– Какое душевное приветствие. Я чувствую себя почти как дома.

– Похоже, вы этот дом и так считаете своим.

– Как вы гостеприимны!

У меня появилось неприятное ощущение, которое мисс Брэй называла «как будто кто-то ходит по твоей могиле».

Что со мной? Сейчас день… яркий морозный день. Дело уже идет к весне, и дни становятся все длиннее. Темнеет еще рано, но с каждым днем что-то меняется. И март уже не за горами.

Чего я боюсь?

Он поражен. Я видела это за обедом. Он из-за чего-то разозлился и не может этого скрыть. Я, конечно же, догадываюсь, в чем дело. Чарльз. Он злится из-за того, что Чарльз жив!

Разумеется, он строил на меня планы. Думал, что дом принадлежит мне, наше дело принадлежит мне. Неудивительно, что он хотел на мне жениться.

Но теперь все изменилось. Настоящий наследник жив. Чарльз вернется, и, когда это случится, он станет хозяином этого дома. Не сомневаюсь, после этого мистеру Десмонду Фезерстоуну придется отсюда убраться.

Возвращайся поскорее, Чарльз!

Сегодня меня накрыло ощущением счастья. Дни удлиняются. У меня есть ключ, которым я запираюсь. Чарльз возвращается домой. И уже очень скоро наступит март.

1 февраля

Я не могу в это поверить. Этого не может быть. В Грэйт Стэнтоне чума. Как? Откуда? Когда я думаю о чуме, мне вспоминаются уроки мисс Брэй. Красный крест на двери. Телега, собирающая трупы, крик «Выносите мертвых».

Такое просто не может происходить в наши дни.

Сегодня я была в мастерской. Я люблю туда ездить. Стараюсь попасть в полдень, когда у них перерыв. Миссис Мастерс частенько присылает им на обед что-нибудь вкусненькое. Дом Мастерсов стоит от них через дорогу, но мистер Мастерс говорит, что не хочет уходить из мастерской. Он постоянно занят каким-нибудь новым прожектом, поэтому еду ему присылают.

И я часто присоединяюсь к ним за обедом. Мы вместе проводим час, и этот час наполнен счастьем.

В последнюю неделю главной темой разговоров стала казнь французского короля. Все мы были поражены, узнав о случившемся. Это так страшно. Мы часто подолгу спорим о том, чем это обернется для Франции… и Англии. Магнус тоже не остается равнодушным, и, поскольку он родом с материка, его взгляды на все несколько отличаются от наших. Он прекрасный оратор и любит хорошую беседу. Я начинаю замечать, что тоже люблю поговорить.

Но теперь все это забыто. У нас случилось событие, важность которого трудно переоценить.

Напишу обо всем по порядку.

Некий мистер Грант с сыном Сайласом недавно вернулись из Далмации и привезли с собой несколько тюков одежды. Они портные. Несколько дней назад у мистера Гранта-старшего появились симптомы какого-то странного заболевания: лихорадка, очень высокая температура, тошнота и бред. Его врач не смог определить болезнь, и, когда он пришел, чтобы еще раз осмотреть больного, у мистера Гранта по телу уже пошли темные пятна и нарывы. Они превратились в ужасные язвы. Все это очень похоже на бубонную чуму, которой не видели в Англии с начала этого века.

Он умер в считанные часы.

Возможно, об этом бы забыли, но через очень короткое время после смерти отца те же симптомы появились у Сайласа Гранта.

На этот раз диагноз не вызывал сомнений: чума. Ужас охватил всю округу, потому что, когда болезнь такого рода попадает в страну, никто не знает, как широко распространится эпидемия.

И вот, за изумительным цыпленком миссис Мастерс мы принялись обсуждать это странное происшествие.

Магнус, как обычно, взял нить разговора в свои руки. Он долго рассказывал о Великой лондонской чуме 1665 года, которая имела огромные последствия для всей страны. После того большие эпидемии прекратились, потому что, говорил Магнус, она преподала нам хороший урок, а именно: мы узнали, что главные причины распространения болезни – нечистоплотность и плохо работающая канализация.

– Лишь дважды в этом веке чума побывала в Западной Европе, – сказал он. – Вышла она из России и Венгрии и распространилась до самой Пруссии и Швеции. И если уж чума приходит, искоренить ее очень трудно. Позже случилась вспышка в Южной Франции… Довольно близко к нам, надо сказать. Во время русско-турецкой войны была отмечена еще одна вспышка, и это все лишь чуть больше двадцати лет назад. Потом она снова появилась в Далмации.

– Откуда и вернулись Гранты, – напомнила я.

– Люди к этому относятся очень серьезно, – заметил мистер Мастерс.

– И правильно делают, – добавил Магнус.

Пока мы беседовали, пришел Джон Дент, один из наших рабочих, и сообщил, что только что услышал: Сайлас Грант умер.

– Две смерти, – мрачно произнес мистер Мастерс. – Это серьезно.

– Говорят, зараза была в тюках одежды, которую они привезли, – сказал Джон Дент.

– Вполне вероятно, – заметил мистер Мастерс.

– Их нужно сжечь, – серьезно произнес Магнус.

– Все боятся к ним прикасаться, – пояснил Джон Дент. – Они все лежат в одной комнате над мастерской. Они хотят сжечь все постельное белье, но к тюкам никто не решается даже близко подойти. Они хотят заколотить комнату. Думают, это поможет.

– Как странно! – воскликнула я. – Я думала, зараженные вещи лучше сжигать.

– Сама комната может быть заражена, – возразил мистер Мастерс. – Пожалуй, они правы.

– Что ж, если больше никто не заболеет, значит, они приняли правильное решение.

Все это не шло у меня из головы.

За обедом я рассказала об этом мачехе. Десмонд Фезерстоун обедал с нами. Особого интереса они не проявили. Мне показалось, их занимало что-то другое.

4 февраля

Хорошие новости. Сегодня, приехав в мастерскую, я почувствовала, что Магнусу не терпится поговорить со мной наедине. Я всегда угадываю его настроение, между нами существует какая-то особенная связь. Я уверена, что мы можем читать мысли друг друга.

Он шепнул мне:

– Завтра я еду в Лондон. Мистер Мастерс хочет навестить каких-то людей и думает, что мне стоит поехать с ним. Там я все разузнаю о нашей поездке и куплю билеты, чтобы все было готово.

– О Магнус, это же чудесно! – воскликнула я.

– Осталось совсем немного подождать, – он поцеловал меня.

После этого я уже с трудом понимала, что говорят вокруг.

Вернувшись домой, я пошла прямиком к себе. «Нужно приготовиться», – подумала я. Впереди еще остаток месяца. К счастью, февраль – самый короткий месяц. Да, он короче остальных всего на несколько дней, однако каждый день мне сейчас кажется веком.

Но уже скоро…

Я так счастлива, так взволнована. Порой мне кажется, что я выдаю охватившее меня нетерпение, и недавно я убедилась в этом, когда Фредди сказал мне:

– Ты чему-то радуешься, Анна Алиса.

– Почему ты так думаешь? – поинтересовалась я.

– У тебя лицо радостное, – ответил он.

Я сжала его руку, и он спросил:

– Это секрет?

– Да. Но ты скоро узнаешь.

Он наклонил голову и рассмеялся. Он любит секреты.

– А когда я узнаю?

– Скоро…

Потом я вспомнила, что должна буду расстаться с ним, и мне стало грустно.

Больше Фредди об этом не говорил, но весь день я ловила на себе его любопытные взгляды, и он незаметно улыбался, когда наши глаза встречались, как будто мы были заговорщиками.

Теперь я корю себя за то, что рассказала ему. Никто не должен знать о наших планах, даже Фредди.

Завтра рано утром Магнус уезжает.

После того как я написала это, я спрятала дневник и приготовилась ложиться. Спать мне совсем не хотелось. Я все строила планы, думала, что нужно взять с собой. Уже перевалило за полночь, но я не могла заснуть. А потом неожиданно услышала, как скрипнула половица. Кто-то ходил этажом ниже. Должно быть, мачеха. Ее комната располагалась под моей.

Я прислушалась. Крадущиеся шаги. Посмотрела на драгоценный ключ. Он торчал из двери, вселяя надежду на безопасность.

Я встала, подошла к двери и приложила к ней ухо.