Она опустила гравилет на высоту одного метра над землей и встала на ноги. Правой рукой вынула из кобуры пистолет, заряженный капсулами, с быстродействующим снотворным. Левую положила на бластер.

Из укрытия ощупью выбрались сыновья Мору. «Жучки» кружились вокруг них, размывая, словно туман, их очертания.

— Конечно же, — Эвелит захлестнула волна ненависти. — Они устроили «пир».

Сейчас они более, чем когда-либо, напоминали гномов — большие головы, короткие руки и ноги, отвислый от постоянного недоедания живот. Мальчики их возраста на Кракене намного выше и ближе по развитию к мужчинам. А эти — какая-то пародия на взрослых.

За детьми выбежали родители. «Жучки» не обращали на них никакого внимания. Мать рыдала. Но внимание Эвелит было приковано к Мору.

Хромая, тот выбрался из хибары, всем своим видом напоминая жука, копошащегося в навозной куче. В правой руке он держал каменный нож.

Тот, которым он убил Данли, с ужасом подумала Эвелит. Я отниму этот нож, вместе с рукой, которую он поднял на Данли. Я разоружу его, но оставлю в живых. Пусть он видит, как я поступлю с его отродьем.

Жена Мору пронзительно закричала. В свете луны она увидела отливающий металлическим блеском гравилет, возвышающуюся гигантскую фигуру женщины.

— Я пришла за тем, кто убил моего мужа, — громко проговорила Эвелит.

Мать вновь вскрикнула и бросилась вперед, прикрывая собой детей. Мору хотел обогнать ее, но хромая нога подвела его. Он споткнулся и упал в лужу. В тот момент, когда он сумел выбраться из грязи, Эвелит выстрелила в женщину. Та свалилась, не произнеся ни звука.

— Бегите! — закричал Мору. Он бросился на гравилет. Эвелит нажала на кнопку управления, и машина моментально взмыла вверх, кружась над мальчиками. Эвелит подстрелила их сверху. Мору никак не мог помешать ей.

Он склонился над ближайшим из лежащих сыновей, взял тело на руки и поднял глаза вверх. Вокруг струился безжалостный лунный свет.

— Что вы теперь можете сделать мне!? — в отчаянии прокричал он.

Эвелит оглушила и его. Приземлилась, вышла из гравилета и быстро связала всех четверых. Погрузив тела на борт, она отметила, что они оказались даже легче, чем она ожидала.

Ее начало трясти, как от лихорадки. Пот лился ручьями, так что одежда прилипла к телу. В ушах стоял гул.

— Я уничтожу вас, — произнесла она с содроганием. — Уничтожу.

Голос звучал отчужденно. Какая-то частичка в глубине сознания удивилась тому, что она говорит на своем родном языке неизвестно с кем.

— Я бы предпочла, чтобы всего этого не было. Но я помню совет компьютера. Коллеги Данли должны провести исследования.

Это не так уж страшно. По правилам Союза Планет после того, что вы совершили, мы имеем право арестовать вас. И никто из Друзей Данли не почувствует никаких сентиментальных сожалений по отношению к вам.

Нет, они не будут бесчеловечны. Несколько проб клеточных тканей, кое-какие тесты, анестезия, когда потребуется. Ничего, что могло бы причинить вред, всего лишь клиническое обследование, как можно более тщательное.

Без сомнения, питаться вы будете лучше, чем когда-либо. А если медики обнаружат у вас какие-то недуги, они их излечат. В конце концов. Мору, они отпустят твою жену и детей.

Она взглянула на его лицо, ужасное лицо.

— И я довольна, — сказала она, — да, довольна, что для тебя, не понимающего, что происходит, все это будет мучительно. А потом, когда закончатся исследования, я потребую тебя обратно. Они не смогут отказать мне в этом. Даже твое племя изгнало вас. Так? Мои коллеги не позволят мне ничего сделать с тобой, но убить я тебя обязана.

Она включила мотор и стартовала по направлению к Локону. Как можно быстрее, пока чувствовала, что удовлетворена ходом событий.

А потом бесконечные дни без него, дни и ночи.

Ночью было легче. Она спала. Либо работала до полного изнеможения, либо принимала таблетки. Данли редко появлялся в ее снах. Но днем… днем она не могла глушить себя пилюлями.

К счастью, дел было много. Они готовились к скорому отлету, и рук, как всегда, не хватало. Предстояло размонтировать, упаковать и перевезти на корабль всю аппаратуру. Подготовить к полету «Новую Зарю». Оттестировать многочисленные системы управления полетом. Знания и опыт Эвелит позволяли ей также выполнять функции механика и руководить погрузочными работами. Кроме того, она по-прежнему отвечала за охрану лагеря.

Капитан Джонафер не считал последнее необходимым.

— Что вас беспокоит, лейтенант? Аборигены до смерти боятся нас. Они напуганы тем, что вы делаете — жутким грохотом в небе, роботами, слепящими лучами прожекторов в темноте. Я с трудом уговорил их не покидать город.

— Пусть делают, что хотят, — огрызнулась она. — Нам-то какое дело?

— Мы пришли сюда не для того, чтобы разрушить все до основания, лейтенант.

— Нет. Однако они, насколько я понимаю, поступили бы по отношению к нам именно так. Если бы им представилась такая возможность. Представьте себе, какими достоинствами обладает, по их мнению, ваше, например, тело.

Джонафер вздохнул и сдался. Но когда она отказалась принять Рогара, он приказал ей сделать это и вести себя с ним корректно, как полагается цивилизованным людям.

Клев вошел в помещение биолаборатории (Эвелит не хотела встречаться с ним в жилых комнатах), держа в руках подарок — меч, сохранившийся со времен империи. Она заколебалась. Без сомнения, это бесценный дар для музея.

— Положите на пол, — велела она Рогару.

Поскольку Эвелит занимала единственный стул, Рогар стоял. Он выглядел постаревшим.

— Я пришел, — прошептал он, — чтобы сказать, как мы в Локоне счастливы, что вы смогли отомстить убийце.

— Смогу отомстить, — поправила она. Он не мог вынести ее угрюмого взгляда.

— Я рад, что Рожденная на Небесах… легко… нашла тех, кого хотела… и знает верность, живущую в наших сердцах… знает, что никто в Локоне не желал зла ее народу.

Рогар явно не ждал ответа на свои слова.

Его пальцы сплелись в тугой узел.

— Почему вы покидаете нас? — с трудом продолжил он. — Когда вы впервые появились и мы пришли к вам, чтобы познакомиться, ваш вождь произнес речь. Он сказал, что вы останетесь надолго, а потом придут другие, чтобы многому научить нас. Наши сердца возрадовались. И не оттого лишь, что вы привезли с собой разные товары, а ваши мудрецы знают, как избежать голода и болезней. Нет, нас охватило ликование и благодарность за то чудо, которое нам открылось. Внезапно мир, казавшийся столь малым, стал безграничным. А теперь вы уходите. Я осмелился спросить у твоих друзей, и они сказали, что вы не вернетесь. Никогда. Если мы оскорбили вас, то как можно исправить это зло? Скажи, Рожденная на Небесах.

— Перестаньте обращаться с людьми, как с животными, — сквозь зубы бросила Эвелит.

— Я обдумал… кое-что… вы, люди со звезд, считаете, что в Святом Месте происходит что-то плохое. Но мы вынуждены поступать так, Сошедшая с Небес, раз в жизни — вынуждены!

— У вас нет никакой необходимости в этом.

Рогар воздел руки к небу и встал перед Эвелит на колени:

— Может быть, вы, Рожденная на Небесах, другие, — взмолился он. — Но мы обычные люди. Если наши сыновья не станут мужчинами, у них никогда не будет детей и последний из нас умрет в одиночестве. Он уйдет в мир смерти, и некому будет выпустить его душу наружу…

Он несмело поднял глаза на Эвелит. То, что он увидел, заставило его содрогнуться и немедленно покинуть комнату.

Вечером Чена Дарнард разыскала Эвелит. Она предложила немного выпить. Некоторое время они болтали, потом Чена уронила:

— Не очень-то ты была ласкова с их вождем.

— Откуда ты знаешь?.. Ах, да. — Эвелит вспомнила, что все беседы с местными жителями по возможности записывались для архива на пленку.

— А что я должна была сделать — расцеловать этого людоеда, что ли?

— Ну, зачем же, — поморщилась Чена.