Владимир Николаевич умел привлечь и задействовать силы комсомола в духе его лучших традиций. С его помощью дело было поставлено так, что не оставалось равнодушных: одни находили применение своим физическим силам, другие — коллективизму, третьи — способности решать творческие задачи…

В 1965 году при участии коллектива Челомея были начаты работы над космической системой обнаружения стартов межконтинентальных баллистических ракет по излучению факелов их двигательных установок. Следуя замыслам Челомея, несмотря на многочисленные организационные и даже политические изменения в стране, система первого этапа противоракетной обороны, включавшая обнаружение стартов баллистических ракет с континентов, морей и океанов, была создана, испытана и принята на вооружение 25 декабря 1996 года [137].

Блестящие организаторские способности помогли В.Н. Челомею создать надёжный творческий коллектив, способный не только решать сложнейшие научные и технические задачи, но и преодолевать организационные трудности, вызванные внешними причинами. В «лихие 90-е» коллективу помогло выжить и не утратить творческий потенциал разнообразие тематики.

Вплотную занимаясь разработкой и созданием образцов ракетно-космической техники, В.Н. Челомей не оставлял научную работу. Его основные труды посвящены теории колебаний, динамической устойчивости упругих систем, конструкции и динамике машин, теории сервомеханизмов. Значительные результаты получены в развитии методов прикладной математики.

Одно из его важнейших теоретических исследований касается проблем устойчивости упругих динамических систем. Впервые в этой области механики им была составлена система линейных дифференциальных уравнений с периодическими коэффициентами и разработан метод приближённого решения этой задачи. Были предложены практические рекомендации для определения областей неустойчивости сложных систем. В дальнейшем академик Челомей расширял класс рассматриваемых систем, в ряде случаев получил аналитические решения. Большинство его теоретических работ заканчивалось выводом расчётных формул, которыми удобно пользоваться на практике. Вклад В.Н. Челомея в решение проблем динамической устойчивости упругих систем признан в мировой науке основополагающим.

Академик Е.А. Федосов, многие годы работавший с В.Н. Челомеем, сохранил о нём добрую память:

«Мне пришлось всё чаще встречаться с В.Н. Челомеем на различных заседаниях и совещаниях. Кстати, очень скоро он предложил мне перейти преподавать на его кафедру в звании профессора… А эта кафедра — М-2 — профилировалась по крылатым ракетам и космическим аппаратам, и мне интересно было читать студентам лекции, связанные с деятельностью нашего НИИ-2 (предшественник Государственного НИИ авиационных систем. — Н. Б.).

…Владимир Николаевич читал аспирантам лекции по теории колебаний, которые я посещал. Его аспирант Игорь Михайлович Шумилов был моим приятелем. Заместителями Челомея были Владимир Александрович Модестов и Валерий Ефимович Самойлов, с которыми я тоже был отлично знаком, а с Модестовым мы учились вместе ещё в средней школе. Так что у меня сложились достаточно тёплые и дружеские отношения с окружением Челомея, и, конечно, эти люди способствовали моему более близкому знакомству с самим Владимиром Николаевичем.

Когда я добился первой аудиенции с ним и рассказал ему о возможных работах института по его тематике, то сразу почувствовал очень благожелательное отношение с его стороны и к себе, и к институту. Он тут же предложил нам включиться в работу, поскольку мы были одним из ведущих институтов в стране, занимавшихся самонаведением ракет».

«Владимир Николаевич Челомей, — пишет Е.А. Федосов, — был очень интересным человеком. Работая в авиационной промышленности, многие из нас смотрели на него как на личность, я бы сказал, авантюрного склада. Он брался за сложнейшие крупные программы, проекты глобального масштаба, не имея хорошего научно-технического задела. Формируя свои космические программы, создавая знаменитую “сотку” — межконтинентальную баллистическую ракету лёгкого класса УР-100, которая и стала в своё время одной из составляющих ракетно-ядерного щита СССР, он шёл к намеченной цели путями, которыми до него никго не ходил. Он довольно успешно стал работать над УР-500 — “пятисоткой”, и одновременно над космическими системами. Но элемент авантюризма, применения “рискованных” технологий был присущ Челомею. Он брался совершенно безбоязненно за эти крупнейшие проекты, руководствуясь одним правилом: “Главное раскрутить маховик, а когда сделаешь это, то он уже сам будет крутить тебя”.

Поэтому он “раскручивал маховик”, подключая к реализации своих планов как можно больше организаций, НИИ, учёных, инженеров — и что же? Как правило, техническая система действительно “поддавалась” ему. В авиационной промышленности он был известен как лидер, предлагающий экстравагантные, сногсшибательные проекты, которые по тем временам казались совершенно фантастическими.

Но как профессор МВТУ — это был классический профессор: очень требовательный, строгий, не допускающий никаких вольностей. Бедные его аспиранты стонали, потому что диссертации он заставлял переделывать по нескольку раз. Он лично читал каждую главу научной работы. Аспирантов он отбирал сам, но это были люди, которых он понимал, благоволил к ним и опекал. В нём странным образом уживались, казалось бы, совершенно исключающие друг друга качества: с одной стороны — авантюризм в технике, с другой — абсолютная честность и строгость в подходах ко всему, что касалось науки. Он был прекрасным механиком-аналитиком, одним из ведущих специалистов в области теории колебаний, причём занимался нелинейными колебаниями, параметрическими резонансами. По этой теме — теория параметрических резонансов — В.Н. Челомей защитил докторскую диссертацию. Оппонентом у него выступал академик Николай Николаевич Боголюбов, который в то время тоже был одним из ведущих специалистов по теории колебаний… Он очень высоко оценил труд В.Н. Челомея, всегда поддерживал его, даже когда Владимир Николаевич стал уже академиком. Я думаю, что Н.Н. Боголюбов видел в нём прежде всего блестящего учёного, механика-аналитика, который тонко понимал механику процессов колебаний, и в то же время мало знал В.Н. Челомея как оригинального организатора и конструктора, бравшегося за очень сложные проекты.

Классическая схема воплощения в жизнь сложной системы выглядит просто. Надо вначале создать научно-технический задел, некую базу, чтобы быть уверенным, что задача решается, а уж после этого идти на многомиллиардные затраты. Челомей же шёл на них с ходу… Возможно, это было исторически оправдано тем, что так он действовал в начале становления космонавтики, ракетной техники, в условиях жёсткого соревнования с США, в разгар “холодной войны”. Да к тому же он должен был вписаться в компанию таких уже маститых ракетчиков, как С.П. Королёв и М.К. Янгель, которые успешно создавали межконтинентальные баллистические ракеты, конкурируя между собой, но совсем не желали видеть в своей компании ещё кого бы то ни было. Челомей ведь был “чужаком” — из авиационной промышленности, да и время прорыва выбрал не лучшее — начало 1961 года, когда уже вовсю сияла звезда Королёва» (138].

Конечно, можно сказать, что В.Н. Челомей опирался на Н.С. Хрущёва, который очень ему симпатизировал и всесторонне его поддерживал.

Симпатии возникли не на пустом месте. Во-первых, Владимир Николаевич как специалист оказался очень кстати для Никиты Сергеевича в момент его борьбы «со сталинизмом». Во-вторых, у В.Н. Челомея нашёл свою «точку приложения» сил сын Хрущёва Сергей, только что выпущенный МЭИ, на которого с известной степенью испуга смотрели кадровики многих известных фирм.

В этой связи весьма характерна зарисовка, сделанная известным конструктором первой системы ПРО А-35 Г.В. Кисунько, тогда находившимся в апогее своей славы и влияния:

«Для отбора молодых специалистов я направил в Госкомитет одного из своих замов — Елизаренкова, который просмотрел представленный ему список и сделал пометки напротив отобранных фамилий. Замминистра по кадрам спросил у него: