<… /> Был вчера "стратег"[1641] и тронул меня надписями на двух сборниках своих стихов. На одном написал "Влад. Эрну с братским приветом", на другом "Влад. Эрну в душевном единении". Ты видишь, как быстро сдружились мы с ним. Это ведь уже совсем по-дружески. Слов он не произносит напрасно <… />
Ты пожалуйста не смотри на мои планы пессимистично. То, что "Бирж<евые /> Вед<омости />" сами открыли мне свои объятия, и то, что "Утро России" обещало повысить мне гонорар — это ведь настоящий экономический выход для меня, и в то же самое время выход духовный, ибо у меня есть величайшая потребность теперь писать именно на темы публицистические. А ведь к развертыванию идей я еле-еле приступил. Каждая написанная статья порождает во мне по крайней мере три новых мысли для последующих статей. Так что у меня все время <нрзб. два иностранных слова />. Словом, с помощью Божией наши дела поправятся, и мы заживем славно без нужды <… />
Вчера получил открытку от Аскольдова с изъявлениями восторга по поводу "Налета Валькирий". Бердяевы ("Ни и Ли")[1642] скоро приезжают, должно быть 3-го. 8-го назначена его лекция в "Войне и Культуре"[1643]. Вероятно, что я буду читать 15-го. Нужно будет теперь усердно засесть за работу, чтобы поскорее кончить ее. Мое выступление, как всегда, вызвало массу толков. Кругом говорят все о "Канте и Круппе". Вчера прилетел Нилендер[1644] и зашел Балтрушайтис. За сочувствие, выраженное первым Ильину, Вячеслав резко сказал: "это показывает нетребовательность Ваших этических и эстетических вкусов". Когда тот застонал, Вячеслав прибавил: "Передайте это мое мнение всему "Мусагету". Словом вышла история (без меня). Когда я пришел, они там исчерпывали инцидент, а "стратег", прервав молчание грозно сказал: "Я не знаю в чем дело, но по тому, что я слышал, становлюсь на сторону В<ладимира /> Ф<ранцевича />, и во мне Вы имеете противника с левого фланга"… Лидия очень удачно сострила насчет Ильина: "Он ставит кавычки только перед цитатами (из моих статей), а сзади забывает поставить" (и наговаривает от себя). А Вяч<еслав /> еще сильнее выразился: "Такими цитатами можно из чужого кармана похитить часы" <… />
548. М.К.Морозова — Е.Н.Трубецкому[1645] [? 01.1915. Москва — Бегичево]
<… /> Если ты не приедешь на Масленице и если тебе неудобно, чтобы я приехала, то я могу только поехать на второй неделе[1646], а это очень долго. В Петрограде у меня масса дела. Нужно узнать о Михайловском училище для Мики[1647], нужно поговорить со Струве, нужно познакомиться с Игнатьевым[1648] через С.Рачинского[1649], нужно поговорить с Радловым[1650] и с Оболенским[1651]. Даже не знаю, когда все это успею. Главное, мне нужно быть в Михайловском училище. А самое, самое, самое главное — мне нужно увидеть моего ангела, обнять его, крепко, крепко расцеловать и сказать ему все, что в моем сердце есть самого лучшего и светлого <… />
549. Н.А.Бердяев — Вяч.И.Иванову[1652] <30.01.1915. Люботин — Москва>
Люботин, 30 января 1915 г.
Дорогой Вячеслав Иванович!
Уже почти перед отъездом моим в Москву (8 февраля я читаю лекцию, а в Москву приеду, вероятно, 6 февраля) собрался я писать Вам. Для "энциклики", как Вы выражаетесь, не было у меня подходящей настроенности. Вы все хотели, чтобы я сказал Вам откровенно, что я мыслю о Вас. И вот я скажу Вам, хотя и недостаточно пространно. Думаю я прежде всего,что Вы изменили заветам свободолюбия Лидии Дмитриевны, ее мятежному духу. Ваш дионисизм, Ваш мистический анархизм, Ваши оккультные искания, все это очень разное, было связано с Лидией Дмитриевной, с ее прививкой.
О Вас я очень сильно чувствую вот что: тайна Вашей творческой природы в том, что Вы можете раскрываться и творить лишь через женщину,через женскую прививку, через женщину-пробудителя. Таков Вы, это роковое для Вас. Творческое начало в Вас падает без взаимодействия с женской гениальностью, Ваша огромная одаренность вянет. Вы сами по себе не свободолюбивы, Вы боитесь трудностей истинной свободы, распятия, к которому ведет путь свободы. Вы слишком любите легкое, отрадное, условное, в Вашей природе есть оппортунизм. Вы думаете, что теперь живете в свободе, потому что свободу смешиваете с легкостью, с приятностью, с отказом от бремени. У Вас нет религиозного дара свободы. Вы свободу всегда переживали, как демоническое дерзание, и для Вас лично воспоминания о путях свободы связаны с чем-то темным и сомнительным. И в Вашей природе есть робость, которая лишь внешне прикрывается дерзновением. Вы всегда нуждаетесь во внешней санкции. Сейчас Вам необходима санкция Эрна или Флоренского. Вы ищете санкции и в личной жизни и в жизни духовной и идейной. Жизнь в свободе — трудная и страдальческая жизнь, легка и приятна — лишь жизнь в необходимости. Вам не знакома божественная свобода, у Вас есть лишь воспоминания о демонической свободе.
В православии Вы ищете легкой и приятной жизни, отдыха, возможности все принять. И это усталость в Вас, духовное истощение от ложных опытов дерзания. Последние годы Вы живете уже творческими откровениями и подъемами прежних лет. Но сейчас я чувствую, что прежний огонь погас в Вас. Вы стали перекладывать в стихи прозу Эрна. Вы почти отреклись от Ваших греческих дионисическх истоков. И на высоте Вы лишь тогда, когда остаетесь поэтом.
Я не люблю в Вас религиозного мыслителя. Ваша необычайная творческая одаренность цвела и раскрывалась под воздействием сначала жизни Лидии Дмитриевны, а потом ее смерти. А в Ваших оккультных исканиях для Вас имело огромное значение Анна Рудольфовна[1653]. Теперь Вы попали в быт и живете под санкцией Эрна, говоря символически.
В Вас лишком много было всегда игры. И сейчас Вы очень привлекаете и соблазняете в минуты игры. Но думается мне, что Вы никогда не пережили чего-то существенного, коренного в христианстве. Я чувствую Вас безнадежным язычником, язычником в самом православии Вашем. И как прекрасно было бы, если бы Вы оставались язычником, не надевали бы на себя православного. В Вас была бы языческая праведность. В Вас есть языческий страх христианской свободы, бремя которой нелегко вынести. Вашей природе чужда Христова трагедия, мистерия личности, и Вы всегда хотели переделать ее на языческий лад, видели в ней лишь трансформацию эллинского дионисизма. Ваше чувство жизни, Ваше мироощущение в своей первооснове языческое, просто внехристианское, а не антихристианское. Вот в моей природе есть что-то антихристианское, но вся кровь моя пропитана христианской мистерией. Я — "еретик", но в тысячу раз более христианин, чем Вы — "ортодокс". Вы совсем не могли бы жить и религией Христа, не знали, что в ней делать, она просто не нужна Вам. Но культ Богоматери очень Вам подходит, сердечно нужен Вам для жизни, для мистических млений. И свое языческое чувство жизни вы теперь прилаживаете к Церкви, как к женственности и земле.
Я объявляю себя решительным врагом Ваших нынешних платформ и лозунгов. Я не верю в глубину и значительность Вашего "православия".
