– Да, – сказал он. – Продолжайте.

– Мне кажется, я хочу быть с вами и только с вами. Но есть Реймонд. Я хорошо его знаю. Он добрый и ласковый. Наверное, я смогу быть счастлива с ним. В нашем союзе не будет того бурного огня, какой ждал бы меня с вами, это я знаю. Это будут ровные отношения… Ни взлетов… Ни падений…

– Что вам покажется ужасно скучным.

– Не скучным. Приятным. Это как плыть по ровной морской глади.

– Даже на самом спокойном море случаются шторма. Туманы…

– Да, я знаю. Но на Реймонда можно положиться.

– А на меня, стало быть, нельзя.

– Я не могу быть в вас полностью уверенной. Я не сомневаюсь, вы знали многих женщин.

– А ваш Реймонд, конечно же, непорочен. Святой рыцарь. Как там его звали? Галахад? Я думаю, он сейчас сидит дома и натирает свой Святой грааль, совершенно не беспокоясь о том, что с вами происходит.

Я не удержалась и прыснула.

– Это смешно, – сказала я.

– Сами виноваты. Не надо было приводить такие сравнения в такую ночь.

– И не забывайте, – напомнила я, – здесь я нахожусь ради определенной цели. Я хочу найти брата. У меня необъяснимое чувство, что я разгадаю эту загадку.

– Вы все еще думаете о незнакомце с Львиного острова.

– Да, – призналась я.

– И какое он ко всему этому имеет отношение?

– Это так странно. Иногда мне кажется, что на самом деле я – Анна Алиса… Что она – часть меня. Что она снова проживает свою жизнь через меня.

– Вас очаровал этот человек. Знаете, я думаю, он опаснее вашего святого Реймонда будет.

Я промолчала. Был ли он опасен? Я лежала в каноэ рядом с мужчиной, само присутствие которого заставляло мое сердце трепетать, но Анна Алиса как будто была со мною, вкладывала слова в мои уста… Говорила мне, что я должна сохранить непорочность, остаться такой же чистой, как она… Чтобы потом, когда придет время ей выходить за Магнуса Перренсена, она отдалась ему так, как положено невесте. Но она умерла, и теперь как будто она выбрала меня, чтобы дожить ту жизнь, которой ее лишили.

– Странные мысли порой у вас возникают, – он поцеловал меня в лоб.

– Я была откровенна с вами. Будьте откровенны и вы. Вы были любовником Магды Мануэль?

Он заколебался, но наконец сказал:

– Она была одинока… Муж инвалид… Я часто навещал их. Мы стали очень близки.

– А муж?

– Я думаю, он знал.

– Понятно… Удобно всем.

– Никто и не рассчитывал, что это во что-то выльется. Я ждал вас. Жаль, что вы не появились раньше.

– По-моему, она на меня в обиде.

– Нет. Магда – умная женщина. Она все понимает. Мы с ней не собирались жениться.

– Но любили друг друга?

– Это зависит от того, что вы вкладываете в понятие «любовь». Она нравилась мне, и я нравился ей. Мы подходили друг другу. Мы близкие друзья. Я ради Магды готов на многое.

– Видите… что я чувствую?

– Вы связаны условностями. Здесь все не так, как вы привыкли видеть дома. Может быть, дело в климате. Но я уверен, вы поймете это.

– А какие у вас с Магдой отношения сейчас?

– Все кончено.

– Не думаю, что для нее это в прошлом.

– Я ее хорошо знаю…

– Она кажется скрытной, себе на уме…

– Это потому, что вы к ней относитесь предвзято. Вы не хотите, чтобы у меня были близкие отношения с другими женщинами. Даже то, что было в прошлом, до того, как я встретил вас, вам не нравится. Мне это нравится. Меня это успокаивает.

Я промолчала, и он прижал меня к себе, нежно целуя мое лицо. Я подумала: «Он действительно меня любит», и мне захотелось повернуться к нему и сказать, как мне хочется стать для него всем… быть с ним всегда. И я почти сделала это. Мне нужно было всего лишь произнести одно слово. Но оно осталось во мне. И я была этому рада. Я хотела его произнести… и все же силы, которые мне были не до конца понятны, сдерживали меня.

Мы долго лежали так, прижимаясь друг к другу телами. Его руки обнимали меня, придавая ощущение покоя и защищенности.

Я никогда не забуду этого. Тихий шелест воды на песчаном берегу… Тишина… Покой… Осознание того, что он любит меня настолько, что готов сдержать страсть, которую я чувствовала в нем, потому что считает меня женщиной, чьи желания должно уважать.

Наша любовь была бы совершенна. Это не случайная связь в старом каноэ, случившаяся из-за того, что туман свел нас вместе. Я любила его за то, что он так меня понимал.

Определить время я не могла, но, вероятно, было самое начало утра, когда туман наконец рассеялся. Пока мы лежали в каноэ, у меня затекли руки и ноги. Он помог мне встать.

– Ну вот, все чисто, – сказал он. – И Карибу видно.

– Мы совсем рядом, – добавила я.

Я повернула к нему лицо, и он меня поцеловал.

– Спасибо, – произнесла я. – Я никогда не забуду эту ночь. Она станет одним из самых дорогих воспоминаний.

– Мы будем возвращаться сюда каждый год, когда будем здесь. Мы даже станем приплывать и рассматривать все эти места, когда обустроимся в Англии.

– Хотелось бы.

– Никаких «бы». Это обещание.

– Кто знает, что нас ждет впереди?

– Я знаю.

– И вы никогда не ошибаетесь?

Он уже снова стал самим собой, но мне показалось, что в ту ночь я увидела новую грань его натуры. И от этого стала любить его еще сильнее.

Я села в лодку. Он улыбнулся и достал из кармана мои заколки.

– Мне нравится, когда у вас распущены волосы, но с этими штучками будет приличнее.

Я взяла у него заколки, он сел в лодку, взялся за весла и повез нас на Карибу.

Все решили, что из-за тумана мы остались на ночь на плантации Магды. Фелисити поначалу испугалась, но ее убедили, что волноваться нечего, и, к счастью, на следующее утро наше возвращение не вызвало шума. Быть может, кто-то тайком посмеивался, но я отказывалась это замечать.

Фелисити стало немного лучше. Мы позавтракали вместе, я рассказала ей о плантации Магды, и она как будто даже заинтересовалась, что для нее было необычно. Я решила, что она мало-помалу выходит из состояния полного безразличия ко всему, и это было первым шагом в правильном направлении.

Мне нравилось наблюдать за приплывающим из Сиднея кораблем. Вот и в этот раз я села на террасе и стала ждать, когда он появится. Хоть рейс был регулярным, его появление всегда вызывало радостное оживление. Берег наполнялся шумом, воловьи телеги и люди, которые пришли сюда продавать свои товары, смешивались в оживленную кучу.

Для меня это уже сделалось привычной сценой. Я считала, что стала частью острова. Воспоминания о прошлой ночи все еще не покинули меня, и я в воображении все так же лежала в старом каноэ с Мильтоном. Это воспоминание было мне очень дорого, потому что я верила: тогда он доказал, что действительно любит меня. Ему бы ничего не стоило преодолеть мои сомнения, но он этого не сделал.

А потом я начала думать о Реймонде и, пожалуй, еще больше о Магнусе Перренсене. Этот человек вызвал во мне очень странные чувства. Он казался каким-то далеким, даже речь его звучала архаично. Если бы он сказал мне, что он тот самый Магнус Перренсен, родившийся снова, наверное, я бы поверила ему.

Корабль прибыл, и на берег начали выходить люди. Я лениво наблюдала за ними, мысли мои были далеко.

А потом я застыла от изумления. Этого просто не могло быть. Наверное, я заснула. Наверняка это мне просто померещилось. Но нет! Из небольшой шлюпки, которая перевозила людей с корабля на берег, вышел Реймонд! Я смотрела на него во все глаза. Нет-нет, это не он, а кто-то очень похожий на него! У всех есть двойники, и можно ошибиться… особенно с некоторого расстояния.

Я выбежала из гостиницы и бросилась на берег, ожидая, что знакомая фигура при ближайшем рассмотрении превратится в кого-то другого.

Но чем ближе я подходила, тем понятнее мне становилось, что я не ошиблась.

– Реймонд! – крикнула я.

Он поставил чемодан и посмотрел прямо на меня.