— О, для нас существуют не только одни битвы и кровопролития, — сказал Джап. — Культуру мы тоже ценим. Я к тому, что вам обязательно, просто непременно нужно как-нибудь послушать стихи Хаскера.

— В самом деле? В таком случае в вас скрыты большие глубины. Я бы с удовольствием послушала.

Хаскер разинул рот:

— Чего?

Целую ужасную секунду они думали, что верховная жрица захочет послушать шедевр сейчас.

— Значит, инструмент и поэзия, — продолжала она. — Будем с нетерпением ожидать встречи как с тем, так и с другим.

— Да. Это было бы… приятно, — неубедительно заверил ее Страйк.

— У меня так много дел, — сказала Криста. — Пора идти. Благодарю вас еще раз, Элфрей. Благодарю всех вас.

Они провожали ее взглядом, пока она не спустилась с лестницы и не скрылась за углом.

— Хаскер, ты идиот\ — накинулась Коилла на сержанта.

— А в чем дело? Не попросишь — не получишь!

Джап тоже внес в свою лепту:

— Ты и вправду первостатейный кретин, Хаскер.

— Иди пососи дерьмо!.. И с какой стати ты сказал ей, придурок, что я пишу стихи?

— Заткнись!

— По крайней мере, теперь мы знаем, каково ее отношение к перспективе расстаться со звездой, — заметил Элфрей.

— Да, — согласилась Коилла. — Но благодаря этому недоумку, — она кивнула на Хаскера, — мы чуть было не влипли.

— Этот чертов Катз должен был сказать нам, что его отсюда выперли, — возмутился Джап. — Что теперь будем делать?

— Спать, если у вас осталась хоть капля здравого смысла, — посоветовал Страйк. — Лично я буду спать. Вам, по возможности, надо делать то же самое.

— И извлечь из сна как можно больше удовольствия, — кисло добавил Джап. — Кто знает, может, спим в последний раз.

Он чувствовал, что она стоит рядом. Оба смотрели на океан.

Игривый ветерок плясал по их одежде и лицам. Солнце было в зените, а день жаркий. Над далекими островами парили стаи белых птиц.

Он не испытывал потребности говорить, и она, по-видимому, тоже. Они просто предоставили гигантской массе сияющей воды возможность очистить их души и внести в них мир.

Наконец, хотя они еще не насытились зрелищем, оба отвели взгляд от океана. Они начали спуск со своего наблюдательного пункта на меловом карьере вниз, к зеленым пастбищам. Вскоре они уже шагали по щиколотку в траве. Изумрудная поверхность тут и там оживлялась цветами, похожими на золотые орехи.

— Ну разве здесь не прекрасно? — спросила женщина.

— Я никогда такого не видел, — отвечал он, — а мне довелось изрядно попутешествовать.

— В таком случае ты, наверное, видел много мест, способных по красоте сравниться с этим. Наша земля щедра на чудеса природы.

— Только не там, откуда я пришел.

— Ты это и раньше говорил. Признаюсь, я ума не приложу, где это может быть.

— В такие моменты, — признал он, — мне кажется, что я и сам этого не знаю.

— Вечно ты говоришь загадками, — шутливо произнесла она.

Ее глаза блестели, внутреннее веселье озарило лицо.

— Я вовсе не хочу говорить загадками.

— Я знаю… Серьезно, я думаю, ты и вправду не хочешь. Но ты обладаешь способностью избегать тайны, которая, похоже, ходит за тобой по пятам.

— Как это?

— Приходи сюда и живи здесь.

Как и в первый раз, когда она об этом заговорила, он почувствовал прилив радости и желания. Частично это объяснялось землей вокруг, частично ею самой и той ролью, которую она будет играть в этой новой жизни…

— Я испытываю очень сильное искушение.

— Что тебя останавливает?

— Есть две вещи, которые всегда стоят у меня на пути.

— Что это за вещи?

— Дело, которое я оставлю недоделанным на моей… старой земле.

— А вторая?

— Наверное, самая трудная. Я понятия не имею, каким образом сюда попадаю и каким образом ухожу. Я это не контролирую.

— Разберись с первым и поймешь, что делать со вторым. У тебя есть сила. Твоя воля может победить, если только ты ей позволишь.

— Не возьму в толк, каким образом.

— Но бьюсь об заклад, не потому, что недостаточно думаешь. Помнишь океан, на который мы только что смотрели? Если бы ты зачерпнул воды из него и задумался над нею, разве это значило бы, что весь остальной океан больше не существует? Иногда мы не видим потому, что смотрим слишком пристально.

— Как всегда, твои слова будят во мне какие-то струны, и все же я не могу услышать всю мелодию.

— Услышишь. Выполняй свои обязанности как можно лучше, и откроется дорога из твоей земли в мою. Поверь мне.

— Я верю. — Он рассмеялся. — Не знаю, почему, но верю.

Она тоже рассмеялась:

— Разве это так плохо?

— Нет. Вовсе не плохо. Они опять умолкли.

Пастбища пошли под более резкий уклон. Он увидел, что они спускаются в лощину, окруженную холмами.

Посреди травяной роскоши располагался небольшой поселок. Он состоял из примерно дюжины круглых тростниковых хижин и примерно вдвое меньшего числа домов, рядом с которыми располагались загоны для скота. Никаких оборонительных укреплений видно не было, так же как рвов с водой и тому подобного. Видны были орки, а также лошади и вьючный скот.

Он не припоминал, чтобы когда-нибудь раньше видел это селение, и тем не менее вид казался смутно знакомым.

По пути он спросил:

— А здесь когда-нибудь была внешняя стена? Вопрос, казалось, ее почти рассмешил.

— Нет. В ней никогда не было нужды. А почему ты спрашиваешь?

— Просто мне показалось… Не знаю. А как называется поселок? У него есть имя?

— Да. Его называют Галлетон.

— Ты уверена? А иначе поселок никогда не назывался?

— Конечно уверена! А как еще его могли называть?

— Не помню.

Разговор про названия на мгновение направил его мысли по другому руслу.

— Кое-что я твердо намерен на этот раз узнать, — решительно произнес он.

— И что же это?

— Твое имя. Ты мое знаешь. Но я так и не узнал, как зовут тебя.

— Как же мы такое допустили? — Она улыбнулась. — Я Цирзарр.

Он несколько раз вполголоса повторил имя, потом объявил:

— Мне нравится. В нем есть сила, и имя соответствует твоему характеру.

— Так же, как и твое, Страйк. Я рада, что ты одобрил.

Ему показалось, будто он одержал некую победу, и, несмотря на кажущуюся ее незначительность, он некоторое время внутренне ею упивался. Но стоило ему опять посмотреть на лощину и расположенный в ней поселок, как в нем опять пробудилось то же странное смутное воспоминание. Но вспомнить более ясно не удавалось.

Теперь они уже приближались к поселку. Чувство, которое он не мог назвать, усиливалось. Вскоре они войти в скромное поселение. На них никто не обратил внимания, за исключением пары орков, которые поприветствовали его спутницу.

Цирзарр, поправился он.

Не останавливаясь, они шагали мимо хижин, домов и загонов, пока не прошли почти весь поселок. Потом, уже у самого южного конца селения, Цирзарр остановилась и указала на что-то пальцем. Проследив взглядом, он увидел, что она указывает на водоем, почти идеально круглый и наполненный сверкающей водой. Она двинулась в том направлении. Он последовал за ней.

Они сидели бок о бок на краю водоема. Она провела рукой по воде, наслаждаясь ее чувственной лаской. Он все думал о том, что никак не хотело уступить его попыткам припомнить.

— Водоем… — сказал он.

— Как чудесно. Поэтому здесь и основали поселок.

— В нем тоже есть что-то знакомое. Во всем этом есть что-то знакомое.