На следующий день минут через 15 после того, как я пришёл на работу, позвонила секретарь Генерального и сказала, что Владимир Николаевич просит меня срочно зайти. Ничего хорошего этот вызов мне не сулил. С тяжёлым сердцем я поднялся на 6 этаж и робко открыл дверь в кабинет Челомея. Генеральный проводил какое-то совещание. При моём появлении он встал из-за стола, подошёл ко мне и сказал, что вчера он был не прав. Сумма As и эпсилон не должна обязательно равняться единице.

Меня это потрясло. Генеральный конструктор… академик… дважды Герой… депутат… многократный лауреат счёл необходимым с раннего утра публично, по существу, извиниться за свою ошибку перед рядовым начальником отдела, чтобы он мог спокойно продолжать свою работу».

В октябре 1964 года Генеральным конструктором В.Н. Челомеем была поставлена задача: начать проектные работы по созданию орбитальной пилотируемой станции (ОПС) военного назначения, с временем существования один-два года, со сменяемым экипажем два-три человека. Вывод станции массой 19 тонн на орбиту должен был осуществляться ракетой-носителем УР-500К.

В связи с тем что разработка автоматических средств космической разведки наземных целей находилась в начальной стадии, получение информации с орбитальной станции, оснащённой комплексом фотографической, фототелевизионной, оптической, радиолокационной, радиотехнической аппаратуры, управляемой и нацеливаемой на нужные объекты подготовленным экипажем космонавтов, была самым эффективным средством распознавания наиболее важных стратегических объектов в глобальном масштабе.

В сочетании с разрабатываемой в то время в ОКБ-52 межконтинентальной баллистической ракетой УР-100 ОПС «Алмаз» представляла собой необходимое звено для адекватного ответа на вызов США, развернувших в 1960-е годы строительство шахтных пусковых установок с МБР «Минитмен-1А» и «Минитмен-2» и имевших, по их заявлениям, уже в 1964–1965 годах на боевом дежурстве около 1000 МБР.

12 октября 1964 года сразу в нескольких отношениях стало знаменательным днём и в истории Советского Союза, и в истории космонавтики. Во-первых, в этот день был запущен многоместный космический корабль «Восход-1», в состав экипажа которого входили командир корабля В.М. Комаров, один из ближайших помощников С.П. Королёва конструктор космических кораблей К.П. Феоктистов и врач Б.Б. Егоров. Полёт, прежде всего ввиду тесноты корабля, впервые проводился без скафандров. Через сутки корабль успешно приземлился в заданном районе.

В тот же день в Москве было принято историческое решение: Н.С. Хрущёв был вызван с отдыха на даче в Пицунде на внеочередной пленум (13–14 октября 1964 года), на котором был снят со всех своих постов единогласным решением партийного, военного и хозяйственного руководства.

В тот же день, 12 октября 1964 года, на совещании ведущих специалистов своего ОКБ-52 В.Н. Челомей предложил проект орбитальной пилотируемой станции «Алмаз».

Станция была вдвое тяжелее той («Союз-Р»), которую предлагал сделать главный конструктор Филиала № 3 ОКБ-1 Д.И. Козлов[60].

В начале 1966 года, рассмотрев на конкурсной основе оба проекта, Научно-технический совет Министерства обороны поддержал проект челомеевской станции. Пожалуй, это был редкий случай в истории советской космонавтики, когда на конкурсной основе делался объективный выбор между двумя проектами.

Фактически станция «Алмаз» была космическим наблюдательным пунктом со сменяемыми экипажами из двух-трёх человек и сроком активного функционирования на орбите до двух лет. Комплекс должен был иметь комфортные условия для экипажа и хорошее оснащение аппаратурой наблюдения, обработки и передачи на Землю радиотехнической и видовой информации. Он предназначался для решения различных задач в интересах обороны, науки и народного хозяйства.

Важной основой разработки столь сложного проекта послужили уникальные возможности конструкторского коллектива, руководимого В.Н. Челомеем, наличие мощной испытательной базы, созданной на его предприятии, и технологические возможности завода им. М.В. Хруничева.

В.Н. Челомей предложил концепцию орбитальной пилотируемой станции (ОПС) для решения различных, в первую очередь оборонных задач. Он и поддерживавшие его военные видели в ОПС мощнейшее средство оперативной космической разведки.

«Алмаз» унаследовал индекс 11Ф71 от орбитального блока «Союза-Р».

Именно запуск корабля «Восход-1» подтолкнул Челомея к мысли собрать у себя совещание и поставить задачу проектирования и создания орбитальной пилотируемой станции военного назначения. В.Н. Челомею был очевиден исключительно показной характер полётов первых космических кораблей, знал он и о тесноте на борту запущенного корабля. Он же призывал соратников активно включиться в работу над новой станцией, сделать её «работоспособной, в первую очередь разведывательной, и в полном смысле этого слова эффективной, открывающей новые возможности».

К тому времени в СССР уже были запущены более десятка разведывательных спутников, которые, однако, из-за технических возможностей, вызванных ограничениями по весу, не могли решить задач, поставленных военными. Работы по созданию военно-исследовательского корабля 7К-ВИ велись и в Куйбышевском филиале № 3 ОКБ-1 главным конструктором Д.И. Козловым, но ограниченный вес корабля, выводимого королёвской Р-7, не позволял выполнить заданные тактико-технические требования (ТТТ).

В конце 1964 года ГУКОС совместно с Генеральным штабом подготовили проект ТТТ к пилотируемому космическому аппарату для проведения детальной разведки и других целей противокосмической обороны. В проекте нашли отражение те идеи, которые высказал Челомей в октябре 1964 года.

В 1965 году ОКБ-52, к большому сожалению Челомея, было отстранено от работ по «лунной программе», но, используя полученный ранее задел, развернуло интенсивные работы по созданию новой военной космической станции, превратившейся к тому времени в целую систему, целый комплекс.

Такое положение дел соответствовало точке зрения С.П. Королёва, неоднократно высказывавшегося за разграничение усилий: ОКБ-52 разрабатывает военно-космические системы, а ОКБ-1 — околоземные и межпланетные аппараты и станции.

«Ракетно-космическому комплексу с орбитальной пилотируемой станцией дали звучное имя “Алмаз” и строго его засекретили.

Важность и практическая ценность этой работы не уступали, а во многом превосходили тот политический и научный результат, который мог бы принести стране пилотируемый облёт Луны в случае его осуществления», — считает ведущий конструктор ОПС В.А. Поляченко [92].

С точки зрения технической это, наверное, было так, но вот с точки зрения признания, цветов, любви и славы — тут Луна сулила, конечно, гораздо большие дивиденды.

21 января 1966 года, ровно через неделю после смерти С.П. Королёва, собралась расширенная «траурная» коллегия Министерства общего машиностроения. Присутствовавшие помянули безвременно ушедшего подвижника советской космонавтики и ракетостроения, почтили его память.

Вёл заседание министр С.А. Афанасьев. Он предложил рассмотреть планы министерства.

О плане разработки новых космических кораблей, станций и ракет докладывал генеральный директор НИИ-88, человек военный, связанный давними отношениями с Д.Ф. Устиновым, Ю.А. Мозжорин. Из его доклада следовало, что разработкой военной орбитальной станции будет рекомендовано заниматься Куйбышевскому филиалу № 3 ОКБ-1. Пилотируемый же перехватчик переводился в разряд поисковых работ. Из 130 миллионов рублей, выделенных на пятилетку ОКБ-52, оставалось два с половиной.

Среди прочих был поднят вопрос и о разделении ОКБ-52. Предлагалось обратить его фактически в стендовую базу, красиво назвав НИЦ — Научно-исследовательским центром. Это был критический момент: судьба ОКБ-52, всех его дальнейших свершений и разработок повисла на волоске.