Наконец, священнодейство началось. В центр вынесли стол с микрофонами. Потом ещё минут 20 ждали верхушку администрации. И вот, наконец, они появились. Холёные, надменные, сытые лица… Плац с завистью подумал: вот она – власть, изнутри разогретая. (а может и нет, но трудно, когда зубы трещат на морозе, не думать о всякой ерунде).

Практически никто не понимал смысла этого праздника. Праздник – это когда ты дома, в тепле, с семьёй, за хорошим столом… а когда ты стоишь в толпе угрюмых, озлобленных зэков и околеваешь от холода… нет, это не праздник. Это что-то другое.

Сначала все спели гимн, видимо, для лучшего ощущения и осознания российской государственности. Потом заслушали доклад о том, как Минин и Пожарский выгнали польских интервентов… Продрогшим насквозь зэкам было совершенно наплевать на то, кто, кого, куда и зачем выгнал. Они с нетерпением ждали конца этого «праздничного» ритуала. И на всем этом разношерстном сходбище только книгочей Яков Григорьевич пытался восстановить в памяти корни и истоки далеких и трагических для Московского государства событий…

Да, история наша весьма запутанная. Она напоминает искривленное зеркало и пишется зачастую не на основании достоверных фактов, а в зависимости от того, кто в данный момент находится у кормила власти. Уж переписчиков-холуев и льстецов-угодников у нас, к несчастью, всегда было предостаточно…

Но чтобы трезво оценить значимость «Дня народного единства» совсем не надо залезать в исторические дебри. Достаточно пойти в библиотеку, взять польско-русский словарь и сравнить основные, корневые слова и понятия. Любой сколько-нибудь грамотный человек, даже не будучи лингвистом, поймет, что поляки и русские не только в недалёком прошлом были одним народом, но и сейчас являются фактически одним народом. А праздновать победу одной части народа над другой не только глупо, но и не дальновидно. (Посмотрите в календарь: 7 ноября – обычный черный трудовой день).

Не заглянули в польские словари наши кремлевские мечтатели-англоманы, а праздник назначили.

Да, времена те действительно были очень трудными, особенно для народа.

Борис Годунов вроде и неплохой был правитель, но фатально невезучий: засухи, голод, эпидемии, мор постоянно раздирали и испепеляли страну. Чужая корона жгла голову. Годуновы были обречены.

Голодный народ бунтовал и жаждал крови.

Дмитрий Иванович хотел освободить крестьян, дать толчок ремёслам, провести в государстве европейские реформы, но был молод, горяч, неопытен и доверчив. Доверчивость и погубила его…

В результате долгого и бессмысленного кровопролития, мытарств и бедствий народных и оказались поляки в конце концов 4 ноября в Москве. Но были ли они в тот момент оккупантами? Разве штурмовали они кремлевские стены? Не пригласило ли их в Москву наше себялюбивое, алчное и трусливое боярство, не встречало ли их как дорогих гостей хлебом-солью? Много сожгли овса, мотаясь из одного лагеря к другому, все эти шуйские, романовы, мстиславские, голицыны и прочие. Как они рьяно присягали и истово клялись в верности всем, кто на тот момент обладал сколько-нибудь значительной военной силой! Присягали они и Федору Борисовичу, и Дмитрию Ивановичу, и Ваське Шуйскому, и Тушинскому Вору, именно Романовы обили все пороги у Сигизмунда и Владислава, приглашая их на московский стол…

А что в результате?

Когда пришла пора выбирать царя, оказалось, что Пожарского как-то незаметно отодвинули в сторону, а Скопина-Шуйского заблаговременно отравили; и выбрали именно такого царя, который и был нужен боярству, а не народу. (Кстати, князь Михаил Скопин-Шуйский – меченосец царя Дмитрия Ивановича, князь Дмитрий Пожарский – стольник царя Дмитрия Ивановича).

Так что праздновать нам, господа, особенно нечего. Мы ещё не заслужили праздников. А для того, чтобы их заслужить, надо хотя бы осознавать, что такое победы и праздники.

После воодушевляющих речей руководства, каждый отряд, по нумерации, должен был пройти по плацу, строем, маршем, с песней. Отряд, занявший первое место, получал праздничный обед. Маршировали хорошо все, но не за обед, а чтобы спастись от холода. Первое место занял отряд №13, который и раньше побеждал на всех смотрах. Самое смешное, отряд этот считался инвалидным, но умел побеждать за праздничный обед или за какой-нибудь другой приз. Например, просмотр дивиди плеера, которые раньше были во всех отрядах, а потом их сделали призом. И вот, только 13 отряд, отряд дедушек и инвалидов, стремился к победе, остальным это было совершенно безразлично.

Все хотели быстрей уйти в помещения. Начальники тоже уходили дальше справлять этот праздник. И зэки, промерзшие до костей, разбежались по баракам…

Каждый вечер в каптерке пятого отряда собирались многие персонажи этой истории: Яша, Скачок, Гриб, другие ребята. Приходило много молодёжи, люди сменяли друг друга. Всегда было совместное чаепитие и обсуждение колонийских новостей. Тем для разговоров было предостаточно. Хохотали порой до безумия над дебилизмом окружающей их обстановки. Каждый день в зоне что-то происходило: то зэки поскандалят, то драку устроят, то ещё что-нибудь, то обворуют друг друга. А если кого-нибудь, не дай Бог, ловили, то учили его по полной программе без какого-либо понимания и сострадания. Воровать – это плохо. Заканчивалось всё, в лучшем случае, избиением.

Друг друга зэки, в основном, презирали. Зло и ненависть крепко сидели внутри каждого. Все, кто там находился, по своим качествам и по своим биографиям, были далеко не случайными сидельцами. Эго каждого требовало только к самому себе внимания, заботы и понимания, но относиться хорошо к другим хотел далеко не каждый. Яша искренне не понимал таких человеческих отношений.

На отряде был зэк по прозвищу Мартышка: умственно отсталый, весь грязный, постоянно во вшах, сколько бы его не переодевали. Худой, как туберкулезник. Он ходил по зоне и попрошайничал. Клянчил у богатых зэков конфеты. Никто с ним не общался, но когда у кого-нибудь не было настроения, срывались на нем. Его пинали, всячески поносили, ещё бы, он же обиженный, чёрт в их понимании. Сколько раз Яша доказывал братве, что так поступать нельзя: если к себе требуешь понимания, то и к другому относись с пониманием и снисхождением. Но зэки отмахивались и говорили: «Яша, ты начитался христианской литературы, а до зоны пил теплую кровь и закусывал младенцами» - и хохотали над собственной шуткой.

Мартышка привязался к Яше, всегда старался быть рядом с ним: на построении, в столовой, на проверке. При Яше никто не осмеливался пинать его. А Яша с весёлым юмором, глядя на это жалкое существо, говорил всем: «Это – мой телохранитель!» И когда Мартышка что-нибудь просил у него, старался, при возможности, ему не отказывать. У каждого в жизни свой урок и своя судьба. Да и намного ли мы лучше такого Мартышки? Все мы равны перед Богом.

Отрядная жизнь стала все больше утомлять Яшу своим постоянным роением и никчёмной суетой.

Яша стал подыскивать себе работу, чтобы поменьше находиться на отряде.

И всё чаще стал заходить в молитвенную комнату на вечерние богослужения. Туда, вообще-то, мало кто ходил, если только по праздникам, а так два-три человека. Перед иконами, уединившись в молитве, можно было вспомнить весь свой греховный путь. Там можно было спокойно почитать духовную литературу, послушать литургию, посмотреть видеофильмы. Это было единственное место в зоне для душевного отдыха, для размышлений о жизни. Здесь можно было уединиться и не видеть все вокруг происходящее. Иногда приезжал батюшка, с большим трудом пройдя через все административные препоны. Тогда собирались верующие для крещения, исповеди и причастия. Народу было немного, но среди них были те, кто искренне тянулся к знаниям, мудрости и свету…

Яшу всегда волновали загадки духовной жизни. Для чего мы здесь? Почему всё так происходит? Что или кто есть Истина? И многие, многие другие вопросы беспокоили его встревоженную душу. Непростой жизненный опыт подталкивал к необходимости познания мира, а обычная жизнь с её устоявшимся укладом не давала ответов ни на один вопрос. Изголодавшейся душе нужна духовная пища. Где найти её? Яша начал искать ответы на мучившие его вопросы в разных религиозных течениях: исламе, буддизме, христианстве. Из исторических источников Яша знал, что все философские и религиозные течения являются наследием наших предков – Русов, а в основе всего сущего стоит Ведическое знание.