"Я впрочемъ, никогда не думалъ, что вы цѣните насъ, поэтовъ", сказалъ Иргенсъ. "Я боялся, что вы потеряли къ этому всякій интересъ".

Она прислушалась и посмотрѣла на него:

"Почему вы такъ думаете?"

"Мнѣ казалось, что я это замѣтилъ. Помните вы вечеръ въ Тиволи, недавно, когда вашъ старый учитель былъ такъ немилостивъ къ намъ, ничтожнымъ червякамъ. Вы, казалось, радовались тому, что намъ такъ доставалось".

"У меня былъ такой видъ? — Я вѣдь слова не сказала. Нѣтъ, вы ошибаетесь!"

Пауза.

"Я безконечно радъ, что я васъ встрѣтилъ въ своей жизни", сказалъ Иргенсъ такъ равнодушно, насколько могъ: "я прихожу въ хорошее настроеніе духа, какъ только я васъ вижу. Это удивительно — обладать способностью давать другимъ извѣстную долю счастья однимъ только своимъ видомъ".

Это онъ сказалъ такъ серьезно, что ей нехватило мужества осудитъ его за это; вѣроятно, онъ это такъ и думалъ, какъ ни неразумно это звучало, и она отвѣтила съ улыбкой:

"Было бы грустно для васъ, если бы у васъ не было никого другого, кромѣ меня, кто бы могъ приводить васъ въ хорошее настроеніе духа". Видитъ Богъ, она не имѣла намѣренія оскорбитъ его; она это такъ невинно сказала, безъ всякихъ заднихъ мыслей; но когда Иргенсъ опустилъ голову и пробормоталъ: "Нѣтъ, я понимаю", тогда она поняла его, что ея словамъ можно придать еще другое значеніе, и потому она быстро прибавила: "Потому что меня вѣдь вы видите не всегда. Впрочемъ, я уѣзжаю на это лѣто въ деревню, и до осени ни разу не пріѣду въ городъ".

Онъ остановился.

"Вы хотите ѣхать въ деревню?"

"Да, вмѣстѣ съ фру Тидеманъ. Это рѣшено, что я буду жить у нея въ имѣніи".

Иргенсъ молча что-то обдумывалъ.

"А развѣ это навѣрно, что Тидеманы ѣдутъ въ деревню?" спросилъ онъ. "Мнѣ кажется, что это еще не рѣшено!"

Агата кивнула и сказала, что это уже рѣшено.

Потомъ они снова пошли.

"Да, это остается для меня недоступнымъ", сказалъ онъ, грустно улыбаясь: "въ деревню я не попаду"

"Нѣтъ? Почему нѣтъ?"

Она тотчасъ же раскаялась въ своемъ вопросѣ, - вѣроятно, у него для этого не было средствъ. Она все время была такой грубой и неловкой, это просто ужасно. Она поспѣшно пробормотала нѣсколько незначащихъ словъ, чтобы избавитъ его отъ отвѣта.

"Знаете, когда мнѣ хочется на лоно природы, тогда я нанимаю лодку и уѣзжаю на нѣсколько часовъ на острова", сказалъ онъ, все еще грустно улыбаясь. "Это тоже пахнетъ просторомъ".

"На острова?" она стала внимательнѣе. — Да, правда, острова, вѣдь она тамъ еще не была, хорошо тамъ?

"Да, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ удивительно хорошо, я знаю тамъ каждое мѣстечко. Если бы я могъ у васъ попроситъ позволеніе отвезти васъ туда какъ-нибудь, то…"

Это не было простой вѣжливостью, это была просьба, она понимала это; но, несмотря на это, она отвѣтила, что она не можетъ пока этого обѣщать, это, конечно, очень интересно, но все-таки.

Пауза.

"Многія изъ моихъ стихотвореній я писалъ тамъ", продолжалъ онъ. "Я бы вамъ показалъ мѣсто; да, вы бы доставили мнѣ этимъ такое большое удовольствіе, фрекэнъ Линумъ".

Агата молчала.

"Сдѣлайте это!" сказалъ онъ неожиданно и хотѣлъ схватить ее за руку.

Въ эту самую минуту появился Олэ Генрихсенъ на лѣстницѣ и вышелъ на улицу. Иргенсъ все еще стоялъ въ томъ же положеніи съ протянутой рукой и прося:

"Сдѣлайте это!" шепнулъ онъ.

Она быстро взглянула на него.

"Да", шепнула она ему въ отвѣтъ.

Олэ подошелъ къ нимъ. Ему не удалось сейчасъ заполучитъ корабль изъ Арендаля, раньше утра онъ не могъ получитъ отвѣта. Ну, а теперь въ ресторанъ. У него дѣйствительно былъ сюрпризъ для нихъ; у него въ карманѣ была послѣдняя работа Ойэна, теперь они ее услышать.

Въ ресторанѣ уже сидѣли многіе изъ общихъ знакомыхъ и оживленно болтали за своими стаканами. Тидеманъ тоже былъ здѣсь, сіяющій и довольный всѣмъ, что онъ видѣлъ. Съ тѣхъ поръ, какъ его большое дѣло съ хлѣбомъ сошло такъ неожидaннo благополучно, онъ былъ въ очень хорошемъ настроеніи, и никто его не видѣлъ теперь мрачнымъ. Теперь рожь свозили, и въ его складъ днемъ и ночью перетаскивали тысячи и тысячи мѣшковъ; горы хлѣба росли, и не было больше мѣста, гдѣ бы можно было повернуться, и даже Олэ Генрихсену пришлось. дать ему помѣщеніе для части ржи. Тидеманъ смотрѣлъ на все это богатство и испытывалъ гордость, что и онъ наконецъ сдѣлалъ небольшое дѣльце; ни одну минуту онъ не сожалѣлъ о томъ, что сдѣлалъ такой большой заказъ.

Когда вошелъ Олэ, журналистъ Грегерсенъ протянулъ палецъ и кивнулъ ему.

"Олэ, ты ужасный пройдоха", сказалъ онъ.

"Совсѣмъ нѣтъ", отвѣчалъ Олэ. "У меня есть письмо отъ Ойэна, онъ посылаетъ мнѣ свою послѣднюю работу, хотите вы ее прослушать?"

"Онъ посылаетъ тебѣ… Тебѣ онъ прислалъ свою рукопись?" спросилъ Мильде, пораженный. "Я еще никогда ничего не видѣлъ болѣе нелѣпаго".

"Ну, ну, не переходить на личности", — предупреждаетъ адвокатъ.

Олэ ничего не возражалъ.

"Да, прости, Олэ, но почему онъ тебѣ именно послалъ?" опять спрашиваетъ Мильде и не можетъ успокоиться.

Иргенсъ взглянулъ на Агату; она, казалось, не совсѣмъ внимательно къ этому прислушивалась и разговаривала съ фру Ханкой. Иргенсъ обратился къ Мильде и объявилъ ему коротко и рѣзко, что есть извѣстная степень безстыдства, которую не могутъ переносить даже друзья, — понялъ?

Мильде громко расхохотался. Богъ свидѣтель, болѣе смѣшного онъ никогда еще ничего не переживалъ; кто обиженъ? Онъ ничего дурного сказать не хотѣлъ… хе-хе, ничего дурного не заключалось въ его вопросѣ, просто ему смѣшно показалось, что… Итакъ, это не смѣшно, ну, а по-моему…

Олэ взялъ рукопись. "Это нѣчто удивительное", сказалъ онъ: "называется "Старыя воспоминанія".

"Нѣтъ, нѣтъ, дай мнѣ прочесть", сказалъ поспѣшно актеръ Норемъ и протянулъ руку. "Я вѣдь долженъ немножко умѣть читать".

И Олэ далъ ему рукопись.

"Іегова очень занятъ…" — началъ Норемъ. — "Здѣсь на поляхъ Ойэнъ отмѣтилъ, что это не означаетъ Іавэ, чтобы вы это знали".

"Іегова очень занятъ, у Іеговы много дѣла. Однажды ночью, когда я блуждалъ по лѣсу, онъ былъ со мной, онъ спустился ко мнѣ, когда я лежалъ распростертымъ и молился.

"Я лежалъ въ ночи и молился; лѣсъ молчалъ. И ночь была подобна неуловимой непостижимости, и ночь была подобна молчанію, въ которомъ что-то дышало и беззвучно шевелилось.

"Тогда Іегова спустился ко мнѣ.

"Когда Іегова спустился, воздухъ разступился, какъ снѣжный холмъ, а птицы развѣялись, какъ мякина, а я самъ крѣпко держался за землю, за деревья и за камни.

"Ты взываешь ко мнѣ", сказалъ Іегова.

"Я взываю къ тебѣ, я нуждаюсь въ тебѣ", отвѣтилъ я. И Іегова сказалъ: "Ты хочешь знать, что ты долженъ выбрать въ жизни: красоту, любовь или правду?"

"И опять Іегова сказалъ: "Ты хочешь это знать?"

"И какъ онъ говорилъ: "Ты хочешь это знать?" Я ничего не отвѣчалъ, я молчалъ, потому что онъ зналъ мои мысли.

"Тогда Іегова дотронулся до моихъ глазъ, и я прозрѣлъ.

"Я увидѣлъ на небѣ высокую женщину. На ней не было одежды, и когда она двигалась, ея формы колыхались, какъ бѣлый шелкъ, и на ней не было одежды, потому что она вся содрогалась отъ удовольствія…

"И она казалась на небѣ восходящимъ солнцемъ въ утренней зарѣ, и солнце свѣтитъ на нее, и красное сіянье разливалось по небу, да, сіяніе, какъ кровь, окружало ее.

"И она была высока и бѣла, и ея глаза были подобны двумъ голубымъ цвѣткамъ, которые ласкали мою душу, когда смотрѣли на меня, а когда она ко мнѣ обращалась, она звала меня, звала меня на верхъ къ себѣ, и голосъ ея былъ подобенъ нѣжному морскому шуму.