- Так, так, так, прошу к столу, - Старк влетает в комнаты в своей очередной помятой футболке.

Волосы у него стоят вихрами, штаны сползают на бедра, но морда по-прежнему такая же самодовольная. Хотя и такая же помятая, как футболка. При этом, перегаром от него не пахнет, Баки руку дал бы на отсечение. Ту, которой и так уже нет.

Третий день Старк устраивает этот дешевый цирк: притаскивается к нему, садится за стол, который ловко накрывают его роботы и с сияющей улыбкой приглашает Баки присоединиться.

Два дня Баки просто игнорил его, продолжая молча ходить туда-сюда вдоль окон, но на этот раз рожа Старка кажется совсем какой-то уж омерзительной. У Баки от ненависти срывает клапан, и он четко произносит по-русски:

- Иди на хуй.

- Джарвис, - зовет Старк. – Переведи, пожалуйста, то, что сказал Джимми.

- Да, сэр, - мягко отзывается Джарвис и послушно переводит.

- А, так ты меня просто на хуй послал, - пожимает плечами Старк, и начинает накладывать себе в тарелку салат. – А я-то уж думал, это любовный приворот.

- Старк! – не выдерживает Баки, и глаза его блестят, как лезвие. – Ты не думал, что все, чего я хочу с момента смерти Стива – свернуть тебе шею?

- Ты знаешь, нет, - Старк поднимает голову и спокойно смотрит на него. – Меня гораздо больше заботит то, что я хочу свернуть твою. Каждую ночь я лежу в постели и думаю о том, что могу надеть костюм, спуститься вниз и сломать тебе шею. Хрусть – и все. Никакого Джимми.

- Мне мешает это, - поднимает культю Баки. – А тебе что?

- Я хочу понять, - Старк отправляет кусочек мяса в рот и указывает вилкой на Баки. – Что в тебе такого, что Кэп пошел против своих же. Против меня.

- Не можешь пережить, что кто-то выбрал не тебя? – ухмыляется Баки.

- Не кто-то, - Старк уже не улыбается. – А Кэп.

Старк не успевает понять, каким образом Баки оказывается за столом. Только что стоял у окна – и вот уже сидит напротив и смотрит в глаза.

Тони сглатывает. Губы вздрагивают, чтобы произнести кодовое слово. Но Тони прикусывает нижнюю губу и через силу улыбается. Это так же страшно, как первый раз прыгать с парашютом. Или нюхать кокс в школьном туалете.

- Он был моим другом, и мы пообещали быть вместе до конца, что бы ни было, - Баки берет вилку и ловко перекладывает себе в тарелку несколько кусочков нарезанного мяса. – Еще до войны. В его понимании, это и было дружбой.

- Но Кэп был помешан на справедливости, а здесь любой бы понял, что ты – угроза, - откидывается на спинку стула Тони. – Я все не могу понять: как он мог выбрать тебя и пойти против правительства. Против закона.

- Потому что он считал, что идет против несправедливости, - Баки ловко отправляет кусочки мяса в рот и проглатывает, почти не жуя. – Для него люди всегда были важнее законов и приказов. Ему вообще не стоило идти в армию. Я ему сказал это еще тогда, когда уходил на фронт, и сейчас думаю точно также.

- Но прошло семьдесят лет, - Тони комкает рукой салфетку. – Вы оба стали другими.

- Я – да, - соглашается Баки, снова подцепляя кусочек мяса с тарелки. – Стив – нет. Только не он. Он считал себя обязанным мне. За то, что я его поддерживал, когда он был… Послабее.

- И только из-за этого? – Тони не отстает.

Он увлекается настолько, что подается вперед, забывая, что напротив – один из самых опасных убийц современности. Которому нужна только одна секунда, чтобы схватить его за горло и свернуть шею. Или просто вилку в глаз воткнуть.

- Ну, это такая мужская дружба, не знаю, как тебе объяснить, если у тебя такого не было, - морщится Баки. – Первая любовь самая сильная, тут ничего не поделаешь.

- Первая любовь? – широко распахивает глаза Старк.

Баки про себя отмечает, что вилка бы сейчас вошла в один из них легко и по рукоятку.

- Ну такая, знаешь, юношеская влюбленность, которая бывает у мальчишек в старших друзей, особенно у тех, у кого не было отца, - объясняет Баки. – Стив смотрел на меня с восторгом – ему казалось, что круче меня никого нет. Он хотел быть таким, как я. Он даже в армию поперся только потому, что забрали меня. Типа доказать себе и миру, что он не хуже. Он и был не хуже.

- Никогда об этом не думал, - Тони снова откидывается на спинку стула. – Что между друзьями может быть такая связь.

- У нас просто не было времени, чтобы она разорвалась, - Баки тоже выпрямляется на стуле. – Такая дружба проходит с годами, знаешь, появляются семьи, работа, все такое. Жизнь разводит. Мы просто не успели прожить достаточно, чтобы разойтись: война, а потом лед.

Тони не отвечает, глядя на своего собеседника. Он вдруг видит его словно впервые: складки у рта, мешки под глазами, усталый взгляд и длинные волосы, слипшиеся сосульками. Даже с протезом этот человек не стоит того, чтобы за него умер Капитан Америка. Старк озвучивает эту мысль вслух.

- Ну, хоть в чем-то мы с тобой сходимся, - ухмыляется Баки. – Я тоже так всегда считал. Проблема в том, что Стив так не считал. Даже в первый раз, когда ринулся в самоволку за линию фронта – спасать идиота Баки Барнса из фашистского плена. А отвез его, кстати, твой отец.

- Которого ты потом убил, - излишне громко произносит Тони.

- Да, - отвечает Баки. – Я. Убил. Его и еще кучу народа. Я опасен, не так ли? Псих, натасканный на киллерство. Боишься меня, правда?

Баки ухмыляется самым зверским оскалом, на какой способен, и в глазах его плещется настоящее безумие.

Тони снова сглатывает и выглядит так, что одним этим видом отвечает на заданный вопрос.

- Можно я съем вишенку? – вдруг спрашивает Баки.

- Что? – переспрашивает Старк.

- Вишенку с твоего пирожного, - поясняет тот. – На моем долька мандарина, а я хочу вишенку. Всегда их любил, они приторные до ужаса, но мне такие и нравятся.

- Да, конечно, ради Бога, - спохватывается Тони и смотрит, приоткрыв рот, как Баки отравляет в рот розовую сладкую вишню, а потом сплевывает косточку на тарелку.

- Как тебе удалось обойти специалистов? – Тони откидывается еще дальше на спинку стула и неосознанно растирает горло рукой.

- Меня этому учили, - равнодушно смотрит на него Баки. – Семьдесят лет практики. Как обходить детекторы лжи и вешать лапшу на уши психотерапевтам. Ты даже не представляешь, на что я способен. Но, конечно, ваши специалисты ни хера бы меня не выпустили, если бы не ты. Хорошо быть в фаворе у дяди Сэма, правда, Старк?

- Ты убил Роуди, - невпопад отвечает Тони. – А он был моим другом. Может быть, у нас все было проще, чем это ваше «я с тобой до конца», но он был моим другом.

- Старк, - Баки утирает рот салфеткой, и бросает ее на тарелку. – Ты сам ввязался в войну. А на войне погибают не только те, кто тебе не нравится. Мы со Стивом это знали. Особенно в этот раз.

Старк сидит в тишине, а Баки уже снова возле окон и ходит туда-сюда. Бесшумная нервная походка, совсем как у крупного хищника, запертого в клетку.

- Послушай, - говорит Тони. – Есть сложности с твоим протезом.

- Ну? – отвечает Баки, не останавливаясь.

- Он – часть твоего организма. Если его в ближайшее время не поставить на место, изменения в твоих костях и внутренних органах станут необратимыми. Протез был частью тебя намного больше, чем мы все думали.

- Зола никогда не делал ничего наполовину, - пожимает плечом Баки.

- Ты не понял? – нервничает Старк.

- Понял, - отмахивается Баки. – В чем проблема?

- В том, что если я его тебе надену, то ты меня убьешь, - огрызается Тони.

- Тогда не надевай, и убьешь меня сам, - бросает Баки, продолжая свое хождение туда-сюда. – Все просто.

- Я не хочу тебя убивать, - хрипло отвечает Тони. – Но и умирать тоже не хочу.

- Ну и что ты тогда от меня-то хочешь? – в раздражении оборачивается к нему Баки.

- Я хочу понять, что ты за человек, Джимми, - серьезно отвечает Тони. – Не Баки Барнс, не Зимний Солдат, а именно ты – тот, который был ими обоими и сейчас не является ни одним из них.