Во время этой затянувшейся истории, ему даже подсылали провокаторов. Пришли зэки с сотовым телефоном и стали просить как бы в аренду МСЧ, чтобы оттуда звонить на волю. Зэки были из числе неблагонадёжных. Батон им отказал. Через пару дней его вызвал к себе новый БИОР, сменивший Буяна, пошедшего на повышение. Буян был назначен начальником близлежащей тюрьмы.
Так вот, при первой встрече Новый сразу предложил Батону добровольно сдать телефон, которого у него, естественно, не было. Батон был в недоумении, и сразу с возмущением ответил отказом. Но Новый был не так прост. В прошлом он работал на малолетке и привык молодым зэкам давать воспитание через тумаки, он и во взрослой колонии не избавился от этой гнусной привычки. Знакомство Батона с Новым закончилось рукоприкладством.
В общем, вернулся Батон весь в синяках, с полученным обещанием, что если через 2 дня не будет телефона, он уедет в ШИЗО, а схлопотав нарушение, о суде можно было забыть. Батона просто раздирала обида и возмущение, от безысходности опускались руки. Он просто сидел все эти три дня в прогулочном дворике, уставившись в одну точку, ни с кем не разговаривая и не комментируя случившееся. Все всё понимали и не лезли к нему в душу с расспросами. Только Солёный подсаживался к нему, ничего не говоря, просто молча поддерживая его, был рядом. Все понимали, чего стоят Батону эти переживания. Ведь он был действительно незаменимым работником, как в строительстве, так и в работе с компьютером. За 5 лет, которые он там проработал, Батон полностью овладел компьютером и работой со всеми документами. Все отчеты, все документы, которые делали сотрудники, печатал Батон. Очень много хорошего сделал он и для больницы, и для администрации, и для зэков. А сколько у Батона крови выпили ОБешники и оперативники за то, что он всячески старался игнорировать режим, давая свободно вздохнуть больным зэкам. Конечно, зона – это не его место, но она многому научила Батона… И всё-таки он ушел по УДО! Уже без радости и желания, перегоревшим от долгого ожидания, с пустотой и разочарованием от низкой человеческой зависти, алчности, злости и мстительности.
Мазепа, Сашенька – простой наивный провинциальный парень. Он и отбывал-то наказание за свою простоту. Помог человеку, который его впоследствии отдал правоохранительным органам. Но он не роптал на судьбу, работал, никогда ни от чего не отказываясь: ставил уколы, делал больным зэкам рентген. Администрация пользовалась его трудолюбием и добротой и всегда старалась сесть Сашеньке на шею из-за собственной лени. А он с удовольствием выполнял любую работу. Он постоянно ощущал себя счастливым: у него были любимая жена и сын, которые и сами в Сашеньке души не чаяли. Вот ими он и жил, ожидая очередной свиданки и погружаясь в свои мечтания. Его Катюша вызывала у всех уважение: молодая, всего 20 лет, скромная сельская девушка, работала на трех работах, любившая Сашу до самоотверженности преданно и горячо. Саша постоянно приходил к Якову, делился своими переживаниями, читал ему письма, гордился своим сыном и Катей. Яша, имевший свой горький опыт жизни, хорошо понимал Мазепу и старался поддержать и укрепить его в верности и терпении, в понимании и поддержке своей выбранной половины.
Кекс – суперадминистратор, работавший на первой ступени с зэками. Он был учтив, любезен, всегда корректен с зэками, всегда с улыбкой на лице. А люди у нас все разные, больные порой часами ожидали приема, который откладывался из-за каких-нибудь ненужных, бестолковых мероприятий. Были и нервы и угрозы и даже истерики. Но Кекс, с улыбкой во всё лицо, всегда успокаивал всех своей непринуждённой обходительностью. Это был человек без отрицательных эмоций, знающий всё наперед, всегда всё предвидевший, осторожный в словах и делах. Когда на что-то не мог дать ответ, он просто широко улыбался, хлопая своими по-детски наивными глазами. Это был его решительный всепобеждающий козырь.
Вот такой дружный состав работал на МСЧ. Они всегда поддерживали друг друга, делились последним. Собираясь в свободное время на кухне и попивая совместный чай, они весело балагурили, хохотали, беззлобно подкусывали друг друга. Вот все они и поддерживали Яшу, и всегда звали его в свою компанию. Относились они к людям с уважением, не гордясь и не выпендриваясь перед другими своим как бы привилегированным положением.
Порой Яше казалось, что это – единственное место на зоне, где было просто, легко и светло душе. Больные там не только лечились, но и отдыхали после бессмысленных и жестоких колонийских встрясок. Никогда Яша не слышал там ругани: только деловые споры. Никто никого на МСЧ не подгонял Все эти люди, из разных областей и различные по характерам, знали свое дело и добросовестно делали его. И дай Бог этим парням, с которыми судьба свела вроде случайно, самого доброго и светлого в их нелёгкой жизни.
Да, чуть не забыли мы двух самых незаметных, но так необходимых в деле товарищей – Бесёнок и Шарик. В преступном мире они занимали самую низшую иерархическую ступень – отверженные (обиженные). Но они удивляли всех своими особыми чертами и свойствами: дружбой «не разлей вода», терпением, принятием этого мира таким, какой он есть, спокойствием и трудолюбием. Одного роста, похожи друг на друга. Двое из одного ларца. Они работали на строительстве, мыли всё МСЧ, помогали Узбеку – санитару, выполняли всё, что им поручали. У обоих сроки большие: 8 и 9 лет. 6 лет из них они уже дружат. Всегда вместе. И они постоянно старались быть лучше нормальных зэков. Любую тайну им можно доверить и быть уверенным, что об этом никто не узнает.
Яша своим проницательным взглядом сразу оценил достоинства работающих на МСЧ и был благодарен судьбе, что свела его с такими людьми.
Потихоньку восстанавливая здоровье и анализируя жизнь и работу на МСЧ, он понял, что в основном всё держится на зэках, практически всё делали они: и ремонтировали помещения, и благоустраивали территорию, и лечили, в общем, делали всё – не получая за это ни копейки.
Болезнь помогла Якову приобрести много нового. В первую очередь, полезных знакомств. Он, посмотрев на своих друзей со стороны, понял, кому он небезразличен. Многое он осознал по-новому, а главное – научился прощать. Иногда вечером, после отбоя, когда больные спали, на него накатывала волна особой благодарности этому миру, который не оставлял его без своего внимания и заботы. Постепенно этот мир менял и Яшины представления о самом себе. Менял и облагораживал душу. Яша очень много думал об окружающей его действительности, сравнивая своё отношение к жизни до срока и сейчас. Было стыдно за многое. Сама жизнь, с её неожиданными поворотами и зигзагами, трагические случайности и счастливые встречи, новизна обстановки, исправляли душу. Происходило своего рода покаяние и становление.
К доктору Панкратову Яша давно уже не испытывал никаких отрицательных эмоций. Встречаясь с ним в коридорах больницы, был подчеркнуто вежлив, и не более того. Старался даже в медицинских кругах сердечно благодарить доктора за его «эффективный метод лечения». А вот Понт явно чувствовал себя не в своей тарелке и не знал, как себя вести. Он и потом, так ничего и не поняв, проявит свою ущербную сущность.
После выписки Якова, буквально через неделю, Понт встретил Яшу в столовой. Увидев своего выдуманного врага здоровым и неунывающим, Понт побледнел от злости. Яд эмоций требовал выхода. Понт лихорадочно придумывал, что делать, как докопаться до Яши. Реального повода не было никакого. И тогда… за бритую наголо голову Яши, он попросил другого сотрудника отправить его в дежурку писать бумагу. Но там его ждал неожиданный конфуз. К нему увесистым бумерангом вернулись его злопамятство и вероломство. ДПНК просто рассмеялся и всячески прилюдно его унизил, сказав, что он, доктор Панкратов, мешает работе своим тупым докапыванием до зэков. Понт бесился от бессилия, но махнув рукой, выбежал из дежурки, ненавидя весь свет за неудавшуюся попытку поднасрать Яше. Яша вновь, без особого труда, высыпал горячие угли на его бедовую голову… Впоследствии Понт перевёлся в другое учреждение, но, как говорят, по-прежнему не изменился, делал людям большие и маленькие пакости. Дай-то Бог, что бы он понял, наконец, что такое жизнь и нашёл в ней свое заслуженное место.
