- Что же вы, ребята, меня не позвали? – Сокрушалась она. – Я бы вам помогла.

- Для вас тоже есть работа, фрау Симона, - сказал я, прожевав кусок хлеба. – Нужно мусор по контейнерам распределить – бумага, пластик, стекло, пищевые отходы…

Том хихикнул, наблюдая, как брезгливо покривилась его мать. Неловкую ситуацию разрядил Гордон, дружелюбно хлопнув Тома по плечу.

- Ну, Томас, скажи нам, как зовут ту красотку, ради которой ты так старался.

- Билл! – Гордо выпалил Каулитц, задрав голову.

- Билл? – Недоуменно переспросил отчим.

- Да, Билл.

- Какое странное имя для девушки, - пробормотала Симона, ковыряясь в макаронах.

Аромат свежевыглаженного белья стоял по всему дому Каулитцей, моя мама сворачивала утюг после нескольких часов беспрерывной глажки. Мы с Томом разбирались с его обувью, убрали в шкаф ту, что еще долго не понадобится в связи с наступлением холодного времени года, остальное аккуратно расставили в прихожей.

- Ну, что, поехали встречать Билла? – Сказал Том после того, как мы повесили в спальне чистые занавески.

- Поехали, - отозвался я, в последний раз придирчиво оглядев комнату и самого Тома. – Подними руки. Так, пятен от пота вроде нет.

- Густав, понюхай, у меня дыхание свежее? – Каулитц дунул мне в область глаза. Я зажмурился от резкого ментола, едко защипавшего слизистую оболочку.

- Сколько ты «Орбита» выжрал, придурок? Полезешь к Биллу целоваться, весь рот ему сожжешь к чертовой матери!

- Ну а что, я курил!

- А Билл разве не курит?

- Нет.

Я хмыкнул и задумался о том, стоит ли рассказывать другу о том, что я видел Билла за школой, смолящего тоненькую сигаретку и без конца озирающегося по сторонам. Нет, не буду пока, скорее всего, он мне не поверит. Будем ловить с поличным.

- Ну, ладно, пошли за Биллом.

Билл выгрузился из автобуса и с радостным писком бросился Тому на шею. Я удовлетворенно отметил, что сегодня он выглядел более-менее прилично, краски на лице было меньше обычного, да и побрякушек тоже. Все-таки к незнакомым людям, родителям Тома, чье мнение для него очень важно и авторитетно, знакомиться идет!

- Моя мама художник, а отчим играет в рок-группе, - рассказывал Том, пока мы шли к его дому. – А мой родной отец дальнобойщик, мама давно с ним развелась. Говорила мне, что он ее не понимал…

- А как они отреагируют на то, что ты встречаешься с парнем? – Задал Билл насущный вопрос.

- Не знаю, надеюсь, что нормально.

- Нормально – это как? – Встрял я. – Выгонят вас с порога и отрекутся от сына?

- Э-э-э…

- Вот ты, Густав, так и сделал бы, а родители Тома, я уверен, адекватные и понимающие люди, не то что некоторые.

Возразить я не успел, мы уже добрались до пункта назначения.

«Адекватные и понимающие люди» и в самом деле приняли гостя на удивление спокойно и радушно. Правда, знакомство с Биллом проходило в несколько одностороннем порядке – Гордон общался с Биллом, задавал ему вопросы, в то время как Симона снова летала где-то в облаках, поддакивая что-то невпопад. Но вскоре отчим Тома выдохся, и за столом воцарилось неловкое молчание. Я нервно дергал ногой под столом.

- Мам, Гордон, я так рад, что вы меня поняли и приняли Билла. Я так боялся, что вы разочаруетесь во мне, - решил прервать затянувшуюся паузу Том. На что его мать внезапно ожила и выдала:

- Напрасно боялся, я вот тебя прекрасно понимаю. Я и сама в твоем возрасте с девушкой гуляла. И даже привела ее один раз домой.

Гордон поперхнулся и закашлялся, приставив кулак ко рту.

- Правда? – Вытаращился Том. – А как бабушка с дедушкой отреагировали?

- Ну как… Бабушка выставила ее из дома, оттаскала меня за волосы и закрыла в своей комнате на замок. А деда дома не было в тот раз, и бабушка ему не сказала. А то бы я так легко не отделалась.

- И что было потом? Вы сбежали к своей подруге? – Спросил Билл, взволнованно ерзая на стуле.

- Нет. Я же не лесбиянка, просто таким образом своей матери досадить хотела.

Парни заметно приуныли, особенно Билл.

- Хотя, когда я вышла замуж за отца Тома, она пожалела о том, что выгнала ту девчонку! - Симона расхохоталась, повизгивая и хлопая руками по столу. Гордон, едва успевший до этого вытереть чай с подбородка, поперхнулся снова, опять облившись из кружки. – Она сказала, что лучше бы я не рожала вовсе, чем родила от этой мрази! Ну, не обижайся, сынок. Твой отец и вправду был ничтожеством. - Фрау Каулитц ласково потрепала по щеке надувшегося Тома.

- А я никогда не видел своего отца, - сказал Билл. – И не знаю про него ничего. Знаю только, что у нас с сестрой отцы разные. По-моему, наша мать родила нас для того, чтобы у нее просто были дети. Мужчин она ненавидит, в нашем доме они бывают только по ее работе, ну и к сестре приходят парни всякие. Но теперь еще и ко мне будет мужчина приходить.

- Какой еще мужчина? – Завопил Том, мгновенно краснея от злости. – А как же я?

- Томми, вообще-то я тебя и имел в виду, - растерянно пробормотал Билл. Каулитц сразу успокоился и довольно развалился на стуле. Я ткнул ему в бок локтем и шепнул на ухо:

- Ты не собираешься показать Биллу свою комнату?

- Ах, точно! Билли, хочешь увидеть мою спальню?

- Конечно!

Мы поднялись наверх, и Том галантно открыл дверь перед Биллом. Я вошел следом, распираемый от гордости за свой двухдневный труд.

- Томми, у тебя тут так мило! И так чисто! Ой, Дита! Я ее просто обожаю! - Билл кинулся к плакату, на который я вчера засмотрелся. – Как хорошо, Томми! Честно говоря, я ожидал увидеть нечто другое… Но и так тоже очень здорово!

- Спасибо. Можешь смотреть все, что хочешь.

- Правда? И в тумбочку могу залезть?

- Залезай!

- Залезай, Билл, мы только вчера конфисковали оттуда весь компромат, - сказал я. Том погрозил мне кулаком и сам стал выдвигать для Билла ящики.

- Вот, смотри, у меня от тебя никаких секретов.

- Что это? Ты пишешь песни? – Билл вытащил стопки исписанных бумажек и рассыпал их по полу. Ну и какого я вчера убирался?

- Немного… В основном, музыку, стихи получаются стремно.

- Я пишу стихи! Томми, видишь, еще одна вещь, что связывает нас! Ты пишешь музыку, а я стихи! А вместе у нас будут рождаться песни!

- А исполнять их буду я. – Парни одновременно развернулись ко мне и посмотрели – Том с улыбкой, Билл с угрозой во взгляде. Я пожал плечами и отвернулся. – Ну, ладно, только потом не уговаривайте, ни за что не соглашусь.

Не могу уже сидеть, того гляди седалищный нерв сведет. Сколько можно заниматься дуракавалянием? Эти двое совершенно не имеют представления об экономном и рациональном использовании времени. Ведь, как известно, время – деньги. Если бы эта шибко влюбленная парочка работала, давно бы уже вылетела с работы.

Я сижу за письменным столом Тома уже три с лишним часа, разгадал уже все головоломки в комиксе про Человека-Паука, найденном в столе. За это бесцельно потраченное время Билл успел провести ревизию гардероба Каулитца, с радостным визгом потискать собаку, на пару они пролистали все журналы о компьютерных играх и автомобилях, то и дело вскрикивая: «Вот такую тачку я себе хочу!», затем Том долго бренчал на гитаре, подбирая мелодии к заунывным текстам Билла, кстати, поет он просто ужасно, более скудных вокальных данных я еще не слышал. Переделав массу глупых и бесполезных дел, они завалились на кровать и уже полчаса лежат, вполголоса неся полную ахинею. Не понимаю, как может быть интересной и познавательной беседа о том, сколько котов убежало от Билла, чем занимается на репетициях отчим Тома, и какие занавески лучше бы гармонировали с обоями в этой комнате.

Притихли вроде. Оборачиваюсь в надежде предложить сменить обстановку и способ времяпрепровождения… Фу! Быстро отворачиваюсь обратно. И не стыдно им, прямо при мне?! Бл*, как неприятно-то! Будто в замочную скважину подглядел. Бе, прямо дрожь по позвоночнику…