Гномка кивала, слушая его. Она верила его рассказу, а не тому, что говорили люди или эльфы.

- Но он пришел не только с людьми, - продолжал Торин. – Бард заключил союз с Трандуилом. И он потребовал, чтобы часть сокровищ отдали и эльфам тоже! Тем, кто предал мой народ…

Дубощит не видел перед собой невесту, он смотрел куда-то сквозь нее, холодным колючим взглядом.

- Он хотел, чтобы я отдал сокровища тому, кто не помог нам! Кто бросил умирать весь мой народ: воинов и калек, женщин и детей! Да я и гнутой медной монеты не дал бы ему! Если бы не этот хитрый предатель, похитивший реликвию моего народа!

Тордис осторожно, повинуясь сочувствию, погладила жениха по руке. Тот вздрогнул, приходя в себя.

- Прости, - буркнул он.

Она кивнула в задумчивости.

- А проклятие? – шепотом спросила Тордис. – Оно… существует?

И заметила, что выражение лица жениха изменилось, став необычайно уставшим.

- Мы очень давно гуляем, - спохватилась она. – Пойдем обратно, я провожу тебя. Нельзя столько времени…

- Пойдем, - металлическим голосом согласился Торин.

Возвращались они молча. И гномка корила себя за несдержанность. Зачем она напомнила ему обо всем? Говорили, что Трор, дед Торина, помешался на сокровищах. Наверняка Торину больно вспоминать об этом. А тем более примерять на себя.

***

Оин встретил их неодобрительным ворчанием и долго качал головой, ясно показывая, что такие прогулки вредны.

- Я должен был поближе узнать невесту! – поспешил возразить Торин.

И внезапно стал похож на совсем юного гнома, сбежавшего на свидание и теперь пытающегося оправдаться.

- Я следила, чтобы он не уставал и не застудил раны, - добавила Тордис, невольно улыбаясь сравнению, пришедшему в голову.

А Дубощит, видимо, посчитав, что она так пытается прикрыть его, но не говорит правду, озорно подмигнул, благодаря за поддержку.

- Тебе лучше лечь, - Тордис немедленно сделалась серьезной. – Мы и вправду долго гуляли…

- Ну, отказать той, что спасла мне жизнь, я не могу, - поклонился Торин. – Подчиняюсь, моя госпожа.

Оин, понаблюдав за действиями короля, убедился, что тот в порядке. И отправился в угол палатки разогревать какой-то отвар.

- Я, пожалуй, пойду, - растерянно пробормотала гномка.

- Тордис, подожди, - окликнул ее жених.

Он расположился на кровати полулежа. И вновь по его усталому выражению лица Тордис поняла, что он вспомнил и о чем заговорит сейчас.

- Проклятие есть, - еле слышно произнес Торин. – Но оно не такое, как думают люди. Дракон прилетел, поскольку жаждал золота. Это правда. Но это богатство было достигнуто нами честно, мы ничего не отбирали. Не жадность моего деда, как говорят люди, привела Зверя. А богатства, скрытые в недрах Эребора.

Он перевел дух и продолжил несколько более уверенно.

- И не богатства вели меня и моих спутников, когда мы шли к Эребору. Я знаю, что говорят люди. Они считают, что мы разбудили дракона…

- Это глупости, - осмелилась вставить Тордис. – Рано или поздно Зверь проголодался бы. И обрушился бы на Эсгарот.

- Да, - кивнул Торин. – Но проклятие есть. Оно заключается в другом. Трор с каждым днем все больше думал о золоте и все меньше о нас. Ты не хуже меня знаешь, что мы дорожим сокровищами, но еще больше дорожим нашими женщинами и нашей семьей. Дед забыл все. Он готов был все дни проводить в сокровищнице, соглашаясь выйти лишь для того, чтобы показать свои богатства, хвастаясь перед другими народами. И только когда мы бежали из Эребора, он начал меняться, становясь прежним. Он вновь вел войска ради народа, он думал о нас.

- И это, возможно, ждет тебя?

- Я подумал, что все же должен тебя предупредить, - криво усмехнулся Торин. – Не боишься ли ты, что однажды я начну проводить время не в нашей спальне, а в сокровищнице Эребора?

- Тогда я поселюсь с тобой, - улыбнулась Тордис.

Выходя же из шатра, она была взволнована и испугана. Но твердила себе, что спасет мужа от проклятия.

========== Глава 3. Рождение любви ==========

День за днем Торин набирался сил. Невеста отмечала появляющиеся щеки у гнома и уже не болезненный румянец на них.

Тордис, временами размышляя о скорой свадьбе, приходила к заключению, что ей сильно повезло.

Ее муж хоть и не был первым красавцем среди гномов, все же обладал статью и величественным видом. А выздоровеет, так и округлится в талии. Насчет бороды ей тоже удалось узнать, что Торин обрезал когда-то бороду в знак траур по родне, но дал клятву отпустить после возвращения Эребора. Так что, думала гномка, скоро она и вправду сможет любоваться мужем.

Кроме того, Торин был внимателен к ней. Несмотря на все дела, он каждый день виделся с невестой, спрашивал о том, как прошел ее день. А после того, как большинство гномов, и Тордис в том числе, перебрались в Эребор, король непременно расспрашивал ее о том, удобно ли ей на новом месте, как идут работы по уборке Подгорного королевства, в которых она принимала участие.

И это при том, что сам Торин был повсюду. Он следил за разборами завалов в Эреборе, он обсуждал союз с Даином и оборону города с Балином, а также пытался договориться о сотрудничестве с Бардом.

Последнее, правда, выходило плохо. Несмотря на то, что до битвы Торин и Бард вроде бы пришли к какому-то соглашению, оно исполнено не было. Несколько поправившись, Торин пожелал видеть у себя полурослика. И после довольно длительного разговора простил его предательство.

Однако именно поэтому новой договоренности с людьми достичь не удавалось.

Бард, узнав о примирении, теперь настаивал на том, чтобы ему были выплачены деньги не из доли Бильбо.

Торин, соглашаясь с тем, что хоббит заслужил отдельной платы, все же не считал законными требования уплатить сверх этой суммы. И настаивал на том, что он сдержит слово, а поделится ли хоббит или нет, его не интересует.

Бильбо может быть и согласился бы выплатить, но его, признаться, не очень и слушали сильные мира сего. Потому что во всей этой истории оставался еще один участник, который такой дележкой был недоволен. Трандуил продолжал давить на Барда, требуя, чтобы в числе оплаты, из денег Торина или Бильбо, неважно, были так желанные им самоцветы. Наследник Гириона рвать союз с эльфами не решался, а потому вынужден был настаивать на том, чего желал Лесной король.

Стороны вновь зашли в тупик в своих переговорах. И развязали бы новую войну, если бы большая часть войск с обеих сторон не лежала бы по лазаретам.

***

Все так и было даже в тот день, когда из Синих гор прибыл первый обоз. С ним, в числе прочих, прибыла сестра Торина.

Дис, во многом схожая с братом, все же обладала необыкновенным изяществом, присущим исключительно женщине. Величественная и нежная, уверенная и женственная, она была истинной дочерью Дурина.

Тордис доводилось слышать разговоры о различиях между принцессами Железных Холмов и Одинокой Горы, сейчас же она видела это воочию. Ту королевскую стать, с которой не сравниться ничьей другой. Эльфы слишком жеманны, люди слишком приземленны, чтобы повторить это. Даже гномидам Железных Холмов не встать рядом. Рудокопам родня, как ни крути, не ювелирам.

Торин, приветствовавший сестру у самых ворот Эребора, под руку с ней прошел в Зал Приема.

Следом шествовали Фили и Кили, сыновья Дис, которым, пожалуй, несколько недоставало величия их дяди и матери. Но это юность сказывается и жизнь в Синих горах. Молодые принцы еще не привыкли к мысли, что должны олицетворять теперь величие Подгорного царства.

Впрочем, вдруг подумалось Тордис, и они изменились. Она не знала их до этой битвы, но по изредка появлявшимся искоркам в глазах принцев они казались ей смешливыми мальчишками. Там, в прошлом. Сейчас они были сдержанными и спокойными, война повлияла на них.

Торин с сестрой приблизились к Даину и Тордис, стоящими по правую руку от трона. В нескольких словах король представил их.