— Мама, — в ту же секунду воскликнула Син.

Чары рухнули, едва оба осознали, что оставили на Ярмарке дорогих людей, и те могут быть в опасности. Момент был упущен. Син повернулась и побежала, не оглядываясь, не заботясь о том, следует ли за ней Ник. Она спрыгнула на цементную платформу, тяжело приземлилась, ободрав колени до крови, и побежала дальше, не обращая внимания на боль.

Повсюду сновали маги. Первые три колдуна были лишь приманкой, чтобы народ почувствовал себя в безопасности и расслабился. Теперь всё началось по-настоящему. Син увидела туриста, которого прогнал Алан. Огонь сиял в его руках, в глазах вспыхнуло узнавание. Син оказалась проворнее. Её нож вонзился в горло мага быстрее, чем огонь сорвался с его пальцев, погасив его навечно. Повсюду шло сражение. Ярмарка снова победила. Дрожа от усталости и ликования, Син бросилась на поиски танцоров, намереваясь найти маму.

Танцоры сгрудились вместе. Вокруг царила непривычная тишина. Слишком тихо. Мама лежала лицом вниз в круге вызова. Костер погас. Син шагнула внутрь круга, опустилась на колени и бережно перевернула мать лицом вверх. На мгновение девушка испытала облегчение — мама дышала ровно и глубоко, ее золотисто-каштановые волосы обрамляли спокойное лицо. Она просто ранена, все будет в порядке. Мама открыла глаза.

Весь свет и веселье Ярмарки, вся радость мира утонула в бездонных черных глазах демона.

— Нет, — отчаянный шепот Син заглушил шум моря. Страшное, гнетущее молчание исходило от существа, в которое превратилась ее мать.

— Мама! — голосок Лиди вывел Син из ступора. Девочка устремилась к ним сквозь толпу.

— Нет, нет, нет! — неистово взмолилась Син, не в силах закричать.

Алан подхватили Лиди на руки, развернул к себе ее личико и принялся бормотать утешения, мягко, но настойчиво отвлекая ребенка, не позволяя ей смотреть.

Син утешать было некому, и она смотрела. Демон, утверждаясь в новом теле, зашевелился в руках Син. Губы матери изогнулись в чудовищной усмешке. Мама превратилась в сосуд для демона, оказалась заперта в клетке собственного тела, которое больше ей не принадлежало.

Вот что происходит с человеком, искушаемым демонами, кто наконец-то открыл окно и позволил им войти. Или с танцором, оступившимся в круге вызова.

Краем уха Син слышала, как Меррис отдает приказания. Некроманты несли цепи и сковывали тела одержимых цепями и заклинаниями. Их отправят в дом Мезенция, ожидать медленной смерти, пока тело не сгниет изнутри. Пока тело не разрушится.

Её мать все еще была там, внутри, плененная демоном.

— Мама, — позвала Син взволнованным голосом, слова выскакивали сами собой. — Мама, я поеду с тобой. Я останусь рядом с тобой. Не бойся! Мама, я люблю тебя!

Её голос сорвался на высокой ноте. Син не могла позволить себе разрыдаться как ребенок. Вокруг были люди, имевшие дело с ее матерью. Син вскочила и бросилась за Меррис Кромвель.

— Разумеется, ты не можешь поехать с ней в дом Мезенция, — отрезала Меррис. — Ты нужна Ярмарке.

Син всегда боялась Меррис Кромвель и трепетала перед ней, наблюдая издали. Она знала, что однажды мать унаследует Ярмарку, как одна из семьи Дэвис и как лучшая танцовщица. Девушка оставила маму, чтобы иметь дело с Меррис. Теперь ее мать похожа на живой труп, и она, Син, теперь лучшая танцовщица Ярмарки, а значит — наследница Меррис Кромвель.

— Моя мать будет там, — твердо сказала Син. — Я останусь с ней. Если ты не позволишь мне, я брошу Ярмарку.

Это безумие — говорить такое. Что она будет делать, уйдя с Ярмарки теперь, когда мама в таком состоянии, когда нужно заботиться о Тоби и Лиди? Син умела только танцевать. Ей придется стать одной из тех, кто танцует для демонов в одиночку. Такие танцоры не живут дольше года. Син говорила безумные вещи, но она говорила серьезно.

— Ты можешь впустить меня или можешь искать себе новую наследницу, — сказала Син. — Я не позволю маме умереть в одиночестве.

Меррис согласилась впустить Син в Дом Мезенция. Девушка пообещала отдать Триш и Карлу весь свой гонорар в следующем сезоне, если они позаботятся о Тоби и Лиди. Тоби заснул, но Лиди все еще плакала. Син испытала прилив благодарности к Алану за то, что тот все еще держал девочку на руках и старался утешить. Он смотрел на обеих сестер с искренним сочувствием, но девушка не позволила себе заплакать. Только не на глазах у Алана Райвза.

Она заплакала в Доме Мезенция, и плакала пока оставалась там в течение трех кошмарных недель. Син рыдала, кричала и истекала кровью, пока ее одержимая мать не умерла. Син вернулась на Ярмарку, как обещала. И она все еще могла танцевать. Это было во благо. У Ярмарки не было наследницы кроме нее, а у Тоби и Лиди не было других родственников.

Син никто не был нужен. Она танцевала. Не важно, скольких трудов ей это стоило. Важно, что она никогда не дрогнет. Син не дрогнула ни разу за прошедший год. Не дрогнула, когда узнала, что Ник Райвз — демон, вселившийся в ребенка колдуна при рождении. Не дрогнула, когда Алан Райвз предал людской род, выпустив демона на свободу. Не дрогнула, когда узнала, что Меррис смертельно больна и заключила сделку с демоном, став одержимой ради выживания. Не дрогнула даже тогда, когда Алан, парень, которого она терпеть не могла, сделал ей бесценный подарок — отдал себя во власть демонов, чтобы спасти ее брата Тоби.

Не собиралась Син отступать и сейчас, когда демон уставился на нее в классе обычной лондонской школы, залитом резким люминесцентным светом. Её волшебный и реальный мир шли врозь, но здесь, в ее классе был Ник Райвз. Он выглядел так же, как и год назад, в тот день, когда он стоял и смотрел на нее сверху вниз, а лунный свет запутался в его мокрых волосах.

— Син? — удивился Ник. Ник, которого она считала человеком когда-то. Это было так давно, в другой жизни. Казалось, он даже рад видеть ее. Син скрестила ноги, прикрытые грубой тканью школьной униформы.

— Простите, меня зовут Синтия Дэвис, и я не припомню, чтобы мы когда-то встречались.

— Син, — в голосе Ника сквозило легкое беспокойство, — что за…

Парень дернул школьный галстук так, словно тот превратился в строгий ошейник, и принялся его душить. К счастью, в этот момент раздался звонок с урока, и все вскочили. Следующим уроком шел французский, невероятно строгий учитель не позволял никому болтаться возле класса и напрашиваться на неприятности, каким бы симпатичным этот некто ни был.

Никто не обращал на них внимания, и Син решилась воспользоваться моментом, пока одноклассники суетились вокруг. В школе не должны подозревать о ее двойной жизни.

— Слушай внимательно, — Син заговорила очень тихо, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не схватить Ника за смятый галстук и не притянуть к себе для большей убедительности. — Мы не знакомы, ясно тебе? Я не из тех девчонок, что общаются с тебе подобными.

— Что? — безжизненно отозвался Ник.

— Я очень усердно училась. Мне пришлось, потому что я недостаточно умна. Я хороша в спорте и в команде по лакроссу[3] у меня есть парочка друзей. Я не крашусь и не болтаю с мальчиками. Я не привлекаю к себе внимание, и мне нравится это.

Все так и было. Ей нужно было учиться, и она не желала внимания простых мальчишек. Именно такой путь она избрала, чтобы скрыть свою вторую жизнь в вагончике с двумя маленькими детьми. Всего лишь еще одно представление, ни больше, ни меньше, как те, что она устраивает на Ярмарке. Ник нахмурился.

— Я не ждала, что ты поймешь, — отрезала Син, — но я не позволю тебе все испортить.

— Отлично, — проскрипел Ник. — Мы не знакомы.

— Хорошо.

Син собиралась сделать глубокий вдох и расслабиться, как ей в голову пришло еще кое-что: Ника запихнули сюда, в класс, в разгаре учебного дня. Был только один человек, кто мог бы повлиять на людей вокруг подобным образом.

— Твой брат, — спросила Син дрогнувшим от волнения голосом, — он здесь?