Невидимая, но очень прочная нить дружбы крепко связывала всех этих четырех разных людей: Медведя, Якова, Воробья, Метиса. Они и потом, как настоящие друзья, сыграют свою роль в жизни Якова. Наша дружба проверяется и крепнет не тогда, когда нам хорошо, а когда в тяжелых испытаниях узнаешь настоящих друзей. А таких испытаний на 8-ке было предостаточно каждый день.
Даже когда Р.О.Р. Буян лично выходил на плац проверить, как марширует Ц.А.О. (а ему доносили, что Медведь и Яков отлынивают от маршировок, часто стоят), Метис был начеку. У него на все были свои отговорки. Его изящной изворотливости любой мог бы позавидовать. Восьмерка воспитывала для воли новых современных руководителей.
Когда Сито сообщил Яше трагическую весть о Лизе, как его поддержали именно Метис, Воробей и Медведь! Нарушая все запреты, они помогали друг другу, сделали всё, чтобы Яша не наделал глупостей. Постоянно ходили за ним, успокаивали, поддерживали добрым словом. А на воле кто-то думает, что зэки – это бездушные чёрствые люди. Нет, это далеко не так. Яша всегда вспоминал своих друзей с теплым чувством признательности. Дай Бог им счастья! И тихой радости жизни на крутых её дорогах.
При выходе Якова в зону, Медведь поговорил со всем колонийским Бомондом (а к мнению Медведя прислушивались многие авторитетные ребята), и Яшу встретили, как полагается. Попал он на 5 отряд – самый режимный (потому, что не рабочий). И там за каждую провинность любого человека (например, уснул сидя) выгоняли весь отряд маршировать на плац. А Яша надеялся, что хоть в зоне будет иначе. Увы, практически мало что изменилось.
Итак, наш герой оказался в жилке. Жилка – это жилая зона. Вышел Яша в отряд в мрачном состоянии, опустошённым, безразличным ко всему, с болью в сердце. Был он тогда неразговорчив, угрюм. Ему казалось, что всё происходящее с ним, его не касается, как будто он стоит где-то в стороне и только наблюдает за собой. В те дни родители Якова сыграли большую роль в его судьбе. Они и раньше, как телохранители, в нужный момент приходили на помощь, всегда были с ним рядом. Но если раньше Якову в его сумбурной жизни было как-то не до них, то сейчас он особенно остро ощутил их внимание и заботу. Мао мы ценим их, наших стариков, которые вместе с нами страдают, нет, больше, чем мы. За что им это?
Реальность, окружающая Яшу, все острее напоминала о себе. После отбоя, когда зэки мирно отдыхали и предавались благим мечтаниям, в эти редкие минуты одиночества, он особенно ясно осознавал свою вину перед родными, ему становилось стыдно за всё своё неугомонное прошлое. Одно было спасение.
Мысленно, он обращался к Богу, просил прощения у своих старых родителей, которые всю жизнь были рядом с ним, всегда, в любых обстоятельствах, протягивали руку помощи. Только они одни всё понимали, все прощали и всегда поддерживали его добрым словом, советом, письмами, передачами… сколько их было за его непутевую жизнь… сотни, тысячи?
И уткнувшись в подушку, чтобы никто не заметил и не услышал, тихо лил Яша запоздалые слезы раскаяния. Разочарование и безысходность окружали и угнетали его. Оставалась одна надежда – всемилостивый Господь. В эти дни Яша все глубже проникал в сущность и психологию христианского вероучения. Не брать, не оставлять себе, а отдавать людям, и все прощать. Казалось, Господь выслушивал Яшины мольбы, и тихо и мудро успокаивал его израненную душу, и тогда какая-то незримая божественная энергия наполняла все Яшино существо целительной живой водой. А утром, с надеждой и верой во что-то хорошее Яша вставал и шел преодолевать трудности и постигать реальное бытие.
Круг общения опять складывался из хороших людей. Таков, уж видно, был промысел Божий. Первыми его приятелями в зоне стали Скачок и Гриб.
Скачок – старшина отряда, весельчак, отморозок, самовлюбленный дельфин (как про себя называл его Яша). Любил физические нагрузки, спорт, хорошо покушать, обожал свою жену и троих детей. Ценил и уважал (взаимно) весь свой отряд. Он – прирождённый старшина, руководитель по всей своей натуре. Он все делал с душой: грамотно управлял сотней зэков, занимался строительством и благоустраивал отряд. Это было его любимое дело, оно нравилось ему, и с ним он неплохо справлялся. Ничего нет более дефицитного в нашей стране, чем энергичные, умные, преданные делу и людям руководители… Но Скачок был всего лишь старшиной отряда на зоне.
Гриб – это совсем отдельный эпизод лагерной жизни. Кипучий сгусток энергии. Голова его всегда полна ярких идей и оригинальных новшеств. Он ещё и Близнец, которым управляет Меркурий – Бог торговли и игры. Игра была всегда: шахматы, нарды. Никто не вкладывал в игру столько азарта и энергии, как Гриб. Работал он в нарядной. Голова его всегда была забита информацией: количество зэков, сколько приехало, сколько уехало, кто куда направляется т.д. Словом, он знал всё, что происходило в Государстве №8. Но самой большой страстью его был футбол. Не то, чтобы уж очень хорошо он играл, но любил это дело беззаветно. И предавался ему всей своей пламенной душой, вдыхая в других игроков азарт, страсть и жажду победы. Именно он устраивал колонийские чемпионаты. Кстати, в прошлом, Гриб – наркоман, объегоривший целый город. Улыбка никогда не покидала его гордое арийское лицо. Многое можно было бы о нем ещё рассказать. Именно о таких людях говорят: душа компании. Вот такие люди окружали и поддерживали Яшу в новой обстановке. Они всегда были рядом, готовые помочь ему с сердечным пониманием и поддержкой.
На новом месте приходилось снова привыкать и приспосабливаться к режиму. Колония была, по всем меркам, очень маленькая. Такой маленький провинциальный зоопарк, набитый хищным зверьём. Везде решётки, камеры, локалки – всё для того, чтобы не общались между собой и с зэками из других отрядов. Опять постоянная ходьба строем, при любом начальнике (а в зоне их весьма немало) традиционное: «Здрасьте, гр.начальник!» Все строго регламентировано. Для тех, кто не работал, – постоянные маршировки, в столовую строем, заход внутрь – по карточкам. Между строевыми занятиями загоняли в барак для прослушивания нравоучительных лекций. Затем придумали для зэков новое занятие: писать диктанты. Изо дня в день, пол-отряда (остальные на работе) сидела в П.В.Р., где теснота и духота несусветные, и писало диктанты. Писали такие вещи, как: «Я ненавижу эту страну и готов убивать всех подряд». Помимо трёх основных проверок, ещё проверки каждый час, для чего строились в отряде. Заходили легавые и СДиПовцы для выявления нарушений. Если кто-нибудь покрутит головой на обходе, сдиповец того записывал. Этого зэка вызывали в дежурную часть и заставляли писать бумагу (это называлось «прилипнуть на бумагу»). Ну, а за бумагой – административные акты, комиссии, профилактические беседы, разбитые сёдла… И так каждый день. Обстановка в отряде постоянно крайне напряжена. Никому нельзя расслабиться ни на миг. Все в постоянном ожидании чего-нибудь нехорошего.
Отряд №5, куда попал Яков – маленький, всего на 100 человек, не рабочий, постоянно режимные мероприятия. А если отряд за месяц написал больше всех бумаг, то есть, объяснительных за всякие мелкие нарушения, то весь этот отряд вставал на особый контроль. Начальник отряда круглосуточно живет в отряде, опер и режимник – тоже. Отряд постоянно находится на плацу, независимо от погоды. Зэки 5-го отряда до того привыкли находиться на особом контроле, что начали злорадствовать: «пусть-де эти усиленные группы и живут с ними на отряде». Но в этом вопросе администрация наступила на собственные грабли. Сами сотрудники, наконец, настолько вымотались, что много лишних бумаг стали просто отсеивать. Скачок постоянно выслушивал нарекания за свой отряд. Потом они втроём обсуждали решение администрации и всячески насмехались над тупостью этих решений и бессмысленностью нововведений.
Администрация, перепуганная частыми наездами проверяющих из управления, шарахалась из стороны в сторону, часто сама себе противореча, по всякому пустяковому поводу. То откроют в магазине торговлю одеждой и обувью, то, после очередной проверки, начинают снимать с зэков обувь и робы неустановленного образца.
