Владимир Николаевич трезво оценивал характеры своих детей. Товарищи слышали от него и грустное философское замечание: «Эх, как бы Сергею да характер Евгении!»

Б.Н. Натаров вспоминал, как в его присутствии В.Н. Челомей подсказал тему диссертации сыну. Сидя за столом, покрытым большим толстым стеклом, он вдруг, подогнув кисть, вертикально поставил на стекло средний палец, с усилием продвинув кисть от себя, так что конец пальца, упёртый в стекло, прошёл заданный путь несколькими рывками, спросил:

— А ты можешь объяснить, почему так получается?

— Думаю, что да, — после некоторого раздумья ответил сын.

— Ну, вот тебе и тема, — заключил Владимир Николаевич. По специальному разрешению Владимир Николаевич приобрёл тёмно-красный автомобиль «мерседес», продаваемый одним из посольств. Он искренне любил эту машину, восхищался изящными техническими решениями немецких инженеров, заложенными в неё.

«Однажды, при въезде в гараж, он ударил “мерседес” о стенку и помял радиатор. Вызвав меня и шофёра А. Фонарёва, он послал нас на ремонтную станцию, — вспоминает Г.Я. Глоба. — Нас там встретили радушно, быстро заменили повреждённый радиатор, не взяли ни копейки денег и сказали, что для них большая честь, что у них обслуживаются такие люди».

Жил он в заветном и любимом им московском районе — у Патриарших прудов, сменил здесь три квартиры. Последняя, та, в которую он однажды не вернулся, находилась на Малой Бронной, 38. Напомним, что само название — Патриаршие пруды, архаично: ведь трёх прудов давно нет (о том, что их было три говорит название Трёхпрудного переулка), остался один, достаточно крупный, почти квадратный, площадью ровно в один гектар, расположившийся между Малой Бронной, Большим и Малым Патриаршими, а также Ермолаевским переулками.

Это место издавна было избрано «пишущей братией»: здесь, в гостях у поэта Ивана Дмитриева, бывали Пушкин и Жуковский, Гоголь и Карамзин, Вяземский и Веневитинов. На соседней Спиридоновке жил Евгений Баратынский, а в Трёхпрудном переулке родилась Марина Цветаева. Во дворе дома 12 по Малой Бронной мальчишкой жил Владимир Маяковский, переехавший в Москву после смерти отца, именно здесь, на Патриарших прудах, познакомились Сергей Есенин и Айседора Дункан, свою единственную московскую зиму провёл Александр Блок, совсем рядом, на Малой Бронной, жил и Максимилиан Волошин.

На многолюдный и популярный у москвичей каток, устроенный Российским гимназическим обществом, приводил своих дочек Лев Толстой. Здесь же в отчаянии искал Китти герой «Анны Карениной» Левин. Гуляя по аллее, заслушивался соловьиными трелями другой Толстой — Алексей Николаевич. Ну и трагикомичное начало знаменитого романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» добавило Патриаршим прудам популярности. От одних имён бывавших здесь поэтов становится жарко…

С Ермолаевского переулка смотрит на Патриаршие пруды «дом со львами* — «дом шести генералов», построенный в 1944 году в стиле неоклассицизма, в духе богатой городской усадьбы.

Владимир Николаевич любил прогуливаться вокруг здешнего пруда. Владимир Поляченко, один из его ближайших учеников, вспоминает, что в заключение «домашних» встреч Челомей неизменно выводил его на прогулку вокруг пруда.

Об этих прогулках вспоминают и дочь академика Евгения Владимировна («о знакомых до шажка прогулках»), и внучка Анастасия Сергеевна, и лётчик-космонавт Юрий Николаевич Глазков, и учёный, доктор технических наук, профессор Александр Григорьевич: Григорянц.

Ещё одной причиной любви к Патриаршим прудам можно считать умение Челомея ловко кататься на беговых коньках — «норвегах», техника владения которыми требует большего внимания и точности, чем другими, о чём с удивлением вспоминают несколько мемуаристов.

Относительно своего отдыха Владимир Николаевич был очень избирателен и консервативен; в молодости он несколько раз с удовольствием ездил в Крым, но затем, когда его сердечные проблемы стали очевидны, навсегда избрал для себя санаторий «Рижское взморье» в Юрмале, рекомендованный при заболеваниях сердечно-сосудистой системы. Супруга Нинель Васильевна всегда была с ним солидарна: забота о здоровье мужа была для неё первоочередной. Методы лечения применялись здесь самые распространённые — минимум дорогих установок и дефицитных средств: хвойные и минеральные ванны, так называемые гальваногрязи, массаж, эзокеритовые и парафиновые аппликации, магнитотерапия, ультразвуковое лечение, ингаляции. Насколько помнит дочь, Евгения Владимировна, он приезжал сюда все последние 15–17 лет.

Любил Владимир Николаевич и поездки в Полтаву, Киев, Харьков, Севастополь, Одессу. Так, в 1968 году он приехал по делам в Харьков и выкроил несколько часов, чтобы повезти в Полтаву супругу Нинель Васильевну: показать город своей юности, познакомить с С.Н. Данилевской, с друзьями детства. А на следующий год — в год смерти А.С. Данилевского — в Полтаве снесли дом А.В. Гоголь по Келинекскому проспекту.

Неплохо играл Челомей и в бильярд, порой удивляя партнёров точнейшими ударами, хотя, чтобы стать сильным бильярдистом, ему, естественно, не хватало практики.

«Генеральный конструктор Челомей, сделав пару ударов, мог вдруг увлечься обсуждением тонкостей механики упругих соударений», — вспоминает С.Н. Хрущёв [150].

«Мне довелось несколько раз играть в бильярд с Челомеем, — рассказывает профессор А.Г. Григорянц, — запомнилось его восхищение сложными — с подкруткой, ложащимися в цель ударами и готовность точно, вплоть до составления уравнений, теоретически обосновать законы соударений».

В домашней обстановке он любил посмотреть хороший фильм. На даче у него был установлен проектор и повешен экран. По разрешению министра культуры Г.Я. Глоба ездил в Госфильмофонд СССР в Белые Столбы и привозил Владимиру Николаевичу лучшие фильмы, которые он просматривал у себя на даче.

Товарищеские отношения связывали его с несколькими крупными учёными: В.С. Авдуевским, Н.Н. Боголюбовым,

A. А. Дородницыным, М.В. Келдышем, Л.И. Седовым, с ректором МВТУ Г.А. Николаевым; с министрами П.С. Плешаковым, Н.В. Талызиным, с несколькими соратниками — B. М. Барышевьш, В.А. Модестовым, В.В. Сачковым; число новых друзей, не связанных с ним по работе, исчерпывалось лишь несколькими фамилиями — А.Г. Григорянц, Д.М. Гвишиани. Да, да, тот самый Гвишиани, зять А.Н. Косыгина. Его супруга, Людмила Алексеевна, оставила о Владимире Николаевиче тёплые, хотя и краткие воспоминания, из которых ясно, что они дружили, встречаясь по несколько раз в год, более десяти лет [23].

Решением ЦК КПСС и Совета министров СССР от 28 января 1983 года руководимое В.Н. Челомеем ЦКБМ было преобразовано в Научно-производственное объединение машиностроения. Министр общего машиностроения С.А. Афанасьев, всегда относившийся к Челомею с большим уважением, тем не менее был вынужден реагировать на вышестоящее решение, и в министерстве вышел необходимый приказ, фактически дублирующий названное решение. А вскоре, в апреле, и дважды Герой Социалистического Труда С.А. Афанасьев был переведён на должность министра тяжёлого и транспортного машиностроения СССР. По номенклатурной табели о рангах новая должность была даже несколько выше должности министра общего машиностроения. Но ракетно-космическая отрасль СССР всегда была его престижнейшим хозяйственным направлением, и этот перевод был осуществлён против желания заслуженного, но стареющего министра.

В феврале 1983 года генеральным директором НПО машиностроения был назначен бывший начальник 1-го Главного управления MOM Э.А. Вербин. В.Н. Челомей оставался только в должности Генерального конструктора и фактически был лишён административных полномочий по управлению предприятием. В коллективе объединения складывалась непростая ситуация, когда руководители КБ и производства продолжали добросовестно работать, подчёркнуто выполняя все распоряжения В.Н. Челомея, а приказы вновь назначенного генерального директора порой игнорировались.