Простите, что я так открыто и резко высказал то, что думаю и чувствую. На это дает мне право наша старая дружба и высказанное Вами желание, чтобы я прямо написал, что переживаю я о Вас. Скоро увидимся. Приеду на этот раз с Лид<ией /> Ю<дифовной />. Три ее стихотворения приняты в "Русской мысли". С нетерпением жду Ваших "Сынов Прометея". Привет всем Вашим.

До свидания, целую Вас.

Любящий Вас Николай Бердяев

550.     В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн[1654] 4.02.1915. Москва — Тифлис

4 февраля 1915 г.

<… /> Вчера у нас были Шестов и Шпетт, опять был "симпозион", но не такой интересный, как прошлый раз. Шестов все выспрашивает о православии, все не может никак ни в чем поймать. Позавчера был вечер у Герцык, где выступали в высочайшем присутствии моего друга-маэстро 5 поэтесс[1655]. Вяч<еслав /> был очень сдержан и "слез" не было. а я уже приготовил чистый платок. Читала стихи свои Крандиевская[1656], мне ее представили как невесту А.Н.Толстого. Оказывается "Алешка" уже бросил осеннюю свою любовь и воспылал к Крандиевской. Последняя же очень "небесного" направления, судя по стихам и по виду, и "Алешке" придется несколько себя перекрутить <… />

551.     В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <8.02.1915. Москва — Тифлис>

8 февраля 1915 г.

<… /> Я очень рад, что тебе понравилась моя статья[1657]. А вот "Зюзючке"[1658] не понравилась. Написала мне длинное письмо с критикой, но с "любовью". Я ей сейчас же в нескольких словах ответил примирительно, не отдавая своих позиций.

<… /> Бердяевы приехали третьего дня, но до сих пор мы не виделись. Сегодня он читает лекцию в "Войне и Культуре" о душе России[1659]. Мы все идем и встретимся там. "Посмотрим, что выйдет".

<… /> На днях со всей "фамилией" (впрочем без Лидии) были у "стратега"[1660]. Очень "фешенебельная" квартира, роскошный ужин с водкой и Шабли, отдельный закусочный стол. Вячеслав был в восторге от водки, выпил четыре рюмки и просидел с "фамилией" до 5 часов, мы же с "профессором" (Булгаковым) благоразумно ретировались в 12 ¹/₂ ч., потому что на другой день у нас были лекции. У стратега два портрета: один большой углем, сделанный Ульяновым[1661] — великолепный, тонкий, характерный, Балтрушайтис "в идее и сущности" — другой поменьше, в красках, сделанный Пастернаком[1662]. Хорошо схвачено сходство, но немного фотографично. Ты насчет меня не беспокойся. Я действительно много пишу, но с большим удовлетворением и потому почти без усталости. Теперь работаю над "Время славянофильствует"[1663]. Опять замешал густо. Меня в газетах почти везде и много ругают. Бюро вырезок исправно присылает мне все новые и новые шедевры для коллекции. Бердяев в фельетоне о Ницше[1664] опять меня сильно выругал, еще не зная моей статьи против него. Так что "Налет Валькирий" вполне им заслужен. <… />

552.     В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <11.02.1915. Москва — Тифлис>

11 февраля 1915 г.

<… /> Какие у тебя чудесные братья! Как хорошо написал Оник — один восторг. Чистые, великолепные души! Сегодня пришел стратег взволнованный. Вячеслав еще не встал и мы с ним вместе пережили восторг перед этим изумительным корпусом ген. Булгакова[1665]. Мы с ним сошлись на том, что этот эпизод — неувядаемый лавр и наша величайшая духовная слава. Это сверхчеловеческий героизм: 9 дней пробиваться через кольцо немецких полчищ, не спать, может быть, не есть, и без дорог, главное, почти без надежды, прокладывать себе путь назад. И только расстрелявши снаряды, положить оружие. И при этом вести пленных; и все же остатки пробились. Это какое-то чудо героического напряжения воли, — я думаю немцев должна взять оторопь-испуг — и без растерянности в немцах нельзя понять того, что они со своими сотнями пулеметов, орудий и тройными силами не могли в 9 дней физически уничтожить какие-то 25 тысяч, окруженных со всех сторон. Гинденбург хотел ускорить русский Седан, а вышли русские Фермопилы[1666]. А Н.А.Бердяев только два дня тому назад читал о "бабьем" в русской душе, и публика аплодировала… С Н<иколаем /> А<лександровичем /> мы встретились на лекции. Поцеловались, поговорили. Л<идия /> Ю<дифовна /> была больна и не пришла. Потом с Вяч<еславом /> звонились к ним в часов 9¹/₂ — они сказали, что устали и ложатся. Вчера пришел Н<иколай /> А<лександрович /> и пригласил нас к себе на завтра. С ним поговорили немного. Сначала о пустяках, а потом Вяч<чеслав /> стал говорить в открытую, но деликатно. Н<иколай /> А<лександрович /> был сдержан, но немного растерян. Вот завтра придется говорить гораздо больше. Я решил всячески воздерживаться от споров п<отому /> ч<то /> с Н<иколаем /> А<лександровичем /> они совершенно бесплодны. Если начать ему уступать, он празднует "победу", если же диалектически его побивать — он приходит в раздражение, волнуется и просто кричит. Я устраняюсь и буду смотреть, как будет разговаривать Вяч<еслав />. Он искусен и дипломатичен.

Время защиты наконец определилось. Она назначена на 1-е марта. Я прочел это в "Русск<их /> Вед<омостях />". Придется теперь скорее кончать "Время славянофильствует" и приниматься за составление "речи" перед защитой. Впрочем, она должна быть коротенькая, на 20-30 минут, не больше. Мой "Кант-Крупп" все еще продолжает вызывать раздражение. Сегодня в "Р<усских /> Вед<омостях />" появилась скучнейшая статья "Виноват ли Кант?" с большими цитатами, не относящимися к делу и с маленькими ругательствами, относящимися ко мне <… />

Мария Михайловна страшно радуется твоим письмам и приносит их мне с сияющим лицом. Если бы мы не были уже мужем и женой, она наверное бы нас поженила! <… />

553.     В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <15.02.1915. Москва — Тифлис>

15 февраля 1915 г.

<… /> Третьего дня мы, наконец, выбрались к Бердяевым. Когда пришли, было маленькое напряжение, но потом Л<идия /> Ю<дифовна /> отвела меня в отдельную комнату и прямо сказала, что ей было бы очень больно думать, что какая бы то ни было полемика между нами может как-нибудь отразиться на наших личных дружественных отношениях. Я на это поцеловал ей ручку и сказал, что я об этом и думать не мог и очень рад, что и она с Н<иколаем /> А<лександровичем /> думает почти так же. Натянутость сразу прошла, и мы разговаривали потом, как всегда — "в простоте и дружбе". Оказывается больше всех переволновалась Е<вгения /> Ю<дифовна /> из-за моей статьи. Мы сошлись на том, что спорить с Н.А. не нужно, ибо он совершенно одинаково со мной сознавался своим дамам, что очень любит меня в "домашней обстановке" и любит вести со мною разговоры о "котах и собаках", а вот в спорах я невыносим. Так что у нас все быстро выяснилось, а в это время Вяч<еслав /> очень удачно разговаривал с Н.А., так что у нас образовался мир, который, надеюсь, не нарушится. За ужином Л<идия /> Ю<дифовна /> читала свои стихи русские и французские. Она неожиданно для себя и для супруга стала читать французские стихи и очень недурные. Тут Н.А. с широкой детской улыбкой признался, что его дамы сыграли с ним шутку: Л.Ю. прочла ему свое первое стихотворение, как стихотворение Верлена. Н.А., прослушав, сказал: "Да, да! я вспоминаю, это у Верлена находится в сборнике…" Тут дамы захохотали, и целый вечер Н.А. пребыл в совершенном конфузе и молчании. Воображаешь, сколько наговорила в этот вечер, воспользовавшись его полным "выбытием из строя" — Евгения Юдифовна! <… />