Забвение куда сильнее публичных казней. Зачем Мастеру Мастеров наши головы?
Кати тихо охает: на пути вырастают двое головорезов. Третий, ухмыляющийся карлик, крутит мечом.
- Эй, благородный! Куда направляешься?
- Туда, куда ведет меня мой путь, уважаемый. Позвольте пройти.
Слишком мягко. Нет времени!
Кинжалы почти одновременно вырываются из ножен. Пусть я больше не Мастер, но я знаю многое, чего не знаете ни вы, ни ваши учителя.
Царапина на щеке, но первый падает замертво.
- Ясон!
В голосе Кати отчаяние, и у меня холодеет внутри, но другой, более циничный голос ехидно уточняет: почему бы сразу не крикнуть "мы здесь"? Сначала перчатки, потом мое имя - она, что, хочет, чтобы нас нашли?
Додумываю я, впрочем, уже разворачиваясь. Не добежать. Я бросаю кинжал и еще успеваю увидеть, как он входит под левой лопаткой головореза, как вдруг резкая боль пронзает локоть. Второй удар приходится мне в грудь. Точнее, пришелся бы, но я успеваю выставить раненую руку. Предплечье отзывается ноющей болью, но второй кинжал входит карлику в горло.
Крики с галереи: там наконец-то появляется стража. Первые бандиты уже бегут на щиты. Зачем? Не все ли равно!
Возможен ли вообще мир между приговоренными к смерти и теми, кого она обходит стороной?
Я вытираю разорванным рукавом клинок и отшвыриваю окровавленную тряпку в сторону. Кати медленно приближается и протягивает мне второй кинжал.
- Ну, что, красавчик, всех порезал?
А вот теперь - точно все. Восемь... девять бандитов с топорами и дубинками, и сзади подходят еще. Нам не уйти.
Кати прижимается ко мне и закрывает глаза. Ее ладони сжимаются на моем плаще, мои - за спиной, в кулаках на рукоятях кинжалов. Несколько блаженных секунд с ней - и все. Мы погибнем.
Пульс на ее виске сливается с биением моего сердца. И шепот:
- Прости... я не хотела...
И солнце в ее волосах.
- Именем Мастера Мастеров!
Я поворачиваюсь и инстинктивно делаю шаг, закрывая Кати. Шаг чисто символический, и она это понимает, но на ее лице - странное облегчение. Двадцать... сорок... сто шестьдесят мечей из личной гвардии Мастера Мастеров.
Головорезы поворачиваются и бегут. Если бунт в этом районе города и будет, то не сегодня. Я успеваю испытать что-то вроде гордости за наши войска, но монотонная речь герольда наконец-то накрывает и меня.
"Мастер Мастеров в бесконечной милости своей соизволил даровать вышеназванной Кати высочайшее помилование..."
Судьба милосердная...
У меня подкашиваются колени, и подбежавшие стражи выдергивают кинжалы из внезапно ослабевших рук.
"С содержанием ее под стражей в одном из личных замков Мастера Мастеров до его особого распоряжения".
Она спасена. Бессмертие покинуло ее, но она спасена. А я...
Я перевожу взгляд свои ладони, и по-прежнему не вижу ни единой линии, только запекшуюся кровь. Я смотрю на Кати.
Которая делает шаг назад. Еще один. Я все еще не понимаю...
...Я привезла тебе приглашение от Мастера Мастеров...
...Мастер Мастеров потерял обе руки, подавляя бунты...
...Тонкие линии на ее ладони и мои чистые руки...
...Я только что из дворца Мастера Мастеров...
...Она, что, хочет, чтобы нас нашли?..
...Прости... я не хотела...
...Мастер Мастеров соизволил даровать высочайшее помилование...
Я понял.
- Кати!
Она не обернулась.
За что? А какой смысл спрашивать? Она не любит. Или любит - но не меня.
Кати исчезнет в одном из его замков, и подарит ему сына или дочь. Наследника, к которому я не имею ни малейшего отношения. Мастер Мастеров лишился рук - никто не поймет, что он лишился бессмертия, пока не постареет. Я всегда любил Кати - и он избавился от меня легко и изящно. Шум вокруг моей казни отведет подозрения от него самого. Для этого все и было задумано, не так ли?
Впрочем, я ему помогать не собираюсь. Взмах руки, и мой кинжал снова поет в воздухе. Второй взмах, и плотное кольцо рассыпается. Кто-то хватается за живот, кто-то баюкает распоротую до кости руку. Но я этого уже не вижу. Я бегу.
Как хорошо, что виселицы строят недалеко от порта!
Наши жизни тянутся десятки лет, и за каждой жизнью наступает следующая.
Я вернусь.
Первый приоритет
Я бежал, не разбирая дороги. Выгоревшие сосновые иголки хрустели под ногами, стволы в утренней роще прыгали, как телеграфные столбы в окне поезда. Сердце подскакивало еще сильнее и грозило вот-вот провалиться в овраг, укатиться к забору ближайшей дачи.
За плечом раздался выстрел. Кора молодой сосны разлетелась в щепки. Задыхаясь, я заскочил за ствол потолще и прижался к нему спиной.
Вдалеке лаяли собаки.
Все, понял я. В этот раз меня догонят.
Зашумело в ушах. Засосало под ложечкой: в очередной раз заработала программа, стирая мне память. Я не сдержал кривую усмешку. Да, я беглец, и программа у меня соответствующая. Терять часть себя было неприятно, но отвратительнее всего было то, что я никогда не помнил, каких воспоминаний лишался. Я смутно подозревал, что не обходилось без копирования на резервный носитель, но доступ к нему подсознание давать отказывалось.
Лай доносился ближе. Я тяжело вздохнул.
Интересно, у собак есть программы? Нет, наверное. Собаки и есть собаки. Программа вшита только в человека, царя природы и этого заповедного места: въезд по пропускам, высокие заборы, дорогие дачи на месте серебристого бора. И охранники-вирусы, жестко карающие нарушителей.
Я провел ладонью по лбу, стирая испарину. Это не мое дело. Пусть те, кто прячется за бетонными стенами, меняют мир под себя. Раздают взятки, дурят государство, крадут личные коды, втайне перепрошивают код своим людям.
Моя задача - выжить. Как я здесь очутился, вспомню потом. Если вспомню.
Впереди показался забор, за ним - безлюдный двор. Пустой бассейн, листья на дорожке: сейчас здесь никто не живет, а значит, я смогу уйти.
В следующую секунду ветви взметнулись, листья плеснули в стороны, обнажая мою скрючившуюся фигуру. Взревели сирены, ярко-алым столбом упал на землю луч прожектора, и над головой раздался стрекот вертолета.
Все. Если меня засекла местная служба безопасности, мне конец. Там и людей-то нет: все вертолеты на радиоуправлении, сетью и разрядниками управляют автоматы. Им все равно, кто сбежал: преступник или пленник из темного подвала, который, спасибо своей программе, почти ничего не помнит ни о заключении, ни о похитителях. Ударят разрядником - и привет.
А, была не была! Я изогнулся и рыбкой нырнул через забор. Прожектор хвостом вильнул за мной - и наткнулся на защитное поле. Сияние гасло, не доходя четырех метров до земли. Здесь камеры вертолета меня не увидят. Вся надежда преследователей - на человеческие глаза, а их нет: остались за забором, понадеялись на безотказный код. И зря, как водится.
Мысленно поблагодарив неведомых хозяев, я пронесся через двор, к задней калитке, ведущей к соседней даче. У ворот, я не сомневался, меня уже ждали.
Магнитная отмычка выскочила из кармана сама собой. Я не помнил, как ее туда положил, и тихо выругался. А если лишусь кратковременной памяти в сортире - забуду снять брюки?
Стрекот лопастей мешал думать. Спрятаться, переждать, понадеяться, что дачу одного из "этих" обыскивать не будут? Что мне делать?
Бежать, наверное. Но зачем я здесь очутился? Я ничего не помню; моя программа, стоит мне оказаться в опасности, начинает выхватывать из меня куски. Если я не пойму, кто я и что здесь делаю, мне не выжить.
