квартиры, стояли две кровати поменьше, и казалось, служит она только для того, чтобы складывать там книги: дюжины книг, сотни книг и журналов по истории, археологии и палеографии. Гостиная с большим диваном и несколькими креслами с обивкой кремового цвета по размеру была такой же, как вся остальная квартира целиком, включая кухню и кабинет, так что в одном из её концов был поставлен большой обеденный стол тёмного дерева. Вся остальная мебель была из того же материала того же оттенка: кровати, шкафы, книжные полки, столы, комоды, витрины… Ему, похоже, очень нравились диванные подушки, потому что они были повсюду и всех оттенков цветовой гаммы от медного до белого. И ещё фотографии, их было так же много, как и в нижней квартире: Фараг с отцом, с матерью, с братом, с невесткой, с племянником, снова с отцом, и начали сначала. Я нашла несколько снимков, на которых он был маленьким и был с одноклассниками, на других он был с университетскими однокурсниками, на третьих — с двумя друзьями, которые повторялись на нескольких фотографиях. Но на снимках из его поездок по разным странам однозначно прослеживались постоянно меняющиеся, но неизменно очень симпатичные девушки. То есть на фотографиях, снятых в Риме, к примеру, был запечатлен довольно молодой Фараг с носатой светловолосой девушкой; на парижских снимках он был со смуглянкой с приятной улыбкой; на лондонских — с восточного типа женщиной с короткой стрижкой; на амстердамских — с пышногрудой моделью с идеальными зубами; на… В общем, к чему продолжать? В итоге я поняла, что влюбилась в Казанову или, что ещё хуже, в первосортного бесстыдника, с виду и не скажешь.
В отчаянии я рухнула на диван и вцепилась в одну из подушек, уставившись в закатное небо за окнами. Я серьёзно задумалась, звонить ли сестре Саролли. Ещё не поздно было пойти на попятную и сбежать в общину в Конноте. В этот момент заиграла мелодия на сотовом Фарага, лежавшем на одном из низких книжных шкафов в коридоре рядом с дверью в ванную.
— Оттавия! — крикнул Казанова. — Возьми трубку! Это, наверное, капитан!
Я не ответила. Просто нажала на зелёную кнопку телефона и поздоровалась с Кремнем, который казался недовольным.
— Капитан, вы уже закончили со встречей? Как всё прошло?
— Как обычно.
— Тогда выбирайтесь оттуда и приезжайте сюда. Ужин почти готов. — Очень надеюсь, что ресторан поторопится.
— Доктор, где вы сегодня будете ночевать? — выпалил он.
— Ну… — замялась я. — Я об этом не думала. А где будете ночевать вы?
— У профессора есть комнаты для троих?
— Да. У него две спальни и три кровати.
— Здесь в патриархате тоже есть место. Они спрашивают, что мы собираемся делать.
— Для подготовки к испытанию нам нужны компьютеры или что-нибудь ещё?
— А что, у профессора нет? — сильно удивился Глаузер-Рёйст, неправильно истолковав мой вопрос.
— Есть, в кабинете есть компьютер, только не знаю, подключён ли он к интернету.
— Подключён! — крикнул Казанова, который, оказывается, внимательно следил за нашим разговором. — У меня есть выход в интернет и доступ к базе данных музея!
— Говорит, что подключён, капитан, — повторила я.
— Тогда решайте вы, доктор. — И мне показалось, что в голосе его прозвучали нотки недоверия. Наверное, он чувствовал себя неуверенно.
— Приезжайте сюда, капитан. Здесь нам будет удобнее. Фараг, какой у тебя адрес? — спросила я через дверь своего некоронованного принца.
— Мохаррем-бей, дом 33, последний этаж!
— Вы слышали, капитан?
— Да. Через полчаса я буду у вас, — сказал он и, не попрощавшись, повесил трубку.
На наше счастье, служба доставки ресторана «Меркурий» прибыла раньше, чем Кремень, так что мы быстро накрыли на стол, чтобы капитан продолжал думать, что ужин приготовили мы.
— Может быть, позвонишь сестре Саролли до приезда Каспара? — спросил Фараг, пока мы носили стаканы и рюмки из кухни в гостиную. Я не придумала, что на это ответить, так что просто промолчала. Но он не унимался: — Оттавия, ты что, не будешь звонить сестре Саролли?
— Ну, не знаю, Фараг! Я не уверена! — не сдержалась я.
— Да что ты говоришь? — удивился он. — Я что-то пропустил?
Если я объясню ему причину, он наверняка будет надо мной смеяться. Всё-таки было глупо испытывать эту нелепую ревность, но я даже не была уверена, ревность ли это. Скорее это было оскорбительным с точки зрения сравнения: в то время, как у меня в прошлом никого не было и я была словно новенькая квартира, у него была разнообразная коллекция бывших возлюбленных, и сравнить его можно было с гостиничным номером. Как бы я ни обдумывала это положение и как бы ни подводила итоги, я оказывалась в проигрыше.
Похоже, он что-то заметил в моём лице, потому что, оставив на столе то, что он нёс, он подошёл ко мне и обнял меня за плечи.
— Что случилось, Басилея? У нас уже начинаются тайны?
— Об этом-то и речь! — загорелась я, обвиняющим жестом указывая на фотографии из его путешествий. — Ты был женат? Потому что если это так… — Угроза повисла в воздухе.
— Я никогда не был женат, — пробормотал он. — К чему всё это?
Я всё так же обвиняюще указывала на фотографии, но, к моему отчаянию и недоумению, он ничего не понимал.
— Господи, Фараг! Разве ты не понимаешь? В твоей жизни было слишком много женщин!
— Ах, это! — вздохнул он. — Я не знал, что ты об этом! — И тут он отреагировал: — Но послушай, Оттавия! Ты же не могла серьёзно ожидать, что я прожил девственником до тридцати девяти лет. — Он был так любезен, что набавил себе год, чтобы сравняться со мной.
— А почему бы нет? Я же так сделала!
Если я ожидала оправданий или хотела, чтобы он парировал мои слова доводом, что я монахиня, я осталась ни с чем, потому что он просто бросился на диван во весь свой рост, хохоча как сумасшедший. Когда я увидела, что приступ смеха не проходит и что его перекошенное от хохота лицо заливается слезами, я подхватила свою израненную гордость и пошла с ней в комнату за своими вещами. Но я не дошла, потому что профессор Босвелл большими прыжками догнал меня в коридоре и прижал меня к стене.
— Басилея, не дури, — сказал он сквозь икоту, всё ещё пытаясь сдержать смех. — Я скажу тебе это один только раз и надеюсь, всё станет ясно: звони в Италию, прощайся с сестрой Саролли и с Блаженной Девой Марией и выброси из головы всех женщин, которые могли быть в моей жизни. Ни к одной из них я не испытывал то, что испытываю к тебе. В первый раз я уверен в том, что чувствую, и я чувствую, что люблю тебя так, как никогда никого не любил. — Он медленно наклонился и поцеловал меня. — Пока ты поговоришь с Саролли, я сниму все эти фотографии и спрячу их подальше, договорились?
