— Да?

— Драйден[11] написал пьесу под названием «Индийский Император», продолжение к пьесе «Индийская королева».

— Ой, Алан, это не вульгарный комплимент, вроде — ты как экзотическое место?

— Нет, — очень быстро возразил Алан.

— Хорошо.

— Так вот, в ней злодей угрожает прекрасной принцессе смертью или, эм, другой злодейской альтернативой. Принцесса говорит ему: «Подите вон», само собой. — Алан осторожно свернул за угол, внимательно оглядывая окрестности. — Она говорит: «Дочь своей матери не знает страха».

Она была написана прежде. Алан цитировал произведения особым голосом.

— Оу, — сказала Син.

— Когда ты стояла на Ярмарке, закрывая сестру, я вспомнил этот момент.

— Звучит интересно. У тебя есть эта пьеса дома?

— Да, — ответил Алан. — Зачем?

— Я думаю, что могла бы это почитать, — Син вскинула бровь.

— В самом деле?

Не следовало ему выглядеть таким удивленным. Син ощутила привычный дискомфорт и раздражение, как всегда при упоминании Алана Райвза.

— Я умею читать, знаешь ли, — огрызнулась девушка. — Я не дура.

— Я знаю, — в тон ей ответил Алан. — Это я был дураком.

Это было так странно услышать от него такое. Син склонила голову, разглядывая Алана в новом свете.

— Да? — пробормотала она. — И когда же?

— Я воспринимал тебя в определенном контексте, считал, что ты и есть то, чем кажешься. Я же разбираюсь в людях, должен был видеть больше, чем показывают.

В определенном контексте. На Ярмарке Гоблинов, на поле битвы он спас ее брата. Тот случай в школе, который позволил им увидеть игру на публику в исполнении друг друга, и, возможно, по-настоящему посмотреть друг на друга впервые. Не сразу, но это случилось.

— Почему ты продолжаешь звать меня Синтия? — требовательно спросила девушка. Она понимала, что это не то, что заставит его понять, как сильно она его хочет, но ничего не могла поделать. Ей стало интересно, что Алан испытывает, когда вспоминает о своем увечье.

— Я знаю, что ты называл меня так, чтобы позлить. Это тупое имя, и быть танцовщицей в твоих глазах несерьезное занятие. Но сейчас все иначе. Почему же ты продолжаешь меня так называть?

— Ну, — протянул Алан, — люди Ярмарки знают тебя с детства под именем Тиа. В школе тебя называют Синтия. Син — сценическое имя. Синтия включает в себя все три сущности. Почему я должен отдать предпочтение только одной?

Син вспомнила парочку парней, с готовностью заявлявших, что хотят узнать её настоящую. Как будто они ожидали получить приз за то, что выбрали один цвет, а не целый калейдоскоп. Конечно, никто из них не был и в половину так интересен, как этот лжец.

— О’кей, Клайв, — пробормотала Син.

— Я рад, что мы разобрались с этим, Бэмби.

Они приехали за Лиди в школу как раз вовремя, хотя Алану и пришлось припарковаться на тротуаре, разбитом вылезающими корнями дерева.

— Так, ты — ненормальный. Ты хочешь взвалить на себя сумасшедшее бремя, все время лжешь и думаешь, что возможно, у тебя нет души. Ты реально странный. И ты думаешь, что нормальная девушка захочет с тобой встречаться?

В машине повисла тишина. Син наклонилась поближе к Алану.

— О чем ты говоришь, Синтия?

— Я предлагаю попытать счастья с кем-то ужасно странным.

Алан взглянул на нее, и девушка восприняла это как сигнал к действию. Она пошевелилась, пересела к нему на колени, положила руки на его плечи. Их лица почти соприкасались. Алан широко раскрыл глаза.

— Например, со мной, — предложила Син, наклоняясь еще ниже. Алан отвернулся к окну за мгновение до того, как их губы соприкоснулись.

— Синтия, — процедил он. — Мы это уже проходили.

Она замерла на минуту, склонившись над ним, а затем вернулась на свое сидение и уставилась в окно.

— Верно, — сказала Син. Школьные двери распахнулись, выпуская стайку первых торопливых учеников. Девушка повторила деревянным голосом, то ли самой себе, то ли ему, на случай, если он не услышал. — Верно.

Син была рада любой возможности отвлечься, но через двадцать минут ожидания, им пришлось забирать Лиди из школьного лазарета.

— У нее болит голова, — сказала медсестра. — И она кажется сильно встревоженной.

Син села на заднее сидение вместе с девочкой, по дороге домой они с Аланом устроили для неё целое представление, рассказывая о чудесных приключениях в книжном магазине. Лиди слегка повеселела. Поднявшись наверх, они услышали вопли Тоби даже через дверь. Син толкнула её, едва Алан повернул ключ в замке, ворвалась в дом и выхватила малыша из рук Мэй. Едва увидев сестру, Тоби протянул к ней руки и обвил за шею, словно осьминог-убийца, специализирующийся на удушении жертв. Малыш рявкнул ей на ухо еще пару раз, хрипло, словно тюлень, и уткнул заплаканное и сопливое лицо ей в шею.

— О, слава Богу, ты здесь! — истово воскликнула Мэй, обрушиваясь у стены без сил. Её лицо пылало ярче волос. — Ненавижу детей! О, нет, Тоби, я не тебя имела ввиду, не начинай снова. Я люблю детей. На расстоянии. Прелесть. На расстоянии.

— Ему надо было сменить подгузник, — сказала Син, унося малыша переодеваться. За спиной она услышала слабый возглас Мэй: «О, господи!»

Уходя, Син пристроила Тоби на бедре, он выглядывал оглядывал мир из-за ее плеча и подозрительно сопел. Алан отчитывал Ника за то, что тот не помог Мэй.

— Я пытался, — ответил Ник. Он лежал на диване в гостиной и читал журнал. Ник раздобыл рубашку. — но он плакал еще сильнее, когда я был в комнате. Дети, как животные. Видимо, он может чувствовать мою демоническую ауру зла.

— Я хочу демоническую ауру зла, — промямлила Мэй, все еще шокированная.

— Очень плохо, Мэвис. Она вся — моя, — сказал ей Ник. — Поэтому я не могу быть нянькой.

— Полнейшая безответственность — оставить с тобой ребенка, если ты его обидел, — вклинился Алан задумчиво.

— Вот почему ты — мой герой! — Ник послал ему короткую усмешку.

— Но было бы еще большей безответственностью ничего не делать с этой «демонической аурой зла», — продолжал Алан так же задумчиво. — В качестве продолжающегося квеста по адаптации тебя в человеческом мире, я думаю предложить твои услуги в качестве выгульщика собак для соседей.

Ник настороженно выглянул из-за журнала.

— Ты знаешь, миссис Митчел не любит выходить из дома, а у нее есть два той-пуделя. Сделаешь доброе дело.

— Я мог бы наказать тебя, — проворчал Ник, — когда захочу.

Мэй и Алан были лучшими в поисках, так что, после короткой дискуссии Ника и Син отправили на кухню — готовить ужин. Очень скоро выяснилось, что у Ника готовка получается намного лучше, поэтому Син доверили нарезать овощи. У нее получалось бы намного качественнее, если бы она не боялась уронить нож на голову младшей сестре. Тоби с удовольствием остался с Аланом — почитать книги, а Лиди осталась с Син, цепляясь за её юбку. Это напомнило девушке то время, когда сестра вернулась из дома Мезенция, после смерти мамы.

— Хочешь помочь мне с готовкой? — спросила Син.

— Нет, — приглушенно ответила Лиди, уткнувшись лицом в её бедро. — Я в порядке здесь. Я не хочу больше неприятностей.

— Почему она до сих пор испугана? — скучным голосом поинтересовался Ник, колдуя над белым соусом для лазаньи.

— Маги меня ищут, — обиженно сказала Лиди.

— Я демон, — сказал Ник. — Ты же слышала обо мне? Как я могу сварить внутренности человека, пожелав этого? Демоны — худший сбывшийся кошмар человечества.

— Ник, — предостерегающе произнесла Син.

— Так что ты можешь больше не беспокоиться о каких-то магах, — спокойно продолжал Ник. — Они не страшные. Если они придут, я всех убью.

Син сделала красноречивый жест ножом. Ник заткнулся. Девушка отправилась в ванную за туалетной бумагой, чтобы использовать её в качестве кухонных полотенец. Сестра за ней не последовала, чем сбила её с толку. Девочка осталась на кухне и заинтересованно спросила: «Сколько людей ты убил»? Одно слово — дети.