Хэмпфилл прозвал Пита «интеллектуальным варваром». Тот кому угодно мог дать сто очков вперед в пьянке, мордобое и самой грязной ругани. Внимательно следил за своей физической формой — в среднем чуть больше 80 килограммов. Невероятно, но этот заядлый выпивоха, драчун и матерщинник был чрезвычайно начитан и воспитан: художник-акварелист, способный свободно дискутировать о поэзии Шекспира или Мильтона с университетским филологом, а по теории фон Майса — с профессиональным экономистом. Хэмпфилл восхищался Бучером и считал за честь служить под его началом. Тот отвечал своеобразной учтивостью — никогда не брыкался со сна, когда Алан будил его на вахту.
Он абсолютно убежден: если бы северные корейцы захватили в плен его, Пит Бучер первым пришел бы на помощь Джин Хэмпфилл. Не существовало такой преграды, чтобы не прийти на помощь жене моряка, для него это было равносильно кодексу чести рыцарей Круглого стола. В первом же письме Розе из Кореи Бучер написал: «Найди Хэмпфилла, и пусть он улаживает все проблемы». Это письмо дало Алану возможность в пределах флота действовать как официальному представителю семьи Бучер, и он до сих пор рассматривает доверие стать поверенным в его делах как наивысшее в своей жизни.
Почему Бучер «Пит», а не Ллойд, как записано в метрике? Часто детям не нравятся имена, которыми их нарекли родители, и очень многие желали бы переименоваться, будь на то их воля. Родители подавляют подобные поползновения. Но отец и мать Бучера умерли друг за другом вскоре после его рождения 1 сентября 1927 года в Покателло, штат Айдахо. Первый год своей жизни он провел у приемных родителей, которые, к несчастью, вскоре умерли тоже. Бучера отдали в приют. Сирота вырос в индейской резервации под опекой католических монахинь. В 1940 году он увидел чрезвычайно популярный в Америке фильм «Город Мальчиков» (своего рода американский «Тимур и его команда») и написал преподобному Эдварду Фланагену, основателю детского дома в штате Небраска для «трудных» подростков, прося разрешения жить в Boys Town. Пастор Фланаген вместо ответа прислал ему билет на поезд.
Из «Города Мальчиков», едва достигнув 17 лет, Пит поступил добровольцем в Navy. Флот сделал ему характер. Через два года демобилизованный матрос вернулся в свой класс и, догнав сверстников в учебе, вместе с ними окончил школу. Затем факультет геологии университета в штата Небраска. Первенство на курсе сулило Бучеру неплохую карьеру, однако он не стал геологом и в 1953 году вернулся на флот.
Имя «Пит» не стало официальным, но только так звали его друзья, близкие и жена Роза. Впоследствии она станет мужу самым преданным и прилежным биографом и, если угодно, промоутером; она будет медленно и упорно долбить стену бюрократической глухоты Пентагона и через 21 год добьется-таки своего — в 1989 году Бучер вместе со всем экипажем получит медаль POW (Prisoner of War). Десятилетия им отказывали на том основании, что США и КНДР не были в состоянии войны. Поэтому их пребывание в пхеньянских застенках нельзя назвать пленом. С орденом «Пурпурное сердце» тоже была проблема. Эту награду дают только за ранение в бою. Но есть тонкости. Необязательно, чтобы ранил именно противник именно в бою. Например, в боевой обстановке засчитывалось даже собственное неосторожное обращение с оружием. Но рана должна быть серьезной, требующей медицинского лечения. Поскольку Бучера лечили в Северной Корее врачи, не имеющие американского диплома, то это как бы не считается…
Неудивительно, что Бучер предпочел спасение жизней своих подчиненных бегству корабля, заранее обреченному на неудачу. Смолоду будучи жестким и требовательным к себе и окружающим, он имел смелость предпочитать справедливость и логику чересчур прямолинейным приказам. Когда Пит писал дипломную работу в 1953 году, перед возвращением во флот он подрабатывал уроками в продвинутом биологическом спецклассе средней школы при университете штата Небраска. Ученик его класса далеко обошел остальных. По итогам годовой контрольной Бучер отдал вундеркинду первенство, а всем остальным поставил неуды, хотя ребята написали вполне приличные, но обычные работы. Этим он обеспечил лидеру максимальный балл 110 в аттестате. Профессора очень косо посмотрели на такое нетрадиционное решение, но Бучер настоял на своем, наотрез отказавшись отступать.
Карьеру Бучера нельзя назвать скоротечной… В 1953 году Бучер поступил в офицерскую школу в Гленвью, штат Иллинойс, после окончания получил назначение на вспомогательное судно USS Mount McKinley(AGC-7). В 1955 году он закончил школу офицеров-подводников и до февраля 1958 года, когда его с большим опозданием произвели в первые лейтенанты, проходил службу на субмарине USS Besugo (SS-321), успев побывать офицером связи, оружия, снабженцем и завпродом и даже короткое время инженером-механиком. Затем на USS Caiman (SS-323) Бучер был уже Operations Officer and Navigator — близкий эквивалент нашему командиру БЧ -1, штурманской боевой части. После этого ровно два года, с июля 1959 по июль 1961 года он служил на берегу, в аппарате командующего минными силами Тихоокеанского флота США на должности помощника по снабжению. Затем снова в море, снова на прежнюю должность штурмана USS Ronquil( SS-396), где только через год Бучера произвели в старпомы. Через два года его опять перевели на берег, в штаб 7-й флотилии подлодок, где Бучер служил помощником командующего по оперативным вопросам. Командиром лодки его, однако, так и не выдвинули.
Уместно спросить — почему? За ним полная гамма командных офицерских должностей на подплаве, сослуживцы с неизменной теплотой отзывались о его профессиональных и человеческих качествах… Дело в том, что с 1955 года США отказались от строительства дизельных субмарин. Их число постоянно сокращалось. Лодки, на которых служил Бучер, были старыми, построенными в годы Второй мировой войны. Несколько лет назад по нашим экранам прошла голливудская кинокомедия «Поднять перископ!». Старая развалина, показанная в фильме, как раз и есть субмарина класса Вако, на каких служил Бучер. К сожалению, он не мог рассчитывать на зачисление в программу подготовки командиров атомоходов из-за своего образования, преимущественно курсового (университет не в счет). Даже выпускникам престижной военно-морской академии Аннаполис было очень непросто выдержать жесточайшую селекцию атомной программы. Отсюда сложился переизбыток «академических» командиров-дизелистов, которые прочно держались за свои должности, блокируя карьерный рост офицеров-«курсовиков».
7-я флотилия подплава базировалась в японском порту Иокосука. Его семья — жена Роза Долорес, урожденная Роллинг из Джефферсон-Сити, штат Миссури, и двое сыновей: Марк-Стефан, 14 лет, и двенадцатилетний Майкл-Френсис, — постоянно проживала в родном городе супруги. Семья американского морского офицера, разумеется, не бедствовала, но будущее заставляло задумываться. Годы подпирали, в 38 лет Бучер все еще ходил в капитан-лейтенантах. До этого звания включительно ранги американского и советского офицера полностью совпадали. Старшее же Офицерство в US NAVY на одну ступень меньше, чем у нас. За званием Lieutenant Commander сразу следует Commander, но нарукавных шевронов столько же, сколько у нашего капитана 2-го ранга. Впрочем, в императорском флоте России тоже не было звания капитана 3-го ранга, и даже «каплей» отсутствовал. Вспомните исторический казус достопамятного Петра Петровича Шмидта. Командовать мятежом на «Очакове» он отправился в погонах капитана 2-го ранга, и его порицали чуть ли не как самозванца. А между тем никакого самозванства: лейтенанта отправили не в запас, а как офицера-перестарка (термин официальный) — в отставку, с автоматическим присвоением следующего воинского звания кап-два.
Но вернемся к Бучеру. Какое соответствие советской табели о рангах ему вывести? Самое простое: Commander в 39 лет для ВМС США — это поздновато. Для ВМФ СССР тоже: «сорокот», произведенный даже в капитаны 2-го ранга, уже неперспективный офицер, не говоря уже о «кап-три».
