Тони понимает, что орал во весь голос только тогда, когда умолкает. Гулкая тишина отдается в ушах.

Баки насуплено смотрит и бросает: - Списал бы на несчастный случай. Они боятся, что сбегу, а не что выйду из строя.

- Прости, Джимми, но на «них» мне фиолетово, - уже тихо отвечает Старк, поднимая бутылку. – В этот момент я думал о себе. Что смерти Стива мне хватит до конца дней моих. Двоих я не потяну.

- Ты, правда, был его другом? – другим, чуть хрипловатым, совершенно живым, полным боли, которая вот-вот прорвется, голосом спрашивает Баки.

- Пытался, - устало отвечает Тони, роняя бутылку на пол. Она со стуком катится в сторону, расплескивая остатки виски. – Но с ним было нелегко. Роджерс был упрямый, как чертова бабушка, и вообще понятия не имел, что есть такая штука, как компромисс.

- Компромиссы были не по его части, - ухмыляется вдруг Баки. – Стив видел мир черно-белым. Никаких полутонов. Ты знал, что он рисовал только графику и не признавал красок? Стиву не нужны были цвета, все эти воздушные рисунки с размытыми линиями. Он делал наброски, дотошно передавая самую суть натурщиков и предметов.

- Я этого не знал, - признается Тони и трет лицо ладонями. – Я всегда знал его, как чудо-парня. Как просто парня – нет. Для отца он был проектом. Он до конца дней вслух матерился, когда вспоминал, как Стив утопил джет в океане вместе с этим клятым кубом. Он этого не мог понять. Я, кстати, тоже.

- Это в нем бесило всех, - кивает Баки. – Даже меня иногда. Стив не умел останавливаться, и делать что-либо наполовину. Максималист, который так и не перерос это. Не успел. Ведь, если вдуматься, ему не было еще и тридцати.

- И тебе тоже, - вдруг пристально смотрит на него Старк.

Баки отрицательно качает головой и произносит: - Мне почти девяносто. А чувствую я себя так, словно все девятьсот. И меня нет.

- Что значит – тебя нет? – непонимающе переспрашивает Старк.

Но Баки уже действительно нет - в комнате.

- Джарвис! – вне себя от злости, орет Тони. – Куда он?

- В спальню, сэр, - отзывается Джарвис.

- В какую? – допытывается Тони.

- В гостевую на вашем этаже, - докладывает Джарвис. – Ложится на постель в одежде. Закрывает глаза.

- Да и ну его к черту, - зевает Тони. – Пусть мне Дубина плед принесет. Я не поднимусь, Джарвис. Я пьян, как последний раз… не помню уж, когда. Завтра мне будет ад. Но зато расслабился.

========== Глава 8 ==========

Тони просыпается от давно позабытого чувства – адского похмелья. Все кости ломит, тело трясет, а привкус во рту заставляет поверить, что зомби реальны.

- Я труп, - стонет Старк, пытаясь сесть на диване. Перед глазами вспыхивают звездочки, голова плывет, к горлу подкатывает тошнота.

Когда перед глазами проясняется, то Тони забывает о похмелье. Тело цепенеет, но уже от страха. Потому что рядом на стуле сидит Баки и смотрит на него своими льдистыми серыми глазами. Бесстрастно и внимательно.

У Тони перед глазами проносится вся его жизнь, и губы уже складываются, чтобы отдать команду: «Костюм!»

Тут Баки берет живой рукой со столика стакан с водой и молча протягивает ему. Тони, бледный, покрытый ледяным потом, несколько секунд вглядывается в лицо Барнса, а потом трясущейся рукой тянется за стаканом.

- Вот уж не думал, что стакан воды мне перед смертью подашь ты, - бормочет Старк и жадно, обливая подбородок, пьет.

- Не страдай, ты нас всех переживешь, - краем рта усмехается Баки. – Но это был мой человеческий долг. Стакана воды с похмелья заслуживает даже враг.

- Я думал, ты забыл, что такое похмелье, - Старк без сил откидывается на спинку дивана и закрывает глаза.

- Да вот вошел сюда, понюхал амбре твое и сразу вспомнил, - отвечает Баки.

Старк открывает слезящиеся глаза и смотрит на него. Баки выглядит гораздо лучше, чем обычно. Лицо посвежевшее, волосы вымыты и даже расчесаны. Одет в свободную футболку и новые джинсы.

- Джимми, ты никак на свидание собрался? – сипит Старк. – Где это ты умудрился прибарахлиться?

Вместе ответа Баки молча показывает ему платиновую кредитку. Собственную кредитку Старка, ту, которой он обычно расплачивается за покупки.

- Что? – резко садится на диване Тони. – Какого черта? Откуда она у тебя?

- Из твоего портмоне, - спокойно отвечает Баки. – Взял вчера вечером, чтобы прогуляться по торговым центрам.

- Ты идиот? – вскакивает с дивана Тони, бледный от злости и страха. – Ты выходил из Башни? Да ты понимаешь, чем это грозило тебе?

- Мне или тебе? – лениво смотрит на него снизу вверх Баки. – Расслабься. Зимний солдат умеет ходить туда, куда нужно, совершенно незаметно для окружающих. Кстати, ты в курсе, что твою Башню пасут как минимум три спецслужбы или еще двое неизвестно кого?

- Про двух неизвестного кого не знал, - морщится Тони, прикладывая руку к сердцу. – Все, я сейчас умру.

Упасть на диван Тони не успевает: его подхватывают сильные руки. Борясь с тошнотой, головокружением и собственной слабостью Тони замирает, прикрыв глаза. С головой нырнув в чужое тепло и запах чистых волос, горьковато-сладковатого пота, металла и стирального порошка. Это завораживает, и Тони боится открыть глаза. Боится, что это все ему мерещится в пьяном бреду.

- Куда тебя? – спрашивает мягкий голос, и Тони нежится в нем, словно в горячей воде.

- В душ, - еле шелестит Старк, медленно обнимая рукой Баки за талию.

Похмельная слабость – отличный предлог для объятий. Ничего такого, уговаривает себя Тони, повисая на Барнсе. В конце концов, человеку плохо, можно же воспользоваться предложенной помощью. Минуты слабости бывают у каждого, даже у Энтони Эдварда Старка. Что там говорить, у самого Говарда они и то бывали.

Тони вспоминает помятое с похмелья лицо отца и ему становится очень грустно.

- Мы так и не попрощались, - почти всхлипывает он.

- С кем? – мышцы Баки напрягаются, но Тони уже ни на что не обращает внимания.

- С Говардом, - говорит он. – И мы были в ссоре. И со Стивом тоже. С ними обоими, и ни один теперь не узнает, как я их обоих любил.

А дальше Тони накрывает по полной, и у него начинается пьяная истерика. От стакана воды Тони развозит на старые дрожжи, он вцепляется в Баки и вываливает ему все свои сокровенные страдания.

Тони матерится и кусает себе руки, взахлеб то ругает Стива, то проклинает отца, а то размазывает по лицу слезы и тошнит сопливыми признаниями в любви. В какой-то момент в голове Старка проясняется, и он понимает, что стоит под душем. Горячие струи стекают по волосам и лицу. Старк опускает глаза вниз и обнаруживает, что одежды на нем нет.

Тони затыкается и чувствует, как волосы на затылке встают дыбом. Он спиной ощущает взгляд, от которого кожу словно огнем жжет. Старк краснеет до слез и закрывает глаза, не в силах заставить себя обернуться.

- Тебе опять плохо? – спрашивает откуда-то сзади Баки, и голос у него до обидного ровный и бесстрастный.

- Нет, я уже в порядке, - поднимает вверх руку Старк, давая понять, что говорить больше не о чем.

- Хорошо, - отвечает Баки. – Полотенце висит вот тут.

Хлопает дверь. Тони сползает на пол кабинки и хватается руками за волосы.

***

Вечером, протрезвев, поев и окончательно успокоившись, Тони лежит на диване, смотрит в потолок и пытается разобраться в своих чувствах, снова и снова возвращаясь к моменту прыжка Баки из окна.

«Что я чувствовал?», – спрашивает себя Тони. И сам себе отвечает: «Страх».

Тони давно уже не помнит, когда испытывал такой бесконечный ужас. Возможно, только в тот момент, когда едва успел перехватить пистолет в руке Барнса, и пуля, чиркнув по стильным очкам, ушла в сторону в сантиметре от виска.

Но тогда ему было до инфаркта страшно за себя. А в этот раз…

- За Джимми, - вслух произносит Старк, глядя в потолок. – Джарвис!

- Да, сэр? – предупредительно подает голос дворецкий.

- Если одному человеку страшно за другого, просто до безумия, это о чем говорит?