- Эльф лучше знает предания моего народа? - приподнял брови Торин. - В преданиях моего рода говорится, что кровь невинной любящей девы убережет короля и семью от страшной доли. Избавит его сердце, вернув способность любить.

Тордис вздохнула. Наверное, свою миссию она не выполнила.

- Но… Тогда это значит…

Она глянула на мужа с надеждой.

- Это значит, что я люблю тебя.

Торин осторожно взял ее ладони в свои.

- Люблю. Отныне и навсегда, как завещано предками.

- Навсегда, - эхом отозвалась Тордис.

========== Глава 5. Ценность любви ==========

- Если ты так будешь ломиться, то проделаешь вторую дверь, - хмыкнул Двалин, наблюдая за действиями друга.

Торин, только что пинавший стену, попытался взять себя в руки. Но доносившиеся из-за стены стоны этому мешали.

- Сказали же: и без тебя справятся! – попытался было остановить его Двалин, но узбад уже решительно направился к двери спальни.

Тордис сидела в кресле в одной сорочке, подол которой был высоко поднят. Тело было напряжено, руки впивались в подлокотники.

Гномки суетились вокруг, Оин деловито мыл руки. Увидев короля, он только головой чуть покачал осуждающе. Сколько ни говори этим папашам, чтобы не мешали, все равно идут! И толку с него тут будет? Можно подумать, роженице сейчас до него! Не миловаться же он с ней будет!

Торин опустился на колено справа у кресла. Кажется, он сам только-только начал понимать, что и вправду ничего не может сделать. Шептал что-то на ухо жене, порой отирая пот ей со лба.

***

Роды были тяжелыми, Тордис поминутно кричала. И если Оин только хмурился, то Торин готов был сейчас сразиться в одиночку со всей армией тьмы… Но только вот армии не было, а как взять на себя хоть каплю ее боли, Дубощит не знал. Только и мог что шептать о любви, уговаривая ее быть сильной.

Самой Тордис казалось, что мир превратился в сплошную боль. Она с трудом различала, что ей шепчет муж, что говорят лекарь и женщины. Королева была уверена, что эти мгновения она не переживет.

Мгновения же тянулись и тянулись. Сорочка вся была мокрой от пота, Тордис вообще не понимала, как она не соскальзывает с кресла. Наверное, потому что цеплялась за подлокотники кресла, готовая их разметать.

А малыш все никак не решался покинуть маму, не думая о том, как той плохо и как долгожданно для нее облегчение.

Торин несколько раз не выдерживал, уходил из спальни. Но мерить шагами гостиную было бессмысленно, а страх за жену, который никак не проходил, а с каждым ее криком боли заставлял вздрагивать, гнал обратно.

Тем более, что в гостиной собрались мужчины из знатнейших родов, курили, переговаривались между собой, гадая, принесет ли королева сына или дочь. Поглядывали на Торина, с усмешкой вспоминая, как сами готовы были на стену лезть от беспокойства и собственной беспомощности.

Король разворачивался и уходил вновь к жене. Вновь осторожно стирал пот с ее лба, что-то шептал и столь же осторожно целовал.

В тот момент, когда Оин забормотал, что вот уже выходит, Торин подозревал, что теряет рассудок.

Большая головка со столь же большими ушками, показавшаяся из лона матери, заставила короля побледнеть.

Женщины, кажется, засуетились еще быстрее, Оин был необыкновенно собран, словно в бою. Головку придерживали под дырой в кресле, что-то говорили друг другу, давая указания…

А Торин чувствовал, как у него кружится голова.

И лишь стон то ли боли, то ли облегчения, вырвавшийся из уст жены, несколько привел его в чувство. Запретив себе смотреть вниз, Торин сосредоточился на лице любимой. Напряжение и боль с него уходили. Неужели наконец все самое страшное позади?! Неужели родила?!

***

Тордис казалось, что она позабыла все. Даже собственное имя. Умерла ли или уснула… И встрепенулась с криком младенца.

- Девочка! Дочка, узбад! – объявил Оин. – Роду Дурина никогда не закончиться! Племени нашему всегда процветать! У тебя родилась дочь!

Дубощит пока продолжал держать ладонь жены в своей, не двигаясь и все так же глядя на лицо супруги.

- Красивая будет, - с улыбкой заметила Дис, обтерев малышку и заворачивая в приготовленную пеленку. – Взгляни, братец.

Что там красивого, думал Торин. Он помнил, как увидел первенца сестры. Да и других младенцев ему видеть доводилось. Это после они становились похожими на гномов, обретая нормальное тело. Родившиеся же крохи с огромными головами и ушами, маленьким тельцем, ручками и ножками были малосимпатичны.

Но, поддавшись любопытству и с каким-то непонятным ему трепетом, Торин все же поднялся на ноги, поворачиваясь к сестре.

В руки короля лег небольшой сверток со спеленутой дочерью. Девочка была довольно крепенькой и пухленькой, неудивительно, что маме было так тяжело! Личико красное, сморщенное, черты лица крупные… Ну и голова тоже крупная, конечно, ушки как блюдечки по сторонам.

- Красавица, - отчего-то признал Торин, улыбаясь и любуясь девочкой.

- А вы что встали? – накинулся Оин на женщин, окруживших короля и поглядывающих на девочку. – Помогите-ка королеве!

Гномки бросились во все стороны. Кто нагревать простыни, кто мыть Тордис, кто убираться в спальне.

- Торин! – тихо позвала жена.

Тот, встряхнувшись, без слов понял ее просьбу, приближаясь к супруге и наклоняясь, показывая дочь.

***

- Торин! Пусти!

- Не сейчас! – рычал муж в ответ.

Тордис пыталась отпихнуть супруга, чтобы броситься с детскую, где надрывалась в плаче дочка. Но это было не так и просто.

Недавно Оин позволил наконец узбаду вновь жить с женой не просто в одних покоях. И Торин, обнаружив к тому же, что после родов ощущения стали совершенно иными, а также попросту соскучившись по ней, теперь каждую ночь вынужден был делить Тордис с дочкой. Та настойчиво желала кушать среди ночи в те минуты, когда папа был как раз сыт и вполне доволен жизнью, а потому хотел другого.

- Извини, моя хорошая! Не плачь!

Тордис, едва муж добился своего, наконец смогла его столкнуть и бросилась к кроватке дочери. Вернулась через минуту, качая девочку на руках.

- Это она в тебя, - заметила женщина, устраиваясь на кровати.

Малышка, получив столь желаемое, тихо сопела, посасывая грудь и сладко щурясь, словно улыбалась.

- Почему в меня?

- Ты тоже когда чего-то хочешь, особенно есть, никого слушать не желаешь.

- Я умею сдерживать свои желания!

Тордис фыркнула.

- Ну, в еде, во всяком случае, - тут же добавил Дубощит. – А если бы я не был таким упрямым, то не вернул бы Эребор.

- Ладно, ладно, - качнула головой женщина. – Ты у меня герой. Позади меня сядь, а то опять спина устает.

Торин устроился сзади, обнимая жену и придерживая локоть, на котором та держала дочь, чтобы рука не уставала.

- А вот теперь точно герой, - прошептала Тордис, откидывая голову ему на спину и устало прикрывая глаза. – Люблю тебя.

Мужчина молча тронул поцелуем ее щеку.

***

70 лет спустя

- Ты зачем ее запер?! – Тордис уперла руки в бока. – Надо тебе, так сыновей воспитывай! А с дочерью я сама разберусь!

- А что я должен?! Поощрять ее гулянки?!

- Торин! Бирла – молодая, симпатичная девушка!

- Вот именно! И любой может обидеть!

- Любой?! – всплеснула руками Тордис. – Ты говоришь любой – про Раглина? Сына твоего друга Двалина?!

- Будто я не знаю, какими мы с Двалином были в этом возрасте, - пробубнил Торин словно в оправдание.

- Что? – прищурилась Тордис. – Что там о том, каким ты был в этом возрасте?

- Нормальными были! – немедленно пошел на попятную муж. – Просто девушке не следует…

- Раглин ее не обидит! И потом, ты что, не доверяешь своей дочери?! Вспомни, каким взглядом она смотрела в десять лет на своих старших двоюродных братцев, когда они пытались ее развеселить!

Торин хмыкнул. Это верно. Когда Фили и Кили корчили рожицы, пытаясь рассмешить малышку, та взглянула на них так, что братцы немедленно почувствовали себя нашкодившей детворой.