Десять дней уже прошло с тех пор, как отец с новой женой уехали в Италию. Вернутся они первого апреля, и тогда все будет по-другому. Я с волнением жду их возвращения. Каким оно будет? Я должна подготовиться к этому дню. Но что я могу? Мне не с кем посоветоваться. Разве что с мисс Брэй… Миссис Эггертон, будущей матерью. Но она, наверное, так готовится к появлению малыша, что не сможет думать ни о чем другом. Нет, я не могу вторгаться в ее блаженное существование. Нужно набраться терпения и ждать. Возможно, все будет не так уж плохо. Может быть, у страха действительно глаза велики. В конце концов, что плохого мне сделала мисс Гилмор? Она всегда была любезна со мной. И слишком строгим учителем она никогда не была. К тому же не раз предлагала свою дружбу. Так в чем же дело? Почему меня терзают плохие предчувствия? С мистером Фезерстоуном все обстояло так же.

Я как раз проезжала недалеко от того трактира, где впервые увидела его с мисс Гилмор, когда он нагнал меня.

– Здравствуйте, – произнес мистер Фезерстоун. – Вот так неожиданность.

– Я уже еду домой.

– Похоже, это ваш обычный маршрут, когда мы встречаемся. Как бы то ни было, вы, кажется, не спешите.

– Мне не хочется задерживаться.

– Я знаю, у вас много неотложных дел, но, может быть, хотя бы раз уделите мне немного времени? Не хотите ли подкрепиться? В этом трактире мы с вами впервые встретились, так что и повод подходящий, не правда ли?

Я заколебалась. Быть может, я вела себя неразумно. Я была так груба с ним, а это не красит. Да и потом, что плохого в том, чтобы выпить кубок сидра? Возможно, мне удастся как-то донести до него, что я предпочитаю гулять в одиночестве.

И я согласилась. Мы спешились и вошли в трактир.

Сели за тот самый стол, за которым он сидел с мисс Гилмор.

– Наши новобрачные скоро вернутся, – сказал он, когда принесли сидр. – Ваше здоровье и счастье, мисс Анна Алиса.

– Спасибо, и ваше.

– Я рад, что вы желаете мне добра, потому что, мне кажется, мое будущее существование будет зависеть от вас.

– Вы меня удивляете, мистер Фезерстоун.

– Вы удивлены лишь потому, что столь очаровательно невинны. Вы еще стоите на пороге жизни.

– Меня довольно сильно раздражает, когда люди указывают мне на мою молодость. Я не так уж молода.

– В самом деле. Вам, насколько мне известно, скоро исполнится семнадцать. Когда это случится? В славный день двадцать первого мая?

– Откуда вы знаете?

– Как говорят, одна птичка на хвосте принесла.

– Птица эта, я думаю, не такая уж маленькая. Вам рассказала мисс Гилмор.

– Мисс Гилмор более не существует. Есть счастливая миссис Мэллори. И вам не нужно раздражаться от упоминания вашей молодости. Молодость – это самый драгоценный подарок, который дают нам боги. К сожалению, он недолговечен. Очень жаль, правда?

– Я совсем не против быть немного постарше, уверяю вас.

– Все мы хотим быть постарше, когда молоды, так же как хотим быть моложе, когда стареем. Такова извращенная природа человека. Но к чему эти обобщения? Я хочу поговорить о вас.

– Боюсь, вы выбрали не самую интересную тему.

– Это увлекательнейшая тема, – возразил он и задал вопрос, который заставил меня вздрогнуть. – Что вы думаете обо мне?

Я покраснела. Разве могла я ему рассказать, что действительно о нем думаю? Я попыталась подобрать слова.

– Мне кажется, что вы очень… проницательны.

– О, спасибо. Что еще?

– Думаю, вы многое повидали.

– Проницательный, видавший виды человек. Неплохо для начала. Что-нибудь еще?

– Я не могу понять, почему вы меня преследуете.

Он рассмеялся.

– Хотите, скажу, что я думаю о вас?

– Меня это не особенно занимает.

– Вы взрослеете и не всегда говорите правду. Все хотят знать, что о них думают другие. Но я вам в любом случае скажу. Я думаю, что вы очаровательны.

Могу поклясться, я тогда покраснела до корней волос.

– И, – продолжил он, – я говорю правду.

Я попыталась изобразить безразличие.

– Теперь я буду говорить правду, – сказала я. – И я скажу, что вы, я в этом не сомневаюсь, многих людей моего пола находите… очаровательными.

– Вы догадливы. Я не стану этого отрицать.

– Это было бы бесполезно.

– И этого не будет, раз мы начали говорить правду. Но, – прибавил он, – вы из них самая очаровательная.

Я посмотрела на него с нескрываемой насмешкой.

– Прекрасный был сидр, – произнесла я. – Благодарю вас. Мне правда пора.

– Мы только что зашли.

– Чтобы выпить кубок сидра, много времени не нужно.

– Но смотрите, я еще не допил.

– Вы можете это сделать и без меня.

– Я не позволю вам возвращаться домой одной.

– Я одна из него вышла.

– Интересно, что скажет о ваших прогулках ваш отец, когда вернется?

– Он будет слишком занят своей новой женой, чтобы думать обо мне.

Его рука протянулась над столом, и я не успела отодвинуться. Он ласково сжал мою кисть.

– Так вы… ревнуете?

– Вот уж нет.

– Считается, что мачехи обычно настроены против неродных детей.

– Я бы не стала судить об этом заранее. У меня мачеха появилась всего десять дней назад, и то все это время она была в отъезде.

– Еще говорят, что браки – штука заразительная.

Я пожала плечами и, сумев наконец высвободить руку, встала.

– Вы настаиваете? – спросил он.

– Да.

– Как только разговор сделался интересным, вы хотите уйти.

– Вам это так интересно?

– Чрезвычайно интересно. Я вам говорю, как восхищаюсь вами. Вы не просто красивы. Вы прекрасны.

Я посмотрела на него презрительно.

– У меня есть превосходное зеркало, мистер Фезерстоун. Оно не рассказывает мне то, что я хочу услышать, но говорит правду.

Я вспомнила, как когда-то милая мисс Брэй утешала меня. «Может быть, вы и не писаная красавица, Анна Алиса, но у вас интересное лицо. Да, в общем, я думаю, вы можете стать очень даже привлекательной».

А он мне говорит, что я прекрасна!

– Волосы изумительного каштанового цвета. Глаза… Ваши глаза бывают разными. Какие они на самом деле? Карие? Зеленые? Серые?

– Этот цвет обычно называют «карий». И в них нет ровным счетом ничего примечательного.

– У вас красивые губы.

– Спасибо. На этом приятном замечании и закончим обсуждение моей внешности.

– Я бы мог говорить о ней бесконечно.

– В таком случае, боюсь, вам придется разговаривать с самим собой. Мне эта тема кажется ужасно скучной.

Он осушил кубок.

– Вы твердо намерены прервать этот приятный tête-à-tête?

Он встал рядом со мной и крепко сжал мою руку. Его лицо оказалось очень близко к моему, и на какой-то миг мне показалось, что он хочет поцеловать меня. Я в ужасе отпрянула.

– Я вам совсем не нравлюсь? – спросил он чуть ли не жалостно.

Я выдернула руку и пошла к выходу.

– Я вас почти не знаю, мистер Фезерстоун, – бросила я через плечо. – И я никогда не делаю поспешных суждений о людях.

– Думаю, когда вы узнаете меня получше, я вам понравлюсь.

Он настоял на том, чтобы помочь мне сесть в седло.

– Спасибо, – поблагодарила я. Несколько мгновений он смотрел на меня, а потом взял мою руку и поцеловал ее. Меня как будто укусила змея.

Потом он посмотрел на меня умоляюще и сказал:

– Позвольте себе узнать меня получше.

Я, не ответив, развернула лошадь. Показалось ли мне это, или его глаза действительно гневно сверкнули? Меня бросило в дрожь.

Домой мы скакали вместе, не разговаривая.

Мне все тревожнее.

23 марта

Еще неделя, и они вернутся. Мне этого даже почти хочется. Это был странный месяц, и, похоже, он весь был наполнен мистером Фезерстоуном.

Я стала гораздо реже выезжать, потому что знаю – он поджидает меня. Он каждый раз пытается сказать, что любит меня.

Но я не верю ни единому его слову. Мне даже, наоборот, иногда кажется, что он испытывает ко мне неприязнь. Несколько раз я замечала, как на его лице на мгновение появлялось недовольное выражение. Думаю, он привык к легким победам, и мое равнодушие его порядком раздражает.