Трезвая пьяность.
Посвящается Е.Д.Эрн
Глубокия утра холодного лета!
Полнеба одето огнем перламутра.
Чуть мглисты и сини бодрящие дали.
Где горечь печали? Где тяжесть полыни?
И к сердцу безвольно ласкаются руки.
Над-мирные звуки звенят богомольно.
Как в винном потире — во влаге огнистой
на дне — аметисты; в небесном эфире
разлита отрада фиалковой мутью.
Пойду к перепутью любезного сада.
Заросшие кашкой пурпурные пятна!
Тут гибель приятна, — бесмертье не тяжко.
Как пахнет цветами и медом душистым!
К устам розволистым смиренно устами
прильнул я; и знаю, кто в душу глядится —
взирает Царица фиалковой далью.
Павел Флоренский.
5/20 — 7/26. Сергиевский Пасад — Толыпино.
106. В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <20.09.1908. Москва — Тифлис>
20 сентября 1908 года.
<… /> За эти два дня такая куча новостей, что спешу тебе выложить их все, чтобы не забыть. Приехала неожиданно Домночка[540]. Сейчас играет в гостиной. Хотела приехать позже, но подвернулась экскурсия и она приехала за 5р.50к. Вчера пришла кухарка, и сегодня я уже обедал дома и как следует. Позвал Волжского к себе. Только что мы кончили, пришел … как ты думаешь кто? Андрей Белый. Пришел просить у меня какой-нибудь статьи и сотрудничества для Мережковских. К Мережковским перешло заведывание толстым журналом "Образование". Я ужасно был рад Белому. Волжский ушел, и мы с Белым говорили очень сердечно и хорошо еще часа два. Он очень просил к себе заходить и сказал, что непременно будет ходить к нам. Я чувствую, что это действительно будет так <… />
Говорили и о загранице — о готике, о Беато Анджелико. Борис Николаевич ужасно хороший и милый. В то время как сидел Б.Н., — приехала Домночка, привезли всяких гостинцев от мамы, варенья, наливки, пирожного, винограда и много — много рассказов о доме. Да, я забыл тебе написать, что недавно зашла А.Н.Чеботаревская[541]. Мы очень с ней разговорились, и она три часа рассказывала всякие интересные вещи о Вяч. Иванове. С ней было хорошо. Она очень просила нас заходить. Вчера целый день был проливной дождь. Я сидел дома, писал статью для журнала и думал, что никто не придет. Вдруг звонок. Пришел Александр Яковлевич[542]. Только что стал уходить он, вдруг новый звонок. Пришла Валя[543]. Я очень ей обрадовался, потому что у меня все еще не прошел неприятный осадок от того разговора с Мишей. Она просидела часа полтора, и мы очень хорошо с ней говорили. Она изумительно была ясной, простой и доброй. Скоро горечь та пропала совсем. Слава Богу! Ее отношение ко мне слишком прочно, и того отдаления, которое произошло у меня с Люсей[544] и Павлушей[545], у нас наверное не будет. Я ужасно радуюсь за тебя, что придется познакомиться с Валей. Ты будешь отдыхать на ее лице и наверное глубоко полюбишь ее. Когда она спрашивает что-нибудь о тебе, она говорит с затаенной любовью. <… /> Все готово уже для твоего приезда. <… />
107. Н.А.Бердяев — Вяч. Иванову[546] <1908 ? Москва — СПб>
Москва, Мясницкая,
Кривоколенный пер., д. Микини
17 марта
Дорогой и милый Вячеслав Иванович!
Очень живо вспоминаю я башню[547] и милых ее обитателей, и наши с Вами разговоры до 4 ч<асов /> ночи, огромное между нами сближение, а минутами страстное расхождение. Все это время силюсь я осмыслить наше общение и хочу довести до ясности степень нашей близости. Не должно ведь быть кажущейся общности веры, не должно быть двухсмысленности в религиозном сближении. Я ведь люблю Вас, Вячеслав Иванович, и потому воля моя устремлена к Вам. Я хочу религиозной близости с Вами и этим уже очень многое дано. И чем сильнее устремление моей воли к Вам, тем сильнее хочу я знать, знать не внешне и формально, а внутренно и материально, какая Ваша последняя святыня, не экзотерическая и не разложимая уже никаким оккультным объяснением. Я знаю и чувствую, что в Вас есть глубокая, подлинная мистическая жизнь, очень ценная, для религиозного творчества плодоносная. И все же остается вопрос коренной, вопрос единственный: оккультное ли истолкование христианства или христианское истолкование оккультности, Христос ли подчинен оккультизму или оккультизм подчинен Христу? Абсолютно ли отношение к Христу или оно подчинено чему-то иному, чуждому моему непосредственному, мистическому чувству Христа, т.е. подчинено оккультности, возвышающейся над Христом и Христа унижающей? На этот вопрос почти невозможно ответить словесно, ответ может быть дан лишь в религиозном и мистическом опыте. Я знаю, что может быть христианский оккультизм, знаю также, что лично Ваша мистика христианская. И все-таки: один отречется от Христа во имя оккультного, другой отречется от оккультности во имя Христа. Отношение к Христу может быть лишь исключительным и нетерпимым, это любовь абсолютная и ревнивая. Все эти вопросы я ставлю не потому, что я такой "православный" и такой "правый" и боюсь дерзновения. Я человек большой свободы духа и сама моя "православность" и "правость" есть дерзновение. Не боюсь я никакого нового творчества, ни дерзости новых путей. Всего больше я жду от нарождения какой-то новой любви. Но к Христу должно быть отношение консервативное. И должно быть консервативное отношение к умершим через Христа.
Существует в мире таинственное умерших, живых и рождающихся, связанное консервативно, и единственный глава этого общества, источник жизни и любви — Христос, конкретный, реальный и единственный. Должно быть дерзновение во Христе, небывалое дерзновение и вне Христа неведомое. Но для этого мы должны пройти какой-то путь аскезы, путь отречения от многого. Я не готов еще для самого главного и боюсь, что слишком многиееще не готовы. Дерзость против Христа и вне уже изжита, "против" и "вне", нужно быть скромнее. А известного рода "правость" сейчас может оказаться очень "левой" и радикальной. Для меня, непокорного кшатрия[548], нов и желанен опыт богопокорности. Я не благочестивый человек и не боюсь соблазна благочестия. О Вас же я себя спрашиваю, что для Вас главное и первое, мистика или религия, религией ли просветляется мистика или мистикой религия? Это старый наш спор, но теперь он вступил в новый фазис.
Для меня мистика, с одной стороны, есть стихия, таинственная среда, с другой, метод и особый путь, но никогда мистика не есть цель и источник света. Мистика сама по себе не ориентирует человека в бытии, она не есть спасение. Религия есть свет и спасение. И я все боюсь, что Вас соблазняет автономная, самодовлеющая мистика, слишком господствует у Вас мистика над религией. Я знаю, что в истории мистика играла творческую религиозную роль и спасала религиозную жизнь от омертвения и высыхания, от косности и реакционности. И никак без живой, творческой мистики мы не перейдем к новой, возрожденной религиозной жизни. Но такая мистика должна имманентно заключать в себе религиозный свет, в мистической стихии должен уже пребывать Логос, мистический опыт должен быть в магическом кругу таинственного общества Христова. Я знаю, что Вы со мной согласитесь, помню, что мы доходили почти до полного согласия, но тут вся суть в опытном переживании. И я не совсем еще знаю, вполне ли мы тождественно переживаем отношение между мистикой и религией, между оккультизмом и христианством, вполне ли схож нашмолитвенный опыт, т.е. интимнейшее, неизреченное отношение к Богу. А я ищу сходства и тождества наших религиозных переживаний. Быть может, я еще буду бороться с Вами, буду многому противиться в Вас, но ведь настоящее общение и должно быть таким. Взаимное противление может быть творческим. И наш спор Востока и Запада поможет их соединению, а не разделению. А что меня страшит, так это то, что так мало людей религиозно и мистически живых и творческих. Религия Кн. Е.Трубецкого также мало меня утешает, как и мистика А.Белого.
