Мне горько видеть, во всей этой итальянской истории, те самые черты Н.А., которые проходят чрез всю его жизнь, искажают и калечат ее. Очень горько!
Я писал уже Вам, что кн. Евгений Николаевич выступает против Н.А. и Вас (частью и меня) по национальному вопросу. Это имеет и хорошую сторону, но может быть чревато и — ой-ой! — какими осложнениями. Будем надеяться на лучшее. Изорвите это письмо по прочтении и помогите нам, как сумеете. Григорий Алексеевич пока ничего, но боюсь, непрочен, ибо старое налицо. Князь болен. Религиозно-философское ощество в обмороке. Да хранит Вас и семью Вашу Господь.
Любящий Вас С.Б.
Вопрос о Бруно в прежнем положении. Жду с нетерпением ответа. Волжскому очень понравилась Ваша статья о Толстом (и мне она тоже очень нравится).
355. Е.Н.Трубецкой — М.К.Морозовой[1110] <11.01.1912. Москва — Москва>
Милая и дорогая Гармося,
придется еще потерпеть. Вчера два доктора были, выпустили в другую комнату, но выходить разрешают, смотря по наружной температуре, но не раньше десяти дней, та как есть еще ничтожные хрипы в нижней части легкого, где был фокус.
За эти дни я совершенно раскассировал прежнюю статью, сделал одну, очень большую — "Старый и новый мессианизм". Это уже не критика Бердяева, а рассуждения о мессианстве вообще. Антиномизм я там совершенно уничтожил, так как об нем нужно говорить или много, или ничего. Будет это большой реферат.
Ждать дальше окончательно невыносимо; но приходится слушаться, так как проделывать болезнь опять сначала нет ни малейшей охоты и надобности. Скоро — дня чрез три, разрешат выходить в нижние комнаты. Если это случится, (что наверное), то явится возможность в момент всеобщего отсутствия поговорить по телефону. Не могу сказать, как я об этом мечтаю, красота моя, радость, прелесть, милая, дорогая, сокровище. Ах, как хочется поцеловать тебя много, много раз, задушить тебя, мой светик дорогой.
Целую без счета.
А ведь и когда выпустят, то нельзя будет сначала видеться два раза в день. А зависимость от мороза прямо невыносима. Не могу об этом вздумать. Ну, да так или иначе увидимся и увидимся хорошо. Только надо вооружиться терпением.
Целую еще 20 раз.
356. Е.Н.Трубецкой — М.К.Морозовой[1111] <13.01.1912. Москва>
<…> Все время и долго думаю о "Пути". Сборник о Толстом — удачен. Статья Булгакова — прямо из души, а так как душа у него светлая, то и статья — тоже (первая). Всегда у него чувство хорошо; никуда не годится только рефлексия, что и видно в статье в Лопатинском сборнике. Статья Эрна прямо талантлива. Из этого я вижу, что лучше с ними — сборники редигиозные нежели философские. Философский сборник приходится очень расширять. Иначе мы жестоко сядем в лужу. <…>
357. С.Н.Булгаков — В.Ф.Эрну[1112] <14.01.1912. Москва — Рим>
Дорогой Владимир Францевич!
Пишу Вам спешно и коротко и потому откладываю отчет о Ваших личных предложениях, тем более, что относительно них все более менее благоприятно. Пишу опять о Николае Александровиче. Выясняется, что замалчивать положение с Леруа и Гелло невозможно, ибо он все распрашивает о них, и потому Григорий Алексеевич пишет ему глухо об осложнениях с ними и еще раз зовет его в Москву для выяснения их. Вас же прошу это иметь в виду, и, если Николай Александрович заговорит, успокаивайте его всячески: пусть он знает, что здесь ведь не враги его и какие-то хулиганы, а любящие его и страдающие за все происходящее люди. Он уже угрожает мне "демонстративным выходом", и сгоряча способен сделать необдуманные поступки, о которых и сам будет жалеть и которые, главное, абсолютно необоснованы. Еще прошу Вас об одном: если можно, прочтите сами книгу Гелло и выскажите свое независимое мнение, может ли быть она — целиком или частью — напечатана в "Пути", ибо это вопрос общередакционный и жгучий.
Постановлено обратить внимание и возможно двинуть "Философскую библиотеку" переводную, классиков (туда может войти и Бруно) и положить конец случайным переводам. Очень был утешен Вашим последним письмом. Христос с Вами и Вашими.
358. М.К.Морозова — Е.Н.Трбецкому[1113] [? 02.1912. Москва — Бегичево]
Дорогое мое сокровище!
Дорогое мое сокровище! Заседание с твоим рефератом о "Русском мессианизме" назначено на воскресенье 19-го февраля. Повестки уже печатаются — все устрою я сама, т<ак> ч<то> ты готовься, пожалуйста. Имей в виду, мое сокровище, что т<ак> к<ак> реферат в воскресенье, то я не отпущу тебя в деревню раньше понедельника вечером. Помни это!
Экономический реферат менее интересен, да и был уже поднят только что этот вопрос, повторять его так близко будет, пожалуй, скучно. Реферат о мессианизме очень интересный и боевой! Так решено! <…>
359. С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[1114] <15.02.1912.Москва — Симбирск>
15. 02. 1912., Москва
Дорогой Александр Сергеевич!
От Венгерова я письма не имел, но, снесшись с Гершензоном, который снесся с "Миром"[1115], узнал, что Венгеров в бытность в Москве говорил о Вашей книге, и, хотя там смущаются ее размерами, но не отказываются познакомиться и вступить по этому поводу в переговоры. При этом Г<ершензон>, конечно, согласен передать рукопись и быть посредником. Рукопись (половину, как Вы предполагали) можете послать прямо ему: Москва, Никольский пер., д. Орловой, или, если предпочитаете, мне для передачи ему.
Не писал я Вам исключительно из-за недосуга. Я благополучен, на днях выпускаю "Философию хозяйства" — докторскую диссертацию. В издательстве сравнительно благополучно, Григорий Алексеевич, слава Богу, сейчас хорош, но с Бердяевым очень плохо, потому что одновременно сошлись у него кризис семейный (в связи с его братом[1116], —я не знаю рассказывал ли я Вам), болезнь матери, вырвавшая его из Рима в Киев[1117], денежные затруднения и ряд литературных неудач в "Пути", о которых он еще и не знает и о которых мы не знаем, как собщить. (Негодный перевод, негодная книга для перевода и неисполнимая тема для монографии). Очень за него тревожно, но хорошо, что он в России, можно лично переговорить, я много переволновался из-за неприятной с ним переписки. Эрн, повидимому, благополучен, но слишком спешит со своей философской книгой.
Авва замаялся с Распутиным и, кроме того, серьезно рискует, его брошюра конфискована, и м<ожет> б<ыть> обыск, если не хуже[1118], а Вы сами знаете состояние его мамаши. Его здоровье скверно. Поистине, он стяжает себе венец у Господа этим своим рачением на пользу Церкви![1119]
На эмпирических горизонтах темно, как в ночи, в Петербурге никто ничего не знает, все боятся, один Распутин распутничает.
Был я на первой неделе[1120] в пустыни, в первый раз без аввы, который должен был вместо пустыни уехать в Петербург по распутинству, — говел, там хорошо и благодатно, как и прежде. Нельзя ли будет Вам приехать в Москву на Пасхе? Мечтаю весной с детьми прокатиться по Волге, и тогда б.м. увидимся, но это вилами на воде писано.
Из Вашего умолчания заключаю, что у Вас корь окончилась благополучно. Спрашиваю же я потому, что болезнью, надорвавшей нашего Ивашечку, был нефрит, как осложнение кори.
