Мои глаза затуманиваются, и я смаргиваю слезы. Себастьян потерял свою маму и единственного мужчину, которого считал своим настоящим отцом. Я так счастлива, что у него есть Колдер, и что он близок с Миной.

— Я сожалею о твоем дяде. Думаю, это замечательно, что ты почтил его желание.

Он усмехается и, поставив бокал, перекатывает пальцами его ножку.

— Честно говоря, я думаю, что мой дядя точно знал, что будет значить для моей семьи тот факт, что я стал Блэйком. Он был блондином, и знал, что отец, если что, поддержит меня, потому что как только бумаги были бы подписаны, таблоиды тут же начали бы гадать. Джек любил меня, как собственного сына, но в то же время, он устал от лжи. Он ненавидел, что мне приходилось прятаться от того, кем я был, — он пожимает плечами. — Меня это не волновало, но меня волновало то, что думает Джек, так что да, я взял его фамилию.

Я улыбаюсь, уважение к нему еще больше вырастает.

— А теперь ты и сам скоро станешь дядей. Я так счастлива за Мину. Когда она вышла замуж?

— В прошлом году. Я не в восторге от ее мужа, но надеюсь, она будет счастлива, а иначе мне придется очень серьезно с ним поговорить.

Хихикнув, я трясу головой:

— Брак — это не всегда спокойная гавань. Очевидно, что она любит его, раз носит его ребенка.

Себастьян пожимает плечами и вытирает салфеткой рот, ставя точку в ужине.

— Посмотрим.

Потирая рукой подбородок, он пристально смотрит на меня:

— Твоим источником для той статьи в колледже была Мина, не так ли?

Я киваю.

— Она и ее соседка по комнате были шантажом вовлечены в продажу наркотиков их профессором.

Его рука стискивается в кулак.

— Что стало с ублюдком?

Я расстроено вздыхаю и несколько раз проворачиваю вилкой.

— Он покончил с собой в тюрьме в ожидании суда, но, по крайней мере, все его делишки прикрылись.

— Спасибо, что защитила имя Мины, — тихим голосом говорит он.

Я киваю.

— Все закончилось наилучшим образом, — проглотив последний кусочек, я наклоняю голову. — Я знаю, что ты близок с Колдером и Миной, а что насчет ее старших братьев?

Себастьян резко втягивает в себя воздух.

— Дэмьена и Гэвина раскусить сложнее, чем Мину.

Он прозвучал как раздраженный старший брат. Интересно, сам-то он осознает это?

Молоденький официант возвращается, как только я допиваю свой бокал вина.

— Желаете ли еще бокал, мисс?

— Ей бокал воды, Сэм. Спасибо.

Сэм наполняет водой мой бокал и затем исчезает, я же сверлю Себастьяна глазами.

— На самом деле, я хотела вина.

Без капли раскаяния он выдерживает мой взгляд.

— Алкоголь притупляет ощущения. Это последнее, чего я хотел бы от тебя сегодня. — Он потирает пальцем свои губы, а слетающие чувственные слова полностью захватывают мое внимание: — Я бы предпочел, чтобы вы наиболее остро прочувствовали все, мисс Лоун.

Его комментарий заставляет все мои внутренности сжаться. Я чертовски уверена, что ни один бокал вина не способен приглушить ни одно из ощущений, обосновавшихся внутри меня. Этот мужчина подобен реактивному двигателю для моих чувств. Я бы лучше замерзла насмерть, прежде чем он выжжет все на своем пути, включая алкоголь, текущий по моей крови.

Пока я кусаю нижнюю губу, размышляя, сгорю ли я вместе с ним, наш двигатель оживает. Яхта начинает медленно разворачиваться в сторону берега, а Себастьян спрашивает:

— Не желаешь ли десерт?

— Я бы лучше выпила бокал вина, — сухо отвечаю я.

Он разражается низким смехом и встает.

— Думаю, я смогу найти другой способ подарить тебе чувство эйфории, которое ты так жаждешь.

Обогнув стол и приблизившись ко мне, он берет мою руку и ставит меня на ноги.

— Потанцуй со мной.

Как легко позабыть и о вине, и о десерте, и обо всем остальном, что крутится у меня в голове, когда он вторгается в мое личное пространство. И насколько я не хочу признавать его правоту в этом, настолько же не могу отрицать притяжение между нами.

Я улыбаюсь песне, мягко льющейся из колонок. Несмотря на то, что это более старая версия, чем та, что я слушала, будучи подростком, I’ve Had The Time of My Life звучит так уместно, когда Себастьян притягивает меня к своему жесткому телу и начинает раскачиваться в такт музыке. Она напоминает мне о летних домиках и первом сексуальном опыте. Воспоминания, которые всегда будут ассоциироваться у меня с ним.

— Ты сейчас думаешь о нас, о той ночи, что мы провели вместе? — шепчет он мне на ушко, медленно кружа меня.

У меня перехватывает дыхание, и я смотрю на него.

— Как ты узнал?

Его рука скользит к моей пояснице, притягивая меня еще ближе, пока мои бедра полностью не совпадают с его. Он улыбается так, что хоть и едва-едва, но показываются привлекательные ямочки.

— Это все песня.

Я киваю и прислоняю голову к его плечу, глядя на океан, что мы оставляем позади.

— Некоторые воспоминания остаются на всю жизнь.

Его рука немного сжимает мою. Оставив поцелуй на моих волосах, он говорит:

— Некоторые воспоминания настолько незабываемые, что стоят воссоздания. Посмотри на меня.

Когда я поднимаю голову и рассматриваю его в темноте, его глубокий голос вибрирует у меня в груди, резонируя по всему телу, вплоть до кончиков пальцев ног.

— И нет ничего, что я хочу больше, чем сделать это с тобой.

Талия

Себастьян не произнес ни слова с момента нашего танца на борту. И, кроме касания нижней части моей спины в тот момент, когда я усаживалась в машину, он не дотрагивался до меня. Когда мы оказываемся наедине в главном лифте «Хоторна», он разворачивается в мою сторону, но не делает ни шагу ближе. Вместо этого, засовывает руки в карманы и скользит по мне медленным, внимательным взглядом.

Это нервирует и напрягает, но я отказываюсь отворачиваться. Замечаю, как его взгляд задерживается на подаренном им жемчужном ожерелье, прежде чем скользнуть к ложбинке моей груди. Я медленно выдыхаю, когда он оглядывает мою шею и линию подбородка, затем волосы, прежде чем встретиться с моими глазами.

Он настолько сосредоточен, ничего сказанное мною не могло бы вывести его из этого состояния, поэтому я остаюсь неподвижной, принимая его изучающий взгляд.

Когда объектом его неотвратимого внимания становится мой рот, мне стоит больших трудов не облизнуть губы. Кое-как я держу себя в руках, но все же уголки приподнимаются в подобии полуулыбки, как только лифт достигает его этажа.

— О чем думаете, мисс Лоун?

Моя улыбка становится шире.

— Эта «Мисс Лоун» несколько формальна в данной ситуации, не находишь?

Двери лифта скользят в стороны, и я начинаю двигаться к выходу, когда он кладет руку на проем, загораживая мне выход.

— В любое время, как будешь готова поделиться…

Когда я пытаюсь поймать его взгляд, он удивляет меня тем, что убирает руку, тем самым не давя на меня с ответом. Пользуюсь отсрочкой и направляюсь к его номеру.

Как только мы входим, Себастьян включает свет возле двери и движется дальше в темноту, выскальзывая из пиджака. Теперь, когда мы одни, мысли о нашем разговоре на яхте заставляют мои нервы скрутиться в животе. Можем ли мы оживить наши воспоминания так, чтобы это стало чем-то большим? Но потом я вспоминаю сауну, и мои кости начинают плавиться от того, что он заставил меня ощущать. Мои мысли спутаны, и я остаюсь у двери, освещенная лампой, занимая себя тем, что устраиваю сумочку поудобнее на столе.

Я подпрыгиваю, когда руки Себастьяна оказываются на столе по обе стороны от меня, согревая мои плечи и спину мускулистым телом без рубашки.

— Ты очень тихая, — шепчет он мне в ухо.

Я смеюсь:

— Ты ни слова не сказал, пока мы ехали в машине и поднимались на лифте, а теперь говоришь, что я тихая?

Перекинув мои волосы через одно плечо, он проходится медленным, нарочитым поцелуем по оголенной шее.