– Мы не можем вам помочь, – объявил доктор-слип рид, плывя в метре над землей в больнице патунов на острове Уайт. Такие больницы открывались по всей Земле, как лечебницы «Врачей без границ» в отсталых странах третьего мира. В этих лечебницах врачи-слиприды подробно объясняли нашим знахарям, в чем те ошибались. Наиболее впечатлительная часть населения воспринимала их название как «ангелы-чужаки, подобные прозрачным лучам манты». Но большинство сочло более подходящим прилипшее к этим существам название «слизистые придурки»: трудно смириться с покровительственным отношением существа, похожего на летающую соплю с прожилками сосудов, двумя клювами, черными глазами-пуговками и прозрачным телом глиста, издающим сильный запах горелого бекона.

– Прошу прощения?

Я не верил своим ушам: ведь эти чудотворцы проделали немыслимый путь, чтобы применять здесь свои волшебные технологии. Слиприд объяснил мне положение дел на превосходном английском языке без переводчика. Ему и ему подобным удалось создать нанофабрики, которые попадали в печень и начинали выпускать восстанавливающие ДНК наномашины. И все было хорошо, если вы получили свой нактор до повреждения вашей ДНК. Это означало вечную молодость, если только не замирать перед несущимся на вас грузовиком. Но у меня повреждения были слишком велики, и мой нактор не мог отличить здоровую клетку от распа дающейся.

– Но… вы сможете меня вылечить?

Я все еще не мог поверить.

– Нет.

Откровенный ответ. И, услышав его, я начал сопоставлять факты, которые раньше старался не замечать.

Люди на Земле по-прежнему умирали в больших количествах, и врачам-инопланетянам приходилось расставлять приоритеты. Видите ли, в Британии наша национальная система здравоохранения заботливо трудится над созданием вирусов и микробов, способных противостоять почти любым антибиотикам. В сущности, у слипридов на Британских островах возникли проблемы с привлечением людей в свои лечебницы, потому что за последнее десятилетие больницы стали для больных главной опасностью. Попав туда, чтобы удалить вросший ноготь, получаешь британский стафилококк или его разновидность и вот уже отбываешь в мир иной в герметически запечатанном пластиковом гробу. Однако львиная доля инопланетных ресурсов направлялась в те же страны, где действовали «Врачи без границ»: сражаться со смертностью, ежедневно уносившей десятки тысяч человек, погубленных новой, передающейся воздушно-капельным путем разновидностью СПИДа, от необузданной лихорадки Эбола и от нового штамма туберкулеза, который за четыре дня превращает ваши легкие в желе.

– Пожалуйста… вы должны мне помочь.

Тщетно. Я знал статистику и, подобно многим другим, после прибытия инопланетян жадно изучал все связанное с ними. Даже просто задержавшись, чтобы поговорить со мной, пока его кюриольная матрица перемещала его от палаты к палате, слиприд, возможно, приносил в жертву другие жизни. Снова вопрос ресурсов. Слиприды освоили практику, которую наша увечная служба здравоохранения не умела применять без истерических воплей: если у вас трое смертельно больных, а ресурсы – для спасения всего двоих, вы так и поступаете и не тратите силы в напрасных попытках спасти всех троих. Этот слиприд, используя все свое мастерство и удивительную технологию, несомненно мог меня спасти, разобрав мое тело на клетки и восстанавливая их одну за одной, но тем временем умерли бы десять, сто или тысяча человек с менее серьезными, но не менее смертельными болезнями.

– Вот ваш билет, – сказал слиприд, и из его матрицы на мою кровать что-то вылетело, а сам слиприд уплыл.

Я уставился на желтый десятисантиметровый диск. Были розданы уже тысячи таких дисков, и правительство пыталось контролировать, кому они предназначаются и для чего. Но инопланетяне, не обращая на это внимания, вручали диски тем, кого считали пригодными, и только тем, кто мог, по их мнению, ими воспользоваться – чтобы улететь с Земли. Я решил, что это мой утешительный приз.

Автоматический слипридский хирург имплантировал мне вспомогательный кибернетический скелет. Это позволило мне встать с постели и направиться к платформе, откуда шаттлы отходили к побережью Кента. Вначале я не испытывал никакой боли, так как хирург установил нервный блок, действие которого ослабевало постепенно, но чувствовал я себя не лучше, чем гнилой шнурок. И когда блок перестал действовать, я вернулся к ингаляторам, к пластырям в тех местах, где рак костей изъел меня сильнее всего, и необходимости жрать таблетки горстями.

В шаттле, который в целом походил на пассажирский вагон, я попытался сосредоточиться на катионовых идентификационных картах чужаков, которые загрузил в планшет, но ноющая боль и постоянная слабость не давали мне сосредоточиться. Вокруг было странное смешение людей, как на борту любого воздушного судна: женщина с ребенком в заплечной сумке, как у североамериканских индейцев, парочка чрезвычайно серьезных личностей, которые могли быть правительственными чиновниками, мафиози или брокерами, и прочие. Прямо передо мной сидели две женщины и трое мужчин с завидно громкими голосами, одетые неряшливо, чуть ли не как панки (такую одежду обожают студенты) – должно быть, группа документалистов Би-би-си, о которой я слышал. Мое предположение подтвердилось, когда один из мужчин достал оклеенную ярлыками видеокамеру и стал снимать пассажиров-негуманоидов. С нами летели два слиприда и патун – существо, похожее на двухметровую мокрицу с вздыбленным передним сегментом, с чрезвычайно сложно устроенной головой, способной поворачиваться на триста шестьдесят градусов, и со вторым набором многочисленных аккуратно сложенных конечностей на плоской спине. Что касается использования инструментов, то природа снабдила патуна рабочей поверхностью, парой рук, мощных, как гидравлические тиски, и второй парой – с пальцами толщиной в волос. Парень с видеокамерой какое-то время снимал чужака, потом опустил ее и осмотрелся. И сосредоточился на мне.

– Привет, меня зовут Найджел. – Он протянул руку, и я неохотно пожал ее. – Куда направляетесь?

Сначала я хотел сказать «не твое дело», но потом подумал, что мне пригодится любая помощь.

– Отправляюсь умирать на системную базу.

Спустя несколько секунд камера Найджела была нацелена мне в лицо, а его спутница Джулия поменялась местами с моей соседкой и засыпала меня фальшиво сочувственными вопросами о том, каково это – умирать, а потом стала нести какой-то вздор о слипридах, не способных помочь мне на Земле. Интервью продолжалось почти час, и я понимал, что они сократят его и отредактируют так, как им будет угодно.

Когда интервью завершилось, я снова обратил внимание на патуна: я был уверен, что он слегка повернул голову, чтобы видеть и слышать нас, хотя не мог понять, зачем ему это. Возможно, его заинтересовало примитивное оборудование, используемое съемочной группой. Как я слышал, одно из этих созданий СТ (сильного тяготения) однажды в Силиконовой долине случайно село на чей-то лэптоп (представьте себе, что вы уронили гантель на спичечный коробок, и поймете, что получилось), а потом за час починило его без всяких инструментов. И, словно это само по себе недостаточное чудо, хозяин лэптопа вдруг обнаружил, что объем памяти для хранения данных вырос с четырехсот гигабайтов до четырех терабайтов. Я бы решил, что история сомнительная, но сейчас этот лэптоп изучают в Смитсоновском институте.

Шаттл пристыковался к станции «Панегирик», и патун, как повелось, вышел первым. Равенство – отличная идея, но в действительности патуны странствуют по Галактике уже полмиллиона лет. В развитии они опережают всех других инопланетян так же, как мы – медуз, и это заставляет задуматься о месте человечества на этой шкале. Когда чужак проходил мимо меня, я почувствовал легкий ветерок, поднятый его кюриольной матрицей (это устройство позволяет другим чужакам, например слипридам, живущим в межзвездных газовых облаках при почти абсолютном нуле, находиться на поверхности Земли и с легкостью приспосабливать окружающую их среду под устраивающие их условия. Для упрощения назовите это силовым полем, хотя на самом деле это нечто гораздо большее. Следующая история о патунах показывает, на что они способны благодаря своим кюриольным матрицам.