Я не могла прогнать эти мысли из головы. Каждая мелочь, каждый штрих как будто впечатались в мою память. Кровать с бархатными занавесками… Посеревшими от собравшейся за годы пыли. Свисающая с потолка паутина. У меня по-прежнему стоял перед глазами туалетный столик с зеркалом и стул с платком и перчатками. Она их только успела снять или собиралась надеть? Комод… Интересно, что могло храниться в его ящиках?

Я ворочалась и металась по кровати, не в силах успокоиться, пока наконец не решила, что утром схожу туда еще раз. Никакого вреда это не принесет. Я буду вести себя осторожно. Чего там боялся Уильям Гоу? Что в комнате может провалиться пол? Или что там можно отравиться спертым воздухом?

Неожиданно меня охватило жгучее желание пойти туда немедленно и все рассмотреть самой. Почему нет? Я посмотрела на потолок… представила себе лестницу… коридор…

Сердце затрепетало. Через все тело пробежала дрожь. Где-то в душе я верила в рассказы слуг о привидениях, а теперь, после того что открылось, все эти рассказы начали казаться еще более правдоподобными.

«Дождись утра», – подала голос жившая во мне трусиха.

Но, конечно же, искушение было слишком велико. Да и могла ли я заснуть, когда в голове роились мысли и я беспрестанно спрашивала себя: почему? Почему?

Я медленно встала с кровати, сунула ноги в домашние туфли и надела платье. Слегка дрожащими пальцами зажгла свечу.

Открыв дверь, я прислушалась. В доме было очень тихо.

Я стала подниматься по лестнице, останавливаясь на каждой ступеньке и радуясь тому, что знаю дом достаточно хорошо, чтобы не наступать на скрипучие половицы.

Наконец я оказалась в коридоре. В воздухе там все еще стояла пыль. Я почувствовала необычный, ни на что не похожий запах… Запах старины, сырости, чего-то, не принадлежащего этому миру.

Переступив через обломок деревянной панели, я вошла в комнату. В свечном свете проступили пятна на стенах, которых я не замечала раньше. Прежде я видела комнату при дневном свете, проникавшем сюда из коридора, где имелось окно. Что же это за пятна на стене у самой кровати… и на противоположной стене? Я подняла свечку над головой. Да и на потолке тоже?

Я с трудом подавила желание развернуться и броситься со всех ног прочь из этой странной комнаты.

Я почувствовала, что она таит в себе какую-то ужасную тайну. Хоть я и испугалась, любопытство все же возобладало над страхом и не то, чтобы заставило, скорее упросило меня остаться.

Быть может, я домыслила это впоследствии, но мне показалось, будто что-то… кто-то… привел меня туда той ночью… Что я была выбрана для того, чтобы совершить это открытие.

Я простояла так, осматривая комнату, как мне казалось, несколько минут, хотя на самом деле прошло наверняка не дольше нескольких секунд, и мой взгляд постоянно возвращался к пятнам на стене.

– Что это такое? – прошептала я и прислушалась, как будто ожидая услышать ответ.

Потом сделала первый осторожный короткий шаг вперед. Сама не зная почему, я пошла к комоду.

Какой-то неосознанный внутренний порыв направил меня к нему. Поставив свечу на комод, я попыталась выдвинуть верхний ящик. Поначалу он не поддавался, но я потянула сильнее, и неожиданно он сдвинулся с места. В нем что-то лежало. Я наклонилась. Небольшая шляпка из серого шифона с перышком, приколотым спереди драгоценной булавкой, рядом еще одна шляпка, украшенная по краям маргаритками.

Я задвинула ящик, почувствовав себя так, словно копаюсь в чужом белье. Мне показалось, что где-то в этой странной комнате из ночной темноты за мной наблюдают внимательные глаза, и у меня вдруг появилось необъяснимое ощущение, что эти глаза хотят, чтобы я продолжала поиски.

Быстро задвинув верхний ящик, я заметила, что из второго ящика немного выступает какой-то предмет, как будто в последний раз его задвигали в спешке. Я взялась за его ручку и, приложив усилие, выдвинула. В нем лежали чулки, перчатки и шарфы. Опустив руку в ящик, я прикоснулась к ним. На ощупь они показались мне холодными, влажными и какими-то… враждебными, что ли. «Возвращайся к себе и ложись спать, – увещевал здравый смысл. – Зачем было приходить сюда среди ночи одной? Дождись утра и завтра все осмотрите с Филиппом и бабушкой М. Что она скажет, если узнает, что ты побывала здесь без ее разрешения? Ты ослушалась указания. Уильям Гоу говорил, что здесь может быть небезопасно. Пол может провалиться под тобой в любую секунду».

Я достала из ящика кое-что из вещей, и, когда укладывала их обратно, мои пальцы к чему-то прикоснулись. Оказалось, это свернутый в трубочку пергамент. Я развернула свиток. Это была карта. Я впилась в нее глазами. Судя по всему, на ней были изображены несколько островов посреди обширного моря.

Свернув карту, я положила ее обратно, но тут мои пальцы натолкнулись на что-то другое.

Сердце забилось, как сумасшедшее. Это была большая книга в кожаной обложке с надписью «Дневник».

Положив книгу на крышку комода и открыв ее, я вскрикнула от изумления, увидев, что было написано на форзаце: «Анне Алисе Мэллори на шестнадцатилетие. Май 1790 года».

У меня закружилась голова, и мне пришлось схватиться за комод, чтобы не упасть.

Этот дневник принадлежал девице из забытой могилы!

Не знаю, как долго я простояла там, глядя на эту страницу. Это открытие меня потрясло. Я чувствовала, что меня направляет некая сверхъестественная сила. Сначала меня привели к могиле, а теперь к… книге.

Трепещущими пальцами я начала листать страницы. Все они были исписаны мелким, но четким почерком.

Ко мне в руки попал ключ к какой-то загадке. Хозяйка этой книги, веселых шляпок в ящике комода, кружевного платка и перчаток была похоронена и забыта. И звали ее Анна Алиса Мэллори, почти так же, как меня.

В этом чувствовалось некая важность. Мои открытия не были случайными. У меня появилось такое ощущение, будто эта загадочная молодая женщина наблюдает за мной из своей могилы, будто она хочет, чтобы я узнала ее судьбу. Взяв дневник, я развернулась, чтобы уйти, но вспомнила про карту, которую положила обратно в ящик комода. Достав карту и прихватив свечку, я осторожно вышла.

У себя в спальне я заметила свое отражение в зеркале. Глаза мои напоминали глаза сумасшедшей, а лицо было очень бледным. Я все еще немного дрожала, продолжая оставаться во власти сильнейшего душевного волнения.

Бросив взгляд на принесенный дневник, который я положила на туалетный столик, я развернула карту. Бо́льшую часть карты занимало море. На севере располагалась группа островов, а в некотором отдалении от них был изображен еще один остров… Одинокий. Рядом с ним имелась какая-то надпись. Всмотревшись в мелкие, не очень четкие буквы, я сумела различить два слова: «Райский остров».

Интересно, где это? Нужно будет показать карту Филиппу и Бенджамину Даркину, решила я. Они определят.

Однако куда больше меня занимал дневник.

Где-то бомкнули часы. Я не сомневалась, что сегодня ночью мне не выспаться. Я не смогу заснуть, пока не узнаю, что написано в дневнике.

Я зажгла еще одну свечку и, сбросив платье и туфли, забралась в кровать. Подложив под спину подушки, я открыла дневник и начала читать.

30 мая 1790 года

Среди подарков, которые я получила на свой шестнадцатый день рождения, был и этот дневник. Прежде у меня никогда не возникало желания вести дневник, и когда мысль об этом впервые посетила меня, я лишь отмахнулась от нее. Все равно, думала я, у меня не хватит терпения. Какое-то время, может, неделю или две, мне это будет интересно, но потом прискучит, и я заброшу эту затею. Дневники ведут не так. Но почему? Что, если записывать в него только самое важное? Кому интересно будет узнать, что вчера выдался погожий денек или что сегодня я надела голубое или лиловое платье? Подобные мелочи, даже когда случаются, не имеют ровным счетом никакого значения.

И вот я дала себе слово, что буду записывать что-нибудь, если буду в настроении или же если случится нечто настолько важное, что мне покажется нужным описать это событие, чтобы в будущем, когда мне понадобится о нем вспомнить, я могла найти его здесь… в том самом виде, в котором оно произошло. Дело в том, что я давно заметила: события меняют разум людей, и, оглядываясь на прошлое, они склонны подменять настоящие воспоминания тем, что им хотелось бы помнить. Но я не хочу ничего подобного. Я буду строго придерживаться правды.