Элфрей посмотрел на нее скептически:

— Я бы сказал, более чем далеким.

— Ты ведь знаешь, он в состоянии постоянного напряжения. И потом, это же не мешает ему руководить отрядом, верно?

— В наших рядах есть те, кто не согласится с таким утверждением. — Элфрей бросил на Коиллу быстрый взгляд. — Ты знаешь, что я к их числу не принадлежу. На своем веку я перевидал всяких капитанов, — добавил он. — Страйк — самый лучший.

Она кивком выразила свое согласие, хотя ее собственный опыт был невелик. И в эту секунду она осознала, как стар Элфрей. По крайней мере, как он стар по сравнению с остальными Росомахами. Сей факт она всегда принимала как нечто само собой разумеющееся. И сейчас ее поразило, что это внезапное осознание подействовало на нее с силой, которая была совершенно неадекватна ничтожности наблюдения. Опасность сблизила их, и они впервые за все время по-настоящему вгляделись друг в друга.

— Мы должны поддерживать его, — сказал Элфрей.

— Конечно. И мы будем его поддерживать, мы ведь одна дружина. Даже те, о ком ты упомянул, будут до конца стоять за Страйка. — Коилла сказала так вовсе не потому, что считала, будто он хочет услышать нечто в этом роде.

Удовлетворенный ее словами, Элфрей одобрительно улыбнулся.

Они ехали и ехали, погруженные в свои мысли, с тяжелой от недосыпа головой. Наконец Коилла произнесла:

— То сражение, о котором ты упоминал, у Караскрага…

— Да?

— После твоих слов я подумала: как плохо мы знаем историю. Все забывается, утрачивается. Но ты видел так много… — Она вдруг осеклась, опасаясь, что Элфрей воспримет это болезненно.

Однако, судя по выражению его лица, он ее слова как упоминание о возрасте не воспринял.

— Да, много, — согласился он. — Я видел Марас-Дантию в лучшем состоянии. Это было, когда я только вылупился. Да и позже, когда стал молодым орком, прежние черты еще сохранялись. Конечно, земля была не такой, как во времена наших предков, но все-таки в лучшем состоянии, чем сейчас. Люди еще не захватили землю, и магия только начинала истощаться.

— Но древние расы боролись с чужаками.

— В конце концов пришлось бороться. Проблема в том, что величие нашей земли составляет в то же время и ее величайшую слабость. Мы слишком разнообразны. Старые подозрения и ссоры препятствовали объединению. Некоторые даже не видели, что появилась угроза, а когда увидели, было уже почти поздно. Черт, было просто поздно.

— И с тех пор все катится по наклонной плоскости.

— Именно поэтому так важно сохранять древние обычаи. — Элфрей приложил ладонь к сердцу. — Хотя бы здесь, если больше негде. Уважение традиций начинается с нас самих.

— Немного старомодный взгляд.

— Может быть… Но вспомни о товарищах, которых мы потеряли. Подумай о Слеттале, Врелбиде, Меклуне, Дариге, а теперь еще и о Кестиксе. Мы не смогли даже как следует похоронить погибших и тем самым обокрали их.

— У нас не было возможности. Ты знаешь, во время битвы это не всегда получается.

— В прежние времена такого не бывало. Тогда традиции уважали.

Страстность, с которой он это произнес, поразила Коиллу.

— Я не знала, что ты так из-за этого переживаешь.

— Именно традиции удерживают нас вместе. Забывая о них, мы рискуем. Традиции отличают нас от других, помогают нам… оставаться самими собой. Подумай, как стали пренебрегать Квадратом. Те, кто помоложе, даже насмехаются над ним.

— Должна признаться, я и сама иной раз сомневаюсь, что религия сослужила нам такую уж хорошую службу.

— Не пойми меня неправильно, Коилла, но были времена, когда ни один приличный орк просто не мог сказать подобное.

— Я почитаю богов. Но что они сделали, чтобы защитить нас от бед? А возьми Уни и их единого бога… Что он принес, кроме горя?

— А что еще можно ожидать от ложного божества? Наши же боги, разумеется, пренебрегают нами тем больше, чем больше мы пренебрегаем ими.

На это Коилла ответа не нашла.

Но разговор все равно был прерван криками. Кричали и спереди, и сзади. Солдаты указывали на запад.

Далеко, над океаном, едва вырисовывалась темная фигура. Она двигалась на север. Громоздкое тело закрывало собой угрюмое небо, гигантские зубчатые крылья хлопали. Когда существо изрыгнуло язык пламени (показавшийся на расстоянии крохотным), все сомнения рассеялись.

— Думаешь, нас заметили? — спросил Элфрей.

— Они далеко, и сейчас темно. Так что нас, наверное, трудно заметить. Гораздо важнее, кем они посланы — Дженнестой или Глозеллан?

— То есть, враждебны они или нет? Думаю, мы очень скоро узнаем это.

Они смотрели вслед дракону, пока его не поглотила даль.

Блаан сидел, скрестив ноги, облизывал языком губы, а кончиком ножа чесал блестящую лысину.

Неподалеку, у костра, Лекманн веткой помешивал содержимое почерневшего котелка. Аулэй развалился на одеяле. Положив седло под голову, он одним глазом смотрел в светлеющее на глазах небо.

Трава все еще блестела от росы. Рядом лениво бились о берег воды залива. Было прохладно, окрестности окутывал туман. Дроганский лес был хорошо виден отсюда, однако они находились от него достаточно далеко, чтобы не опасаться, что их заметят патрули кентавров.

— Долго мы еще будем здесь торчать? — проворчал Аулэй.

В прохладном воздухе его дыхание вырывалось паром. Он тронул то место, где запястье сочленялось с протезом, заменяющим ему кисть. До тех пор, пока я не почувствую, что готов, — отвечал Лекманн. Мы достаточно близки к цели, но просто так ринуться в атаку глупо.

Когда имеешь дело с орками, следует соблюдать осторожность.

— Я знаю, Мика. Просто я хотел знать, когда мы наконец сдвинемся с места.

— Скоро. А теперь побереги дыхание, чтобы было чем охлаждать кормежку, — он кивнул на варево над костром.

Варево бурлило, испуская малоприятный аромат.

— Сейчас будем есть, Мика? — вставил Блаан, поглядывая на котелок.

— Осторожно, козел заметил капусту, — ехидно пробормотал Аулэй.

Лекманн замечание проигнорировал.

— Да, Джабез. Давай сюда твою миску. — Он принялся накладывать еду.

Аулэй получил свою порцию. Поставив миску на колени, он принялся ковыряться ножом в ее содержимом.

— Гадость, — как и всегда, сказал он. Блаан шумно выжрал свою порцию. Он ел руками, в промежутках между глотками облизывая пальцы.

Аулэй скорчил рожу:

— Фу!

— Он бывает весьма полезен, — напомнил ему Лекманн.

— Это не значит, что мне нравится смотреть, как он жрет! — Аулэй отвернулся и стал смотреть на лес.

До Блаана наконец дошло, что говорят о нем.

— Эй! — с полным ртом, протестующе крикнул он.

— К нам компания! — рявкнул Гривер и отшвырнул тарелку.

Остальные последовали его примеру. Все трое быстро вскочили на ноги, оружие наготове.

По тропе от Дрогана двигалась группа верховых. Это были люди, и их было семеро.

— Как по-твоему, что это за рожи?

— Не хранители, Гривер, это ясно. Если, конечно, они не отдали в стирку свои обычные шмотки.

Одежда ездоков не сильно отличалась от одежды самих охотников за удачей. Они были любителями кожаных бриджей, сапог и толстых шерстяных камзолов, средней лохматости. Головы защищали шлемы со свисающей металлической сеткой. Все были худые, бородатые, обветренные и хорошо вооруженные.

— Может, грабители, — предположил Лекманн. — Хотя ни разу не слышал, что они бывают в этих местах.

Аулэй сплюнул:

— Только их нам и не хватало, чертовых бандитов.

— Что будем делать? — спросил Блаан.

— Не будем лезть на рожон, — отвечал Лекманн. — Помните, иной раз подмазать полезнее, чем перерезать глотку. Не говоря уже о том, что сила на их стороне.

— Ты так думаешь? — Аулэй прищурился, разглядывая незнакомцев.

— Молчи в тряпочку, Гривер, и предоставь говорить мне. Если дойдет до применения силы, следуй моим указаниям. Ясно?

Аулэй неохотно кивнул.