– Трудно поверить, что прошло всего три месяца после нашей памятной встречи на конференции.

– Для меня они промелькнули незаметно. А вам это показалось долгим сроком?

Он взял меня за руку.

– И долгим, и коротким. Слишком коротким, потому что мне хочется видеться с вами дольше, и долгим, потому что мне кажется, будто я вас знаю уже много лет. – Он замолчал, пристально посмотрел на меня и продолжил: – Этот сад – любимое детище матери. Она много работает в нем. Сад и буфет – вот ее любимые занятия. Она наверняка захочет их вам показать.

– Она такая славная, – сказала я.

– Я надеялся, что вы понравитесь друг другу.

– По-моему, нет такого человека, которому она бы не понравилась.

– Я скажу то же про вас.

– О, это совсем иное утверждение, уверяю вас.

Он рассмеялся и сжал мою руку.

Мы поговорили о цветах, но ни я, ни он, не сомневаюсь, о цветах не думали.

Вечером мы поужинали в большой столовой с резным потолком и большим камином. Казалось, что мастер, украсивший затейливой резьбой потолок, стремился к тому, чтобы на нем не осталось ни одного квадратного дюйма свободного пространства.

Застолье получилось веселым, и даже слуги, подносившие все новые и новые блюда под руководством дворецкого, казалось, получали удовольствие от непринужденной обстановки. Я буквально чувствовала направленный на меня со всех сторон интерес.

Я вспомнила, как наши слуги называли Реймонда моим «суженым», и у меня появилось чувство, что в этом доме примерно так же все восприняли.

Разговор, кто бы сомневался, перешел на карты. Все было в точности, как в нашем доме. Мы постоянно говорили о них, а в тех случаях, когда к нам присоединялся Бенджамин Даркин, карты были единственной темой.

Эта семья была точно такая же, как наша, только больше. У меня сложилось такое впечатление, что Биллингтоны занимались тем, чем им нравилось заниматься, ставя перед собой задачи и выполняя их, не забывая благодарить судьбу за то, что она одарила их столь щедро.

Я легко могла влиться в его семью, стать одной из Биллингтонов и провести жизнь здесь, в этом массивном каменном викторианском доме, который иной сторонник чистоты стиля назвал бы архитектурным чудовищем. Да, ему не хватало очарования античности и элегантности более поздних периодов, но мне он нравился, со всеми его причудливыми резными узорами, с его лабиринтом комнат и коридоров, с его каменными львами и драконами, и я знала, что Биллингтоны не променяют его даже на самое красивое поместье во всей стране. И я понимала их.

Наш дом после такого покажется довольно унылым, но пока нам предстояло провести здесь неделю. Мне очень этого хотелось, и я знала, что мне не нужно думать об отъезде… пока что, так же, как не нужно принимать поспешных решений.

Пока мужчины пили портвейн, мы с бабушкой М, миссис Биллингтон и Грейс болтали о том о сем. Когда они присоединились к нам, подали кофе.

– Как же приятно было познакомиться со всем вашим семейством, – удовлетворенно произнесла бабушка М.

Но тут Грейс удивила меня:

– О, вы познакомились еще не со всеми.

– А я думала, вы все здесь собрались, – сказала бабушка М.

– Все, кроме бабушки, – ответила Грейс.

– Нашей бабушке восемьдесят, – пояснил Реймонд. – Она очень хочет с вами познакомиться, но сегодня плохо себя чувствует, и врач сказал, что ей лучше отдохнуть денек. Если ей завтра станет лучше, мы сводим вас к ней.

– Очень хочется с ней познакомиться.

– Она живет прошлым, – сказала миссис Биллингтон.

– Когда на нее находит, она рассказывает удивительно интересные истории про семью, – добавил Бэзил.

Вечер прошел за душевной беседой, а потом, прежде чем ложиться спать, мы с бабушкой М поговорили в ее комнате.

– Какая милая семья! – сказала она. – Глядя на них, мне хочется, чтобы и нас было больше, отчего я начинаю думать о твоем отце в Голландии… с его детьми. Мы все должны быть вместе.

– Почему вы не попросите его приехать?

– Не знаю. У нас с ним не очень хорошие отношения. Он знает, мне не нравится, что он уехал и вышел из нашего дела. Это был настоящий удар. Не знаю, что бы я делала без Бенджамина. Я завидую этим людям. Три сына… Да и девочка разбирается в деле.

– Изготовление карт обладает каким-то очарованием. Похоже, наша жизнь крутится вокруг этих карт.

– Да… Если бы не это, мы бы сейчас здесь не находились. Ты бы не встретилась с Реймондом. Он мне нравится, Анналиса. Я в людях хорошо разбираюсь, и мне он очень нравится. Да мне вся их семья нравится. Мне хочется видеть их чаще. Быть к ним ближе.

– Я понимаю, о чем вы, – сказала я.

– Они и тебе нравятся, я же вижу. И он явно к тебе неравнодушен.

– Да, он мне очень нравится.

– Знаешь, настоящие чувства не сразу рождаются. Иногда для этого нужно время. Да, люди много болтают о любви с первого взгляда. Но на эту дребедень не стоит обращать слишком много внимания. Иногда… если все складывается подходящим образом… это самый лучший исход. Так было у меня с твоим дедом. Все так удачно сошлось… Я любила его. У меня вызывало восторг, что он так предан своей работе. И вы двое начнете с этого. Когда-то я хотела, чтобы ты родилась мальчиком. Ты бы смогла посвятить себя этому занятию, сделать карьеру. Но женщинам сложнее. У нас почти нет возможности чего-то добиться в жизни. Единственный шанс – замужество. В молодости ты не часто об этом задумываешься… Не думаешь о будущем.

Я ласково обняла ее и поцеловала.

– Не нужно его мне сватать, бабушка. Мне он понравился, как только я его увидела, и с каждым днем нравится все больше и больше.

Она улыбнулась и нежно поцеловала меня, что случалось редко, потому что она была не из тех людей, которые показывают свои чувства.

– Вы, дети, так много для меня значите, – сказала она. – Я часто думаю о Филиппе. Мне кажется, он уже никогда не вернется.

– Не говорите так, бабушка. Даже не думайте так.

– Не думать неразумно. Лучше представлять себе все возможности, какими бы неприятными они ни были. Тогда будет проще, когда одна их них станет явью. Я сказала «кажется». Представь, что Филипп уже не вернется… Дело унаследует один из мальчиков в Голландии. Кто знает, быть может, кто-то из них захочет посвятить свою жизнь картографии.

– О, бабушка, я не хочу о таком говорить. Не сегодня. Не здесь. Я хочу забыть наши тревоги.

– Ты права, моя дорогая. Мы слишком волнуемся о том, что может никогда не случиться. Я просто хочу, чтобы ты понимала, как хорошо иметь семью. Счастье просто так не сваливается на голову, как думают некоторые молодые и романтичные девицы. Его нужно строить самому.

– Вы думаете, Реймонд сделает мне предложение?

Она кивнула.

– Малейший знак с твоей стороны, и он это сделает.

– Бабушка, но я же знаю его всего каких-то три месяца.

– За эти месяцы ты провела с ним достаточно много времени.

– Да.

– И разве за это время вы не стали ближе?

– Наверное, стали.

Бабушка М удовлетворенно кивнула.

На следующий день меня познакомили с бабушкой Биллингтон.

– Она глуховата, – предупредила меня Грейс. – Но не признается в этом и часто притворяется, что прекрасно все слышит, хотя на самом деле может не услышать и половины из того, что ей говорят.

Я кивнула.

– Но она знает, что вы здесь, и очень хочет познакомиться.

Я остановилась перед ее креслом, и бабушка посмотрела на меня. Из-под седых кустистых бровей на меня устремились темные внимательные глаза.

– Ах, так это вы та юная леди, о которой я в последнее время только и слышу.

– В самом деле? Надеюсь, обо мне говорят хорошее.

Она коротко рассмеялась.

– Только хорошее. Вам у нас нравится, милочка?

– О да, очень, спасибо.

– К сожалению, я была у себя в комнате, когда вы прибыли. Все этот молодой врач! Они иногда начинают командовать, когда видят старуху.

– О нет, бабушка, – возразила Грейс. – Мы же знаем, что вы этого никому не позволите.