Раона поморщилась:

– Зачем их вообще оборотням выдавали? Толку нет, одни проблемы!

Я пожала плечами:

– Маги тоже люди, Раона. И тоже иногда ошибаются. Просто их ошибки, как правило, очень дорого обходятся людям. Да и нелюдям тоже.

Мы прошмыгнули мимо спящего сторожа у ворот и незаметно просочились в монастырь через задний ход – не хватало еще полчаса объяснять привратнице, что мы делали в городе и почему пропустили молитву.

– Куда теперь? – поинтересовалась послушница, осторожно выглядывая из-за угла и делая мне знак рукой: мол, пошли, все чисто.

– На второй этаж, разумеется. Будем брать монастырь измором, – с мрачной решительностью ответила я.

– Будем, – легко согласилась Раона, сворачивая на лестницу.

Со вторым этажом все пошло далеко не так гладко, как с третьим. Во-первых, он был больше. Во-вторых, по нему то и дело ходили взад-вперед монахини и послушницы, от которых нашу подрывную деятельность следовало прятать и скрывать за улыбочками. Сначала у нас это получалось, а потом дела пошли хуже: послушницы, в отличие от старших сестер и настоятельницы, были заняты куда как меньше, посему и большинство келий было занято отдыхавшими от молитвы или утреннего ничегонеделания девушками.

Ткнувшись в очередную такую келью, я вдруг поняла, что до смерти устала повторять, что просто ошиблась дверью, и выложила свежепридуманную легенду о том, что мать-настоятельница потеряла свой любимый медальон и приказала мне его найти. Девушка тут же подхватилась с кровати, дала осмотреть свою келью и предложила посильную помощь в исполнении непосильного задания.

Через час поисками потерянного оборотнем медальона занимались тридцать человек: уставшие от скуки девушки с радостью отзывались на просьбу «настоятельницы» и присоединялись ко все растущей ватаге золото… тьфу, медальоноискателей.

Мне оставалось только вводить в курс новоприбывших и клятвенно просить, чтобы, найдя медальон, они отнесли его мне, а не прямо настоятельнице. Потому что и так, если только Даонна узнает, какой хай-фай я тут подняла от ее имени… Впрочем, беспокоиться не стоило: настоятельницу послушницы боялись, как огня, и лишний раз с ней встречаться желанием не горели.

Раона смотрела на меня дикими глазами, то и дело смеялась в рукав, но спорить не пыталась. Только один раз заявила:

– Ну не зря говорят, что у вас, магов, мозги набекрень! Это ж надо было решиться – амулет оборотня искать всем монастырем!

Я только лучезарно улыбнулась в ответ:

– Во-первых, уж если у магов мозги набекрень, то у ведьм они набекрень в квадрате, а во-вторых, они же не знают, что это амулет оборотня.

– А если узнают? Или настоятельница прослышит про «свою невосполнимую потерю»? – припугнула Раона.

– Ну вот с «если» мы будем разбираться только тогда, когда оно наступит. И то еще, может, не наступит. Проблемы надо решать по мере их поступления, Раона. Иначе вообще вся жизнь кажется одной огромной нерешаемой проблемой.

Послушница хмыкнула и отошла.

Я сидела в тенечке на лавочке и неспешно потягивала квас, купленный Раоной в харчевне. События в монастыре приняли такой размах, что мое присутствие и личный вдохновляющий пример стали совсем не обязательными – когда половина обитателей монастыря ищет в нем один-единственный амулетик, то беспокоиться стоит скорее о том, как бы они не порушили в запале весь монастырь и не разорвали на клочки найденный амулет. Но за этим пообещала приглядеть Раона, а я же, как мудрый полководец, сидела поодаль и удовлетворенно созерцала плоды своего непосильного труда, держа, впрочем, руку на пульсе – так, для перестраховки.

И этот самый пульс у меня как раз и зашкалил, да так, что я подавилась квасом и, пытаясь откашляться, залила себе им же всю свою рясу. Потому что из-за угла неспешной барской походкой вышел… оборотень собственной персоной.

«Да тебя и без темных закоулков до инфаркта довести – раз плюнуть!» – усмехнулся он, порываясь похлопать меня по спинке когтистой лапой.

– Ну не посреди же дня!!! – возмущенно огрызнулась я, уворачиваясь.

«Что поделаешь, глядя на то, какой сыр-бор ты устроила в монастыре, не могла не подойти и не высказать тебе своего восхищения – с размахом работаешь!»

– А то! – довольно усмехнулась я. – Это тебе не по ночам углы обнюхивать – здесь организаторские способности нужны!

Не поручусь, конечно, но, по-моему, она рассмеялась. «Кстати, а как тебе местная харчевня?» – невинно поинтересовался оборотень.

– Да как тебе сказать… – замялась я. – Кормят-то там ничего, да вот только меня боятся почему-то настолько, что как бы не отравили по доброте душевной…

«Ну куда там, пусть только попробуют!» – фыркнул волк.

– А что, хозяин – твой хороший знакомый? – полюбопытствовала я.

Оборотень насмешливо осклабился:

«Нет, просто я вот уже две ночи подряд к нему под дверь приходила – за тебя словечко замолвить!»

– Что?! – Я от неожиданности расплескала весь оставшийся квас. Частично – себе на рясу, частично – оборотню на нос.

Не сказать, чтобы он сначала пришел от этого в восторг, но потом принюхался, облизнулся, вошел во вкус и со вздохом предложил:

«Слушай, может, ты в харчевню еще за кружечкой сбегаешь, а? А то глянь – весь расплескала!»

– А кворр тебе! – мстительно сказала я, для наглядности скрещивая руки на груди.

«Какие вы все, ведьмы, стали ленивые, бесчеловечные!» – обиженно заворчал оборотень.

Мне стало стыдно. Потому что его и так везде обижают и убить хотят, а тут еще и я кваса не даю:

– Да пойми ты, что приду я в харчевню за кружечкой кваса – а мне там целую бочку выкатят! И что мы с тобой делать будем?

Оборотень призадумался:

«Да, похоже, я слегка перестаралась насчет хозяина харчевни!»

– И не слегка, – подтвердила я. – Так что больше не порть нервы мужику и мне.

«Ладно!» – торжественно пообещал оборотень.

– Кстати, а где мы встречаемся ночью? – полюбопытствовала я. – А то как бы ты мне и вправду инфаркт своим эффектным поведением не устроила…

«А ты так уверена, что нам будет зачем встретиться?» – вкрадчиво спросила волчица.

Я насмешливо сморщила нос:

– Ну знаешь, если уж такая орава глазастых девиц не сумеет найти в монастыре твоего амулета, значит, его там и нет вовсе.

Оборотень скептически наклонил голову и фыркнул: «Ну ладно. У трапезной в час ночи», – и испарился, словно и не было.

– Еще один любитель эффектных окончаний! – презрительно фыркнула я, направляясь к монастырю.

Монастырь при ближайшем рассмотрении напомнил мне испуганно притихший муравейник. Послушницы отсиживались по кельям, при любой возможности собираясь в весело шушукающиеся кучки. В коридорах столбом стояла поднятая при поисках пыль, и по монастырю грозно гуляла разъяренная таинственная сила.

Она поджидала за углом, ехидно вызвериваясь вослед, она насмешливо клубилась над полом, обвиваясь вокруг лодыжек, она стояла везде напряженной тишиной и молчанием. Казалось, только крикни – и она, как стрела, пущенная умелой рукой, со свистом сорвется с тетивы и настигнет цель. И у меня было весьма неприятное ощущение, что цель этой силы – именно я.

Я осторожно просочилась через первый этаж, тихой сапой прокралась на второй, и только было собралась скользнуть в келью и перевести дух, ругая себя за не вовремя расшалившиеся нервы, как услышала за спиной резкое:

– Иньярра! Вот тебя-то мне и надо!

Стрела нашла свою мишень…

Даонна с не пышущим добротой и любовью к ближнему выражением на лице стояла за спиной, скрестив руки на груди и грозно притопывая в такт мыслям ногой. Судя по мстительной ухмылке блуждавшей на губах, продумывалась как минимум моя долгая и мучительная смерть в молитвах и покаянии.

– Зачем? – тяжело вздохнула я.

– Затем! – рявкнула настоятельница, хватая меня под локоть и чуть не волоком таща к себе в кабинет.